общее время на генерацию страницы 0,0974 s
время на работу php-скриптов 0,0764 s
время на запросы к БД 0,0210 s
запросов к БД 41

Это было

Случайно ли первый храм Сарова возник на кладбище? Может быть, здесь упокоились те, кто еще раньше нас, живых, принес Господу свое ходатайство об открытии храма? Одной из таких людей была инокиня Мария (Гайнова).

Справка. Когда Патриарх Алексий II впервые посетил наш город в 1991 году, он освятил на кладбище маленькую церковь Всех Святых в земле Российской просиявших. Она была построена за месяц стараниями городских властей и первая задышала жизнью.После приезда священника Владимира Алясова в 1992 году именно здесь начала регулярно совершаться Божественная литургия – с весны и до праздника Покрова Пресвятой Богородицы, когда службы перешли в храм Всех Святых.

Мария Гайнова родилась в 1892 году в крестьянской семье с. Ивановское Ардатовского уезда Нижегородской губернии. Ее родители Андрей и Екатерина жили и воспитывали детей в православной вере. В 15 лет (по другим сведениям – в 12) Мария поступила в Дивеевскую обитель. Верующие родители благословили чадо на иноческий путь. Среди насельниц Дивеевского монастыря были уроженки села Ивановского, одна них – родственница по материнской линии – монахиня Георгия (Перова).

Мария была хороша собой. Случилось так, что по дороге в обитель ее внешность привлекла внимание одного молодого человека, и он обратился к матери, сопровождавшей дочь: «Зачем такую девушку в монастырь?! Отдайте ее мне!» Мать забеспокоилась, шепнула дочери: «Маня, не соглашайся. Решилась – назад не оборачивайся!» Позже, навещая дочь в монастыре, она говорила ей: «Машенька, как мне тебя жалко. У нас дома столько ягод, яблок – ветки гнутся…» Но душа Марии искала плодов в другом саду.

Дивеевскую обитель отличала зрелость духовного руководства, традиции, заложенные со времен батюшки Серафима. В обучении юных воспитанниц принимали участие монахини, имевшие знатное происхождение и достойное образование. Послушницы впитывали знания, перенимая пример старших сестер. Естественным следствием этого была грамотность, правильность речи, культура поведения подопечных даже из простых крестьянских семей, стиралась грань сословий. Послушница Мария получила навыки клиросного послушания, стала певчей, овладела искусством рукоделия. Со временем она принесла иноческие обеты.

В 1927 году после закрытия монастыря инокиня Мария нашла приют в родном Ивановском. Вдвоем с дивеевской послушницей Марфой они поселились в маленькой низкой избушке. Их жилище сверкало чистотой, а в палисаднике на удивление односельчанам росли неизвестные тогда цветы – белые душистые флоксы. Духовные сестры молились, занимались рукоделием, держали коз. Местные жители относились к ним с уважением, приходили за советом, сами оказывали необходимую помощь. Полсела звало инокиню Марию «крестной». Природа щедро одарила Марию умом, красотой, статностью. Все в ней было значительно, полноценно – и рост, и речь, и поведение.

Однажды ее вызвали в Дивеево. Надеясь еще вернуться за вещами, она оставила ключ своей сестре Матроне Андреевне, а маленькой племяннице-крестнице Моте принесла в подарок красивейшую куклу – где только такую взяла! Пятилетняя девочка спала. Открыв глаза, она увидела куклу, о какой и не мечтала. Однако не радость, а тревога охватила девочку. Ее сердечко почувствовало разлуку, и она залилась слезами… Шел 1937 год. Домой инокиня не вернулась.

Ее дважды лишали свободы. Первый раз – ссылка в Казахстан, второй – далекая Чита. Читинская тюрьма, когда-то принимавшая в свои казематы декабристов, в 1930-е годы вошла в систему ГУЛАГа. Когда дивеевских сестер привезли в лагпункт и выстроили, появился начальник и свысока начал так: «Ну что, женщины!» Инокине Марии это обращение показалось обидным. Она вышла вперед и, подняв руку, остановила: «Мы вам не «женщины», мы – девы, девы!» Не побоялась осадить его. Не робкого десятка была: и за себя постоит, и других в обиду не даст. В лагере инокиню ждали многие испытания и оскорбления. Но милость Божия помогла узнице не потеряться, не сломаться на полпути, не сложить иноческого служения. Молитва и чтение духовных книг утешали, обновляли силы. Она страдала со Христом. Он Сам показал жертвенный путь любви и страдания. По словам апостола, «аще с Ним страждем, с Ним и прославимся» (Рим. 8:17).

Работала инокиня Мария на кухне в детском саду вместе с освобожденными. Терпение, трудолюбие, мужество и рассудительность – все качества, сформированные в юности, пригодились. Она умела общаться с разными людьми, воспитание в обители сыграло свою роль. В лагере она познакомилась с московскими врачами. Крепкая лагерная дружба позволила ей после освобождения найти работу и временное пристанище в столице. Несколько лет она трудилась в медицинском учреждении в Москве. К этому времени старый дом на родине, в Ивановском, уже сгнил, после ареста инокини туда пустили свиней. Она получила свободу, а идти ей было некуда...

Сердце Марии тяготело к церковным службам. Она часто посещала Троице-Сергиеву Лавру в Загорске (ныне Сергиев Посад). На пути инокини в Лавру был город Железнодорожный (в 23 км от Москвы). Там находился действующий величественный храм ХVII века – во имя Преображения Господня. Одним из главных его украшений были фаянсовые иконостасы фабрики «фарфорового короля» М. С. Кузнецова. Их три – по числу приделов, один из которых освящен в честь преподобного Серафима Саровского. Инокиня Мария переступила порог храма и окунулась в родную с детства атмосферу. Неприметно для себя стала подпевать хору. Ее приятный и хорошо поставленный голос не остался незамеченным. После службы к ней подошел священник. Результатом разговора стал новый поворот в судьбе инокини: она осталась в храме и около десяти лет послужила здесь Господу. «Нет паче послушания, как послушание церкви!», – говорил преподобный Серафим Саровский.

Прихожанка Александра Дмитриевна Богданова предложила инокине жилье. Ее гостеприимный дом находился в пос. Соболиха, в трех километрах от храма в Железнодорожном. На другой половине дома жил священник. Желтые отдраенные песком половицы, русская печь, самовар. Здесь даже дышалось легко. Хозяйка имела дворянские корни, была сестрой известного профессора. К дивеевской инокине она питала деятельную любовь и заботу. Обращались они друг к другу только «Машенька» и «Лешенька».

Общение инокини с родственниками не прерывалось. Осиротевшим племянницам она привозила из Москвы вещи и продукты. Родные навещали ее, а она поддерживала их, как могла. Племяннице Наталье Константиновне помогла устроиться на работу в Москве, а позже – излечиться от сложного заболевания, направила к известному московскому гомеопату, другую племянницу Матрену Константиновну одаривала одеждой. Душой инокиня тянулась на родину, поближе к родной обители, Дивееву, Сарову. Однажды в Соболихе теплым вечером на веранде дома она неожиданно спросила: «Где Саров?» И энергично взметнула рукой на восток: «Там Саров! Там наш Саров!» Ее племянницы к этому времени уже переехали в город. В 1956 году они ввезли сюда и инокиню Марию, в миру – Марию Андреевну, которая прожила в Сарове 30 лет. Сбылось предсказание последней Дивеевской блаженной Анны Бобковой. Эта раба Божия хорошо знала инокиню Марию, останавливалась на ночлег в доме ее сестры Матроны в Ивановском. Блаженная говорила Матроне: «Дочки твои в городе будут жить. Машеньке-то они пригодятся!» Вот и пригодились.

Старожилы Сарова помнят, как раньше выглядела тихая улица Герцена: скромные одноэтажные постройки, сады. Половину одного дома занимала инокиня Мария. Ее комната превратилась в келью со старинными иконами и богослужебными книгами. Это тихое пристанище привлекало верующих. Они вместе молились, ходили на Дальнюю пустынку и родники. Пока хватало сил, инокиня Мария продолжала ездить в действующие храмы. Ее хорошо знали и с уважением принимали священники в Арзамасе и в Надежине. Она очень любила посещать Лавру, общалась с дивеевскими сестрами. Отменно знала богослужебный устав. Всегда служила в апостольнике. За ней, уже 90-летней, приходили верующие, под руки уводили в дом, где собирались на общую молитву, и по окончании службы так же привожали домой.

В дивеевской инокине не было фальши. Она не боялась никого, кроме Бога, и жила по Его заповедям. До старости ее облик носил печать несгибаемого воина духа. Наделенная внутренней силой и обаянием, инокиня Мария была интересным собеседником для тех, кто размышлял о Боге. Основательность и умение разбираться в людях помогали ей найти искренние слова. Ее запомнили здравомыслящей, не навязывающей никому свои взгляды, без поучений и наставлений. В быту она была практичной, умела отблагодарить за услугу. Сама готовила, просто и очень вкусно. Щи с селедкой – такое никто не мог повторить. Вязала красивые пуховые шали и платки. Инокиня усердно служила Богу, поэтому около нее всегда находились помощники.

В 1986 году она завершила свой земной путь. Похоронили инокиню Марию на городском кладбище. Множество икон и богослужебных книг осталось после ее кончины. Во всем чувствовалась бережная рука, трепетное отношение к тому, что связано с Церковью: подклеенные странички Акафиста Покрова Божией Матери, переплетенное Житие преподобного Сергия Радонежского, старенький Служебник…

В 1990 году в Дивееве освятили Троицкий собор, в 1991 – туда перенесли святые мощи преподобного Серафима. Матрена Константиновна (та самая племянница Мотя, которой в 1937 году инокиня Мария подарила куклу), переступила порог храма и, не сдерживая слез, опустилась на колени. Она все повторяла вслух: «Крестная! Храм открыли!»

Текст - Валентины Сидоровой, на фото - 27-летняя инокиня Мария (Гайнова) с сестрой Анной Андреевной, снохой Марией Ивановной и племянником Алексеем. Апрель 1917 года.

В Дивеевском монастыре выпущен прекрасно изданный календарь на 2013 год. Он посвящен 180-летию со дня кончины и 110-летию со дня прославления прп. Серафима. В этом календаре есть 10 публикаций саровской прихожанки Валентины Александровны Сидоровой. Они посвящены подвижникам земли Сарова и Дивеева, жившим в советское время. Благодаря собранным материалам, память о них сохранится в род и род.

Православный Саров

Архив

Это было