Семену Баклашкину из Дивеева 21 год. Он из православной многодетной семьи, в которой 11 детей: 9 братьев и 2 сеcтры. С 10-летнего возраста он занимался в дивеевском военно-патриотическом клубе «Град», который посещали и его братья.

Как только Семену исполнилось 18 лет, он сразу пошел в армию, не дожидаясь, когда призовут. Сначала попал в 333-й Центр боевой подготовки в Мулино, в мотострелковые войска. Через полгода получил звание младшего сержанта, и его отправили для прохождения дальнейшей службы в Южную Осетию. Был наводчиком-оператором, а потом — командиром боевой машины БМП-2.

В армии Семен по сравнению с другими новобранцами хорошо разбирался в военном деле. И потом, когда приехал на СВО, увидел, что по уровню подготовки почти не отличается от бойцов спецназа и ГРУ. Все это благодаря ВПК «Град», первому тренеру Илье Ламзину и протоиерею Павлу Павликову. Они с ребятами круглый год проводили спортивные мероприятия, соревнования по армейскому рукопашному бою, военно-тактические игры, сборы, разведвыходы. Мальчишки постоянно учились работать с оружием. К ним приезжали ветераны спецназа, которые передавали свои навыки.

Пошел служить стрелком в пехоте

Рассказывает Семен:

— Когда началась спецоперация, я сразу захотел поехать туда. Думал: «Родина в опасности, надо помогать, остановить врагов на их территории, пока они сюда не пришли». Через Илью Алексеевича узнал, что набирают мотострелковый казачий добровольческий батальон «Ермак». Собрались мы, четыре человека, и поехали. Родители сначала не верили, что это всерьез, а когда стал документы собирать, всполошились. Но мама сказала: «Раз с вами Илья Алексеевич, все должно быть хорошо». С Ильей Алексеевичем я 11 лет постоянно ездил по соревнованиям, объездил всю Россию. Ему обязан первыми спортивными успехами.

Личное обмундирование и снаряжение мы закупали самостоятельно, с помощью благотворителей. В итоге, мы оказались снаряжены лучше других бойцов в отряде, и по уровню подготовки тоже выделялись. Отряд сформировался под Ростовом, а потом нас отправили «за ленточку».

Я пошел служить не по своей военной специальности, а просто стрелком в пехоте, чтобы быть в одном отделении с земляками. Взвод был укомплектованным, почти все с боевым опытом: у кого-то была за плечами Чеченская война, кто-то воевал в Сирии. У нас был очень хороший командир взвода, позывной «Батя», он полтора года служил в Чечне, где командовал горно-штурмовым взводом. Сейчас он сформировал новый состав батальона «Ермак».

Наш батальон стоял на Харьковском направлении, в селе, которое дважды переходило из рук в руки. Мы заехали в него вскоре после того, как его окончательно освободили. Людей в селе уже не было, а также — ни воды, ни электричества, половину домов разбомбили. А когда мы уезжали оттуда, вообще оставались одни руины. Интересно, что там же велись кровопролитные бои ровно 80 лет назад, в 1942 году, когда наши войска выбивали оттуда немецкий гарнизон.

Село удерживали батальон «Ермак» и спецназ, а в деревне в трех километрах от нас были позиции ВСУ. Они каждый день обстреливали нас оттуда, а также из лесополосы, расположенной перед селом. Потом часть подразделений пошли на штурм этой деревни, через несколько часов ее взяли, а нас оставили удерживать позиции, потому что выдавленный противник мог пойти на нас. Надо было контролировать дорогу, по которой могли проехать танки.

Живых всушников мы не видели, только уже убитых, например, подорвавшихся на противопехотной выпрыгивающей мине кругового поражения ОЗМ, которая убивает все в радиусе 60 м, а ее зона поражения — 200 м. Навыки рукопашника мне не пригодились, только сила и физическая подготовка. Я был пулеметчиком, носил пулемет весом 12 кг, три короба с боекомплектом, это ленты с патронами (3,5 кг), бронежилет (6 кг) еще в рюкзаке 20-25 кг плюс каска и экипировка — еще один свой вес.

Пригодилось умение работать в команде, в двойках и тройках. Стрелковых боев почти не было, но каждый день были бомбежки. Мы зачищали и контролировали село. На выходах из села стояли мины и растяжки, поставленные нашими минерами. Мы их не могли разминировать, просто передали их координаты тем бойцам, которые сменили нас. Теперь это уже наша территория.

Война нового типа

Поначалу было страшно. Когда мы приехали, метрах в двухстах от нас прилетела первая мина. Все упали и сразу стали рыть окопы. А через месяц уже настолько привыкли к этому, что смотрели спокойно: «200 метров — это далеко, можно продолжать свои дела». Нас обстреливали в шахматном порядке, и мы уже понимали, что делать. Научились оценивать направление удара, расстояние и степень опасности.

Сначала бомбежки были постоянно, нас обстреливали по 8-12 часов в день из танков, минометов 72 и 120 калибра, а мы прятались в подвалах. Каждый день над нами летали квадракоптеры, их толком не видно, не слышно. Минимальное расстояние 100 м, трудно заметить. К ним прицепляли ВОГи, это такие гранаты, которые срабатывают при падении через 50 м, уже при подлете к земле. У нас так ранило несколько человек. При отступлении всушники заминировали поле. И вообще, когда мы зачищали дома, дворы, везде нас ждали сюрпризы. Однажды приехали сельчане, хотели забрать бычков, просили пропустить их на свой страх и риск (надо сказать, что мирные жители относились к нам доброжелательно). Но мы их отправили обратно, поскольку там было все заминировано.

К сожалению, Илья Алексеевич был ранен. Пошли группой тропу проверять, он шел вторым. Впереди идущий сорвал растяжку, и все получили осколочные ранения. Он еще вышел своими ногами, прикрывая раненых. Больше всего он переживал не за себя, а за нас, своих учеников.

Сейчас война не такая, как раньше. Стрелковые бои могут быть в городах, при штурме. А обычно летают квадракоптеры, засекают людей, технику, передают координаты, и их бомбят. Ветераны Афганистана и Чечни говорили, что не видели такой войны, поэтому для них день на Украине — это как месяц в Чечне. Раньше противник был на виду, а сейчас ты вроде на своей территории, расслабился, вышел, а коптер заметил тебя, и сразу — прилет. И те, кто воевали в Сирии, говорили, что там было по-другому. Русские там были боги войны, погибали редко. У сирийских боевиков не было хорошей артиллерии, а Украину снабжает оружием весь мир. И война здесь такая ожесточенная, потому что у противника такой же русский менталитет, как и у нас, просто так они не сдаются. Там за каждую деревню идут ожесточенные бои...

Три раза к нам приезжала гуманитарка, привозили оптические прицелы и квадракоптеры. Также гуманитарщики привозили воду, а со временем — и электрогенераторы. К одному из них мы подключили насос и качали воду из скважины. Решили проблему с питьевой водой. С благодарностью я вспоминал разведвыходы и уроки выживания в клубе «Град». Они мне дали возможность легко перенести военные условия жизни.

Господь помог уцелеть

На вопрос, помогла ли ему вера, Семен отвечает утвердительно:

— Каждый день все бойцы молились, осеняли себя крестным знамением. Особенно первый месяц, когда нас бомбили постоянно. Я на каску намотал поясок с молитвой «Живый в помощи...» Когда мы куда-то выезжали, Илья Алексеевич нас благословлял иконой, которую взял из дома. Это правда, что на войне неверующих нет. Господь помогал уцелеть в опасных ситуациях, много было таких случаев.

Однажды я сидел на наблюдательном пункте, на чердаке. Только слез оттуда, как через несколько секунд танк ударил в пяти метрах от этого места. Я слышал стук осколков о кровлю. Другой наблюдательный пункт был в двухэтажном кирпичном доме. Я был на чердаке, а мой напарник отдыхал внизу. Вдруг с опушки поднялся вертолет, пролетел совсем низко, за считанные секунды выкосил просеку с одной стороны дома и с другой, а в здание не попал, чудом промахнулся. Вертолет быстро улетел, его не успели сбить. От обстрела земля подлетала выше деревьев, это было страшное зрелище. Когда я вышел из дома, увидел снаряд, воткнувшийся в дорожку метрах в 30 от здания.

В последний день мы возвращались домой по дороге, которую обстреливали. Мы запросто могли погибнуть, но остались живы. А когда пересекли границу, в каком-то часе езды, мир показался совсем другим. Мы ошалело смотрели на то, что здесь не стреляют, спокойно ходят люди, совсем отвыкли от мирной жизни. Даже не верилось, что все позади, и скоро мы будем дома. Я находился в зоне СВО минимальный на тот момент срок — два месяца, с 11 мая по 11 июля.

На пути к профессиональному спорту

— Перед отъездом на спецоперацию я выиграл в Нижнем Новгороде пояс чемпиона NFC по кикбоксингу. Потом его надо было защищать, но я уехал на Украину. Все спортсмены были в шоке, спрашивали, зачем я туда еду, если у меня спортивная карьера на взлете, смотрели на меня, как на дурака. Но организаторы отнеслись с пониманием, дали мне отсрочку...

После возвращения с СВО я два дня побыл дома и поехал на спортивные сборы в Кстово. Их бесплатно провел для нас чемпион мира по рукопашному бою Тахир Токарев. Мы давно дружим, раньше были вместе в сборной Нижегородской области, а сейчас он тренируется в команде Федора Емельяненко. Он подготовил меня к бою, а также помог составить диету и план тренировок, чтобы я за неделю согнал лишние 7 кг.

31 июля я бился в Арзамасе на профессиональном турнире NFC по кикбоксингу К1, где защитил свой пояс, выграв нокаутом. Это было главное событие рейтинговых и чемпионских боев, которые проходили в парке им. А. Гайдара, там собралось 2 000 зрителей. Тахир приехал в Арзамас, секундировал меня, и этот бой был для меня легким...

Уже через несколько дней Семен выступил на соревнованиях по АРБ на фестивале «Православный воин», где выиграл два боя: один досрочно, болевым приемом, второй — нокаутом. А 29 сентября ему предстоит серьезный бой в турнире по смешанным единоборствам академии ММА. У него счет 5:0, и у соперника — столько же. Все хотят посмотреть этот бой. Ну а мы будем болеть в этот день за Семена, поскольку победа откроет перед ним возможность заниматься профессиональным спортом.

— Семен, ты не жалеешь, что принял участие в боевых действиях?

— Нет. Конечно, было трудно, и я мог не вернуться оттуда, но зато совесть чиста.