После встречи 28 октября в Доме ученых с Василием Давидовичем Ирзабековым, которая длилась более трех часов (и все равно не хватило времени), нам удалось встретиться еще раз. Этот удивительный человек, казалось, обрадовался еще одной дополнительной возможности высказаться.

 Как он позже в разговоре признался, после каждой беседы не спит ночь – переживает, что не все сказал, что необходимо было донести до людей. Правда, когда написал книгу «Тайна русского слова. Заметки нерусского человека» стало чуть легче. На книгу можно сослаться, предложить ее прочесть. Писал он ее два года. Не писать не мог, по его словам, она его мучила. Когда ее завершил, плакал от радости, что долг исполнен.

Василий Давидович сегодня много ездит по России. А тема большинства бесед одна, сам он ее определяет так – «Русский язык как Евангелие» – и говорит: «Хватило бы жизни ею заниматься!» Наш разговор тоже оттолкнулся от этой темы, как от печки, однако его повороты мы не в силах были предугадать. Мы говорили и о русском языке, и об истории азербайджанского народа, о русской литературе, о философии… Здесь вы не найдете исчерпывающего освещения этих вопросов, мы не претендуем на истинность высказываемых мыслей и мнений. Но как нам было интересно говорить друг с другом! Как говорит Василий Ирзабеков, «моя задача не в том, чтобы дать объем информации, а в том, чтобы «царапнуть» – задеть за живое и заставить задуматься».

Василий Ирзабеков: – «Русский язык как Евангелие» – я дерзнул так сказать о русском языке, наверное, первый. И убежден, что это правда. «Евангелие» в переводе с греческого – «благая весть». И русский язык несет в себе эту благую весть.

– Вы считаете, что русский язык –  единственный в своем роде?

– Да, хотя приходишь к интересному выводу, что нет ни одного языка, где не было бы слов о Боге. До сих пор на земле существуют в затерянных отдаленных местах, например в дебрях Амазонки, племена, язык которых содержит всего 400-500 слов. Я приводил пример на встрече, что у Пушкина словарный запас 313 тысяч слов! А у этих людей – всего полтысячи. Их язык  кажется нам скудным, а для них это не так, он обозначает все, что есть в их жизни. Вызывает удивление не малое количество слов, а то, что даже в таком скудном, на наш взгляд, языке обязательно есть слова, обозначающие Бога. Хотя бог может у них быть деревяшкой, камнем… На свете полно безбожных людей, но нет ни одного безбожного языка. В этом ничего парадоксального нет, поскольку все языки являются даром от Бога. Дар – это всегда ни за что, незаслуженно. Что кривить душой? Большинство русских людей ценят ли этот дар? Ценят ли, что Бог такую страну им дал, такую веру, такой язык?... 

– Многие не ценят. Как и воздух, которым дышим.

– Да, возможность дышать не ценишь, пока не начался приступ астмы. Думаешь: «Боже, как было хорошо всего семь минут назад, когда дышал спокойно…» Знаю, потому что сам этим заболеванием страдаю. Так и язык – великий дар. Другое дело, что развитие языков – разное и по самому языку можно понять, что возложено на эту нацию. Для меня абсолютно очевидно, что русская нация – богоносная. Я это постигаю через язык. Как Тургенев написал: «Не может быть, чтоб такой язык не был дан великому народу». 

– То есть язык показывает, чем народ живет? Недаром после революции многие понятия ушли из языка, а с приходом народа к вере в наше время стали в него возвращаться?

– Хочу даже поднять планку выше –  в русском языке заложен вектор движения! Этот народ должен сам спастись и других привести ко спасению. Я нашел подтверждение этим своим мыслям у Достоевского.

– А слова, которые как Евангелие, они исконно русские, не переводные, не заимствованные?

– Только исконно русские. Более того, с годами для меня это стало неким инструментом: я стал рассматривать слово в этом свете и понимать, исконно русское оно или нет. Исконно русские слова: чудо, радость – страдание, любовь – боль, невеста, поцелуй, брак… Одно из таинственных слов – это семья. Которое вовсе не «семь я», а именно «семя», то самое, Евангельское.

– Мой духовный отец священник Дмитрий Дудко говорил, что ошибаются те, кто говорит,  что Русь крещена насильно. Русь приняла христианство, потому что оно было сродственно природе души народа.

– Начатки веры были, конечно.

– Душа народа отозвалась на благую весть…

– Насилия не было. Спросите меня, как насильно насаждали веру в моем народе. Да, в Азербайджане 1300 лет мусульманства. Но до этого было 500 лет христианства! Последняя глава моей книги, которая называется «Долгое прощание», об этом. Я заканчиваю сейчас вторую книгу – «Русское солнце», в ней об этом будет больше. Мои далёкие предки, их называют кавказскими албанцами, приняли Христа в начале 2 века. И полтысячелетия они были христианами. (на семь веков ранее Руси!) Они приняли эту веру через третье рукоположение от Христа. Преемственность шла от ап. Иакова, брата Господня, через святого Елисея, ученика святого апостола Варнавы. Он пришел на восток в начале 2 века, и в местечке Гыс  (в переводе с азербаджанского – «девушка») основал первую на Востоке церковь. Сегодня это Огузский район Азербайджана. Не он один просвещал эту землю. В Баку есть  знаменитый памятник архитектуры «Девичья башня» –  древний храм огнепоклонников, не имеющий аналога в мире. А у его подножья распяли одного из учеников Христа – святого апостола Варфоломея, который почитается ныне как небесный защитник Баку.

(Василий Давидович посоветовал нам посмотреть  сайт Бакинской епархии РПЦ – http://baku.eparhia.ru/history/albania/apostle), где содержатся очень интересные исторические сведения. – Авт.)

– По смирению своему апостол попросил, чтобы его распинали не как Христа, а вниз головой. Крест перевернули, но и в таком положении он продолжал проповедовать. С него полосками стали срезать кожу, но он не прекратил проповеди.  И тогда ему отсекли голову. На месте его распятия нашли древний христианский храм, раскопки шли, когда я был мальчишкой. Думал, что это армянский храм, ведь я не знал историю своего народа.  Но самое поразительное (я хочу это рассказать, чтобы вы понимали, как парадоксальна история, и что древний Азербайджан вовлечен в Священную Историю)  – помните трех волхвов с востока, которые пришли поклониться младенцу Христу и принесли ему дары? История сохранила их имена – Мельхиор, Каспар и Валтасар. Пришли они из Персии, а Персия  – это современный Иран. Азербайджанцы – разделенная нация. В современном Азербайджане живет около 8 миллионов азербайджанцев, а в Иране – 23 миллиона. Иранские шахи, кроме последней династии, азербайджанцы по крови. Так вот волхвы пришли из этой древней страны, где исторически проживали предки азербайджанцев. Есть исторические свидетельства, что после встречи со Христом и после его Воскресения, они крестились, в Кёльнском соборе хранятся их святые мощи.

– А знают ли об этом сами азербайджанцы?

– Немногие. История Азербайджана оболгана, как и Российская, про которую принято считать, что до 1917 года она пребывала во мгле, по колено в грязи, и что только в 1917-м щелкнули - включили «лампочку Ильича»… А все было с точностью до наоборот. И высокая грамотность была, и высочайшая нравственность, что намного важнее. Например, Голландия – просвещенная страна, но что из того? Там чуть не каждый второй – нетрадиционной ориентации. Уровень духовности и грамотности не соотносимы. Национальный герой первой величины у  русских кто? Илья Муромец. До недавнего времени мы считали, что это только былинный герой, а он оказался монахом Киево-Печерской Лавры! Причем современное исследование его костей показало, что до тридцати лет он действительно не мог ходить, лежал. И у азербайджанцев есть такой герой, реальная историческая личность – Бабек, родом из Нахичевани. В этом анклаве есть Бабекский район, многих мальчиков называют этим именем. Памятник ему стоит. А в советское время про него, как про борца за национальную независимость, сняли широкоформатный двухсерийный фильм. Когда он вышел на экран, в Баку студенты-арабы устроили чуть ли не бунт. Меня, сотрудника деканата по работе с иностранными студентами, из-за этого ночью вызвали на работу. «Вы нас показали, как фашистов!», – возмущаются они. «Извините, ребята, но ваши предки, которые пришли на нашу землю, так себя и вели!»

Задумайтесь, национальный герой первой величины Азербайджана – это человек, который сражался против тех, кто принес ислам. Это парадокс истории. А на самом деле ничего парадоксального нет. Он был христианин, под кольчугой носил крест, христианский великомученик. В его отряде сражались грузины, осетины, армяне – все против арабов!

Азербайджанцы до сих пор  между собой называют себя «гылындж мусульман». Так и бабушка моя говорила. «Гылынч» – означает меч. То есть обращённые в эту религию мечём. Народ же помнит! И язык хранит эту память. Брали за волосы: «Принимаешь веру?» Если нет – мечом по горлу.

Бабек поднял восстание и очень долго боролся. Халифат его боялся. Сам Бог помогал ему. Им долго пугали детей арабские матери. Слышали, наверное, как на востоке детей пугают: «бабайка тебя съест»? Так арабы произносили его имя «Бабайк» Вот этот «бабайка» и есть непобедимый Бабек, который нагонял страх на Халифат. Сгубило его предательство. Его и брата четвертовали в присутствии халифа, облив нефтью подожгли, а останки прибили к кресту в городе Самарра в Ираке.

– Василий Давидович, из чего складывается Ваша повседневная жизнь?

– Раз в неделю, по пятницам, веду утренний полуторачасовой прямой эфир на «Народном радио». Я, как говорит молодежь, «подсел» на живой эфир. Очень им дорожу. Кроме этого, сотрудничаю с телеканалом «Радость моя», являюсь литературным редактором журнала «Шестое чувство». И везде, где выступаю, призываю азербайджанцев возвращаться к вере своих предков. Меня обвиняют порой, что отказался от нее, я же возражаю: «Нет, я вернулся к себе домой!» И с огромной радостью узнаю об азербайджанцах и азербайджанках, которые крестятся в Православие все чаще и чаще.

– Меня заинтересовала география Ваших поездок по России. Где Вы бываете? В каких аудиториях? Как Вас слушают?

– У меня такая судьба счастливая, я бываю там, куда простому смертному путь заказан. Например, Саров. Разве не чудо? И в Дивеево в прошлом году приезжал. Сестры пригласили, читал лекцию. Двести человек сидели и слушали, а потом всполошились, что на службу надо бежать. Был на Калининской атомной станции, в Плисецке на космодроме. Урал, Сибирь, я ее очень люблю. Пять дней был в Екатеринбурге, ежедневно читал цикл лекций в Храме на Крови, в нескольких шагах от расстрельной комнаты.  Телеканал «Союз» снимал эти лекции, а потом разместил на своём интернет-сайте передачи «Пять вечеров с Василием Ирзабековым». А телеканал «Радость моя» пригласил почитать полный курс «Тайна русского слова».

– Расскажите немного об этом телеканале.

–  Замечательный телеканал «Радость моя». Я так хочу, чтобы больше людей знали о нем! Это круглосуточный канал и работает вот два уже года. Часть своих передач они передают православным телеканалам «Союз» и «Спас». Студия находится в Москве, возле метро «Марксистская», в двух шагах от Матронушки (от храма, где находятся мощи блаженной Матронушки – Авт.). Называют себя «детский семейный образовательный канал». У них замечательный архив передач. Мне предложили сотрудничество. В результате я стал автором и ведущим цикла «Тайна русского слова». В субботу и воскресенье в 20.00 идет дебютная передача, а затем ее выкладывают на сайт и в течение недели повторяют. За месяц коллектив телеканала делает 90 детских кукольных передач! Ежедневно – три уникальных передачи. Можно занести в книгу рекордов Гиннеса. Прекрасная серия передач «Божьи дети» – о том,  как люди интересными путями приходят к вере. Каждый фильм длится строго 13 минут. С ними я (в качестве соавтора сценария и ведущего) сделал фильм о святителе Луке Войно-Ясенецком «Встреча со святым», скоро он выйдет в эфир.

– Имя этого святого носит центр, который Вы возглавляете, чем он занимается?

– Наш центр занимается, в основном, духовно-просветительской деятельностью. Изначально брали благословение Святейшего Патриарха Алексия на медицинскую и просветительскую деятельность. Но начались трудности, медицинская составляющая временно отпала, осталась духовно-просветительская. Я не унываю, такое служение тоже нужно людям. Веду беседы, рассказываю не только о русском языке, но и об этой уникальной личности – святителе Луке (Войно-Ясенецком) – в медучилищах, в больницах, в родильных домах, в тюрьмах – куда позовут. Когда я о нем рассказываю медикам, говорят, это так же интересно, как о русском языке. Однажды в Усть-Куте,  в Сибири, вел беседу в родильном отделении. Пришли все, кто мог – и персонал, и мамочки. Я им рассказывал о таинственном русском слове «чудо». Так и там произошло чудо! Мне об этом врач-акушер сказал: «В нашем большом родильном отделении трех минут не проходит, чтобы что-то не случилось. Чудо, что за 3 часа, пока шла беседа,  ничего не произошло. Ни один младенец ни разу не заплакал, ни у кого схватки не начались».  Я ответил: «Это святитель Лука качал ваших деток!»

– А как о Вас узнают?

– Слава Богу, я догадался поместить по обложке книги свой электронный адрес. Это так здорово, потому что теперь я каждый день получаю письма. Причем очень много – из-за границы. Книгу полюбили в Австралии, ее там сейчас печатают для русских. Удивительная женщина живет в Австралии – Тамара Николаевна Малеевская. Она из русской эмиграции, родилась в Харбине. В течение 10 лет в одиночку выпускает русский журнал «Жемчужина».  Для всех – и детей, и взрослых. Она прочла мою книгу и попросила разрешения печатать ее по главам в своем журнале. Конечно, я разрешил.

У меня принцип простой: «зовут – еду». В Саров меня пригласила Алевтина Афанасьевна Ронжина, директор Дома учёных. Должен был еще весной приехать, но тогда помешала болезнь. Сегодня такие поездки и встречи – это и есть моя работа. До этого был помощником настоятеля храма. Но духовник благословил уйти. Он сказал: «Твое дело – писать и говорить». Вот так и езжу. Уезжаю, а потом возвращаюсь из России в Москву, которая, увы, перестает быть русским городом. Провинция – понятие только географическое.

–  Почему же?

– В плане культурной жизни Москва уже становится джунглями, а в провинции такая культурная жизнь кипит! Как люди держатся за культуру! Они понимают, что без нее пропадут. Инстинкт сохранения нации срабатывает. Это так умилительно! Я встречаю столько талантливых людей! И певуньи есть, и стихи хорошие пишут. Когда попадается что-то стоящее, я у них беру и по радио читаю. Иногда и приглашаю, чтобы они сами выступили. В этом я тоже вижу свое предназначение – помогать талантам. Поэтому меня и приглашают.

Вы даже не знаете эти города, где мне приходилось бывать – та же Шарья на севере Костромской области. Дивные русские города, маленькие. Их убивают, а они живы. Как они духовность впитывают! Я приезжаю в эту Шарью и понимаю, что, скорее всего, больше  с этими людьми никогда не увижусь (а святые говорят, что каждый день надо проживать так, как последний). И когда возвращаюсь, чаще всего не сплю ночью, потому что я понимаю, сколько всего не сказал. И страдаю. Знаете, я не люблю называть свои встречи с людьми лекциями. Лекция – это как в «Карнавальной ночи», избушка повернулась и вышел докладчик. Мои встречи – это всегда беседы, диалог. 

– Как наши студенты Вас приняли? Считается, что лучшие ребята уехали в Москву и Питер, а эти, мол, не те… Но и с ними встреча длилась более трёх часов, говорят, они просидели бы и дольше.

– Что вы! Замечательные ребята! Хорошая была встреча. Молодежь везде прекрасная – и здесь, и в Москве, и в Сибири.  Я им задаю вопросы, а они – мне… Они со мной спорили, вот что главное! Я спрашивал их версии. И в ответ не говорил «это неправильно», а предлагал попробовать доказать. Там, в институте, доска была, очень удобно. Мы разбирали слово  «человек».

- Так это не «чело» и «век»?

- Нет, конечно. Произошла переогласовка согласных. Человек – это словек, от «слово».  Мы же словесные существа, единственные во всей Вселенной. Все живые существа, кроме человека, называются бессловесными. Духовным существом может быть только словесный. Самая умная собака не может быть духовной. Собака, лошадь, дельфин – жертвенны по отношению к человеку. Обезьяна умнее их, но не жертвенна. А лошадь, собака и дельфин  погибают ради человека. Но и они – не духовные существа. Духовным может быть только тот, у кого есть слово.

И молитвой «Отче наш» (единственная, которую нам даровал Христос) Бог нам говорит, что мы – Его дети. Скажем, в исламе красной нитью проходит мысль о ничтожности человека пред лицом Всевышнего. Возглас «Аллах акбар» – это, по сути, философская формула. «Акбар» значит, по сути, «абсолют». То есть, ничего, кроме Бога. А у нас – Отец, Сын и Дух Святой, которые переливаются в любви Друг ко Другу. У нас – «Отныне не раб, но сын», «Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный». Понимаете?

– Стараюсь.

– Все что происходит – все ради нас. Цветы на поляне – ради нас. Сына Своего отдал ради нас. Это же надо понять, какая любовь! Время и смерть – синонимы. В раю что случилось? После грехопадения началось время и появилась смерть. У тех же мусульман все так понятно с посмертной участью. В Коране написано, что достойные будут там вкушать яства, пить вино и наслаждаться плотской любовью с гуриями. А у нас святой апостол Павел, после того как Господь восхитил его на третье небо, вернулся потрясенный и ничего, по сути, описать не мог. Только сказал, что сейчас мы видим все как сквозь мутное стекло, там же будем видеть лицом к лицу. У апостола, который столько проповедовал, не хватило красноречия! Почему и говорим, что там будет Тишина, не будет слов. Наш язык в этом виде там не потребуется. И рассуждать, на каком языке говорили в Раю, не стоит (хотя мне его задал как-то ребёнок, и я адресовал его разным аудиториям). Эти люди были онтологически другие. До грехопадения на земле не было не только смерти, но даже и колючек. Человек, потеряв святость, проклял этим землю. Грех покрыл все. Животные стали терзать друг друга. Стали произрастать сорняки – терние и волчцы. Апостол Павел написал, что все живое смотрит на человека с надеждой, ждет освобождения. Как животные страдают! Однажды зимой, в лютый холод, я шел домой. Около рынка лежала старая собака. Умирать буду, не забуду ее взгляда. Она так на меня смотрела! Словами не передать. В этом взгляде было все. Она меня потрясла. Всё понимает. Несчастна глубоко. И во мне есть вина за ее несчастье.  Думал, что не усну… Адам и Ева в раю были онтологически другими. А мы беремся судить, на каком языке говорили в раю. 

– Вы говорите, что Вас всегда интересовало, что будут делать те, кто спасется. Наверное, они будут в радости пребывания с Господом?

– Когда-то встретил у Святых отцов, что Господь пригласит святых Своих для соуправления Вселенной. Когда ребенок подрастает, отец ему говорит, что теперь его дело они будут вместе вести. Великая тайна! Это так интересно...

На встрече Василий Давидович, говоря о тайне любви, рассказал о своем любимом рассказе у Льва Толстого – «Лев и собачка». Меня поразило его христианское и глубоко эмоциональное восприятие этого произведения. Он много говорил о великом русском поэте Александре Сергеевиче Пушкине, далеко не чистокровном русском человеке. И о его дружбе с Владимиром Ивановичем Далем – автором «Толкового словаря живого великорусского языка», в жилах которого, кстати, вообще не текло ни одной капли русской крови. Что же такое «русский», «русскость»? Об этом разговор тогда не удалось завершить, не хватило времени.

– Почему я на встрече затронул тему родного и национального? Почему так интересно понять, что такое русский? Русским может стать человек любой национальности. Это чудо! Это происходит, когда в человеке сходятся две ипостаси – если русский язык для него стал родным (а не просто русскоязычие), а сам  он становится чадом Русской Православной Церкви. Это очень важно. Когда эти два момента в нем соединяются, независимо от того, где он родился физически, от каких родителей, рождается еще один русский человек.

– Василий Давидович, Вы говорите, что народ хранит его язык, его словесность. Что бы Вы посоветовали почитать?

– Советовать – это очень ответственно. У нас писатели стонали в советское время, что им свободы не дают. Теперь есть свобода, но ни одного великого произведения не появилось. А читать все-таки есть что. Сейчас робко пробивается новая литература, настоящая русская словесность – это творчество писателей-священников. Один из них – отец Николай Агафонов, мой ровесник. У него такие произведения, что читая, сначала улыбаешься, смеешься, а потом вдруг плачешь… Нет огромных форм, в основном рассказы и повести. Но это – настоящее. А два года назад в руки мне попала (и потрясла) книга еще одного священника – отца Ярослава Шипова. Он уже в почтенном возрасте. Прочитав один его рассказ, я сказал домашним, что всё, что уже написал и когда-нибудь еще напишу, обменял бы на это. Очень русский писатель. Недавно я был в  Самаре, там выходит изумительная православная газета «Благовест», ее главный редактор Антон Жоголев. Он подарил мне свою замечательную книгу очерков «Капельки вечности». Я все чаще вспоминаю слова Варлама Шаламова, которые прочел 20 лет назад. Он сказал, что новая русская литература будет состоять в том, что ничего не надо будет придумывать. Жизнь в России такова, что надо только успевать записывать, ничего не приукрашая.

– Увидеть и записать?

– Да, и это на меня действует больше всего. И всем советую, в первую очередь молодежи, кто еще не читал Владимира Солоухина, обязательно это сделать. Если вы откроете его книгу, уже не закроете. Очень русский писатель. У Солоухина надо читать все, особенно «Черные доски», «Смех за левым плечом». Вообще – всё. «Третья охота», например… И конечно, Валентин Распутин. Обязательно надо читать Ивана Шмелева.

– Вы выступили здесь в Доме ученых в рубрике «Философские беседы». Что Вы посоветуете читать тем, кто увлекается философией?

– Евангелие. Какая может быть философия после Христа? Но вообще-то, для нас недавно приоткрылась планета русских философов (и я их очень люблю), в первую очередь, это Иван Ильин и  Константин Леонтьев. С их трудами стоит познакомиться.

Россию часто упрекали (что продолжается и по сей день) в том, что у нас мало профессиональных философов. Дело в том, что в России всегда эту нишу занимали русские писатели. Для меня лично этим определяется величие таланта. Помимо художественной значимости великие русские писатели и поэты – всегда философы и всегда пророки.

– Как Достоевский?

– Да. Достоевский, когда я был мальчишкой, на меня оказывал такое влияние, что у меня температура поднималась. Я уходил из дома, к морю, он меня всего переворачивал. Великий писатель. Самый мой любимый. (Эти слова напомнили мне, как Василий Давидович перевел на встрече в Доме ученых название своего народа. «Азербайджанец» – человек огненной души, горячий человек. Поэтому, наверное, он и воспринимал так горячо произведения Достоевского. Но и на меня, в свое время, Достоевский оказал большое влияние. Роман «Братья Карамазовы» я читала как некую священную книгу – по странице в день, глубоко все переживая. Читала долго и вместе с ее героями обретала веру и Церковь. – Авт.)

– Что Вы скажете о Николае Бердяеве?

– Я неслучайно не назвал ни Розанова, ни Булгакова, ни Бердяева. Читая их, можно заблудиться, уйти в сторону. У Бердяева очень много умствования. Часто объясняю молодежи, чем святые отличаются от нас. Мы читаем молитву «Отче наш». Она бесконечна, эта молитва, я могу говорить о ней с любых аспектов… Когда мы ее читаем, мы просим: «Да будет воля Твоя, яко на Небеси и на земли…». Мы просим лишить нас своей воли. Чтобы не было нашей воли на земле, как нет ее и на Небе.  А сами думаем при этом: «Если можно, ну пусть моя воля еще немного побудет?» Поэтому Христос и говорит, что мы просим, а сами не знаем, чего просим. Поэтому и просимое не получаем. Мы сами не верим в то, что мы говорим в молитве. 

– Почему так происходит, как Вы думаете?

– Я всегда объясняю это на примере наполненного шприца. Я, вы, мы все – как наполненные до отказа шприцы. И при этом просим Духа Святого: «Приди и вселися в ны» (слова из молитвы «Царю Небесный…». – Автор.). А куда вселяться, если все заполнено? Это называется самостью. Святые же всю свою жизнь тратили на то, чтобы эту самость из себя  выжать. Обывательское сознание полагает, что если себя выжать, то останется пустота. Ничего подобного. Это пустое пространство, где нет меня, и которое образовалось, потому что выжимал свою самость Христа ради, оно тут же заполняется Им. И чем больше нет меня ради Христа, тем больше во мне Его Самого. Тогда становятся понятны слова святого апостола Павла, сказанные им в конце жизни: «И уже нет меня, и только Христос во мне». Почему святые и в жизни блаженные? Потому что такая жизнь со Христом – блаженство. А философы много размышляли, но себя, свою самость, удалить не хотели.  При этом некоторые философы теряли себя.

– Теряли разум?

– В юности я очень любил философию, меня даже дразнили в институте «философом». Так вот у нас была очень талантливая преподавательница философии, которую я очень уважал. Читая лекцию, она так увлекала нас, что вела за собой наши мысли. Стала писать докторскую диссертацию о времени как философской категории и не смогла вовремя остановиться, заболела. Мы – конечные, а время – бесконечно. Как можно конечному рассуждать о бесконечном? Обязательно затеряется. А наши русские верующие философы спокойно могли размышлять о разных предметах, потому что, как за якорь, держались они за Христа. Когда мы со Христом, а Он – Отец бесконечности, тогда ничего не страшно. Занятие философией – небезопасное. У человека должна быть очень крепкая вера, потому что там на каждом шагу искушения. Писатель М. Горький в юности начитался Шопенгауэра и хотел покончить с собой. (У моего дяди было дореволюционное издание Шопенгауэра и он его всегда от меня прятал. Потом я понял – почему: Шопенгауэр очень убедительно, как талантливый человек, показывает, что жизнь бессмысленна). Горький выстрелил себе в грудь, встав на корме корабля. Ну, чтоб наверняка!  Но, видимо, Богу он был нужен. Когда падал за борт, широкой рубахой зацепился за якорь. А пуля прошла рядом с сердцем, повредила легкие. Поэтому он всю жизнь их и лечил. Таково воздействие философии на неокрепшую душу. И Бердяева я молодому человеку не порекомендовал бы.

После Христа, после Евангелия, всякая философия – суррогат. То же самое, как если бы Вы напились ключевой воды, а потом Вас попытались напоить тухлятинкой…

Да, наш разговор развивался непредвиденно, и времени – увы, опять не хватило.  И, возможно, только коснувшись какой-то интересной для читателя темы, мы тут же переключились на другую. Или высказывали мысли, с которыми вы не согласитесь ни за что. Но нам было так интересно говорить друг с другом! А если вы дочитали до этих строк, значит, и вам было интересно следить за ходом беседы, уважаемый читатель.

Василий Давидович сказал, по своему опыту, что если однажды он куда-то приезжает впервые, то обязательно попадет в это место еще раз. Надеемся, что и в Саров он еще приедет. Будем ждать встречи.