В Саровской православной гимназии второй год трудится учитель русского языка и литературы Иван Андреевич Суздальцев, выпускник Арзамасского филиала ННГУ им. Н. И. Лобачевского. Мужчины в школе на вес золота, а уж учителя-словесника вообще днем с огнем не сыщешь. Поэтому накануне Дня учителя мы решили расспросить Ивана Андреевича о школьной жизни. Тем более, что ему самому нравится преподавать, да и ребята уже успели полюбить молодого и веселого педагога.

— Иван Андреевич, почему вы выбрали профессию учителя?

— Я с детства как только научился читать, стал читать запоем. Вместе с мамой мы ходили во взрослую библиотеку, где она брала книги для работы, а я брал книги у нее. Сначала я увлекался фантастикой и фэнтези, но постепенно перечитал всю русскую классическую литературу. К 11 классу меня уже выгоняли из Пушкинки и филиала детской библиотеки на ул. Силкина, где я все перечитал, давали на руки только одну книгу.

По литературе я учился отлично, участвовал в творческих конкурсах и Харитоновских чтениях, выигрывал олимпиады. А когда пришло время поступать, то я хотел стать архитектором. Учился в художественной школе, долго готовился, но не поступил, немного не хватило баллов. Пришлось мне стать филологом. Пошел по стопам мамы. Учился там же, где она. Некоторые преподаватели меня помнили еще маленьким, потому что когда мама писала кандидатскую диссертацию, меня брала с собой. И научным руководителем моей дипломной работы был ее руководитель — недавно ушедший Борис Сергеевич Кондратьев, прекрасный человек.

На факультете русского языка и литературы молодых людей можно пересчитать по пальцам, на все пять курсов и десятка парней не наберется. Но я ничуть не жалею, что не стал архитектором. Литература это — мое любимое занятие до сих пор.

— А в какой школе вы учились?

— В школе № 7. Там работала мама и туда же меня отдала, поближе к дому. Одно время она даже преподавала в нашем классе и ко мне относилась строже, чем ко всем. Остальные учителя тоже спуску не давали, следили, чтобы я хорошо учился и выполнял домашние задания.

— Теперь вы сами в роли учителя. Работа в школе оказалась такой, как вы и представляли, или вас ожидали сюрпризы?

— В институте учат только теории, а как ее применять, понимаешь уже на месте… Первый раз мы с другом пришли в школу во время практики на третьем курсе. Это было в Арзамасе. Мы должны были помогать классному руководителю; посмотреть, как он работает. Завуч по воспитательной работе приняла нас радушно, но сразу стала пугать, как в школе все плохо: «Зачем вы идете работать в школу? Девочки, вы замуж не выйдете. Парни, вы зарплату не увидите. С утра до ночи будете тетрадки проверять. Зачем вам это надо?»

Мы пришли в 8 класс. Классным руководителем был молодой учитель истории. Он нас встретил распростертыми объятиями и свалил на нас всю работу: заполнение журнала, сбор дневников, опрос родителей, планирование поездок. А сам решил отдохнуть. Мы отнеслись к нему с пониманием. Класс был очень шумный, крикливый. Во время урока ученики спорили и переругивались с учителем. С родителями тоже были конфликты. И первое впечатление от школы осталось негативное.

А вторая педагогическая практика, которую я проходил через год уже здесь, в Саровской православной гимназии, оставила совсем другое впечатление. Я увидел, как отличаются ученики обычной школы и православной гимназии. По дисциплине — просто разительный контраст. Наши дети очень добрые. Если они шалят, то это — игра, а не попытка издеваться или досадить учителю. Если встретишь учеников на улице, они всегда здороваются, вежливые. Со слов коллег я знаю, что в других школах это не так.

Поэтому я пришел работать сюда, и постепенно мне доверяют все больше классов. Коллектив православной гимназии как одна большая семья. Меня приняли как равного. Опытные учителя приходят на уроки, помогают советами, а я помогаю им разобраться в новых технологиях. Нравится мне все это. Хорошая работа.

— Есть ли у учителя свобода творчества?

Когда молодые учителя приходят в школу, они думают, что там все строго по правилам и ФГОС, много бумажной работы и никакого творчества не будет. Но в какой работе нет своих требований и стандартов? И у учителей это присутствует, но и творчество, конечно, тоже есть. Актер проявляет свое творчество на сцене. Учитель это — тоже актер. Он играет перед детьми в классе. Каждый урок ведет по-новому в зависимости от настроения детей, успели они поесть или нет, какой урок по счету и множества других факторов. В школе важно иметь дружеское отношение к ребенку и настроить его на сотрудничество. Все это создает моменты творчества.

— Что вас больше всего радует, а что не радует в вашей работе?

— Особенно радует, когда я наблюдаю за внутренним ростом детей. Мы пишем с ними очень много сочинений по литературе, я хочу их этому научить. И мне нравится следить за тем, как меняются их мысли — первоначально хаотичные и нескладные, они постепенно приобретают логику и глубину. Ребенок начинает о чем-то задумываться, размышлять, а не просто поверхностно судить.

Радует, когда ребенок хочет рассказать другим что-то новое, что не было задано, но он прочитал и узнал. Таких учеников множество. А не радует, когда дети приходят неготовыми или вдруг отличник начинает списывать. Спрашиваешь, почему списал. Он объясняет, что у него была секция, и он не успел подготовиться. — «Хорошо, а почему ты списал во второй раз?» — «Так ведь в первый раз прокатило!» Вот это уже надо пресекать, придумывать такие задания, которые неоткуда списать, их нет в ГДЗ. Ответы на них надо целенаправленно искать, но большинство детей это делать не умеют, ищут по первым двум подсказкам поисковых страниц.

— А вы учите детей искать информацию и понимать, насколько она достоверная?

— Да, в старших классах. Мы живем в век информации и технологий, без этого нельзя. Дети создают презентации, работая в группах. Мы всем классом заслушиваем доклады и обсуждаем ошибки, которые зачастую касаются достоверности информации, которую они нашли. Поэтому я всегда прошу предоставлять список литературных источников. Одно дело википедия, и другое — солидный журнал.

— Как вы относитесь к цифровым технологиям?

— В этом году мы впервые столкнулись с дистанционным обучением. Для многих семей оно прошло тяжело, слишком велика нагрузка на ребенка и его родителей. Когда ребенок ходит в школу, учитель ему подскажет и объяснит, также он может спросить у одноклассников, если что-то не понял. В ходе общения решается много проблем. А так ребенок фактически остается один на один с компьютером. Бедные родители пытаются ему помочь, но это не всегда удается. Дистанционное обучение пока еще сыро и неготово.

А на обычных уроках мы используем интерактивную доску, буктрейлеры, презентации, игры на движках по типу «Поле чудес», «Что? Где? Когда?» и другие, специально созданные для уроков русского языка и литературы. Детям это нравится.

— Раньше считалось, что учеба это — труд, а сейчас стараются завернуть учебный процесс в игровую обертку. Оправдано ли это? Научатся ли дети трудиться?

— Нас учили, что в каждом возрасте к ребенку нужен свой подход. Ученики младших классов любят играть, это способ их чему-то научить. Но уже в 5-6 классах дети перестраиваются на сотрудничество с учителем, А в старших классах идет переход к самообучению, когда учитель выступает лишь в роли наставника.

Если же говорить о литературе, то он близка к театру, а актерская постановка тоже считается игрой. Ученикам нравится на уроках разыгрывать сценки по классическим произведениям. Они учат слова, репетируют, наряжаются в костюмерной. Очень хотят показывать свои постановки перед всей школой, но из-за ситуации с коронавирусом пока нельзя.

— Читают ли дети? И что входит в круг их чтения?

— Наверное в 90 % случаев любовь к чтению идет из семьи. А учитель может лишь расширить круг чтения, посоветовать новое или объяснить произведение, которое ребенок не понял. Но разжечь эту искру с нуля невозможно.

Сейчас дети читают Гарри Поттера, Толкиена «Властелин колец», детективы Макса Фрая. Кто-то любит Жюль Верна, а кто-то читает только классическую литературу. Из недавнего: ученики рекомендовали мне прочитать «Часодеи» Натальи Щерба и рассказы Екатерины Соболь. Они с увлечением обсуждают прочитанное. У меня есть свободные уроки, и я спрашивал детей, какую книжку они хотят разобрать. Дети писали свои пожелания, голосованием мы выбирали книгу из списка и посвящали ей урок. С восьмиклассниками разбирали романы братьев Стругацких «Трудно быть богом» и «Эликсир бессмертия». Иногда по просьбе детей обсуждали развлекательное масс-чтиво, не несущее каких-то нравственных уроков. Но даже там я сумел найти что-то хорошее, сделали видеопрезентацию. В итоге, некоторые дети пришли к выводу, что книга неинтересная, и они ее не будут читать. Да, там супергерои и стрельба, но ради чего? Они задумались об этом. Дети читают много и не только по школьной программе, а некоторые — глубже, чем я в их возрасте. Это радует.

— Раньше уроки литературы были уроками нравственности. Как обстоит дело сейчас?

— Куда же без нравственности? Уроки литературы это и есть уроки нравственности.

— Если бы вы стали министром образования, что бы вы сделали?

— Попытался бы извлечь больше уроков из советской школы, которая была самой сильной в свое время. Привнес бы в современное школьное образование идеи советской школы и наработки Макаренко. Советская школа была сильна тем, что все ученики усваивали предмет, но творчества у них было меньше, чем сейчас. Однако при современном индивидуальном подходе страдает общее, весь коллектив. Учеников портят рейтинги и погоня за баллами. Они перестают понимать, зачем нужна конкуренция, это становится стилем их жизни.

— Каким будет учитель будущего?

— Надеюсь, что он будет. Живым человеком, а не роботом или машиной, дающей что-то под запись. Человек может понять человека, а бездушной машине его не понять.

— Чего бы вы пожелали педагогам в День учителя?

— Во время пандемии и карантина хочу пожелать всем крепкого здоровья.