Людмила Александровна Маначинская работает учителем физики в саровских школах уже 45 лет. На заслуженный отдых пока не собирается и востребована так, что преподает в двух школах. Она сохранила любовь к профессии и убеждение, что учитель это — главная фигура в государстве.

Учительская дочка

— Помните всемирно известную фотографию затопленной колокольни посреди реки? Это городок Калязин в Тверской области. Детьми мы вокруг колокольни по льду бегали, в прятки играли (прим. — В 1940 году часть города затопили при строительстве Угличской ГЭС. Под воду ушел Троицкий Калязинский монастырь, основанный прп. Макарием в 1434 году).

Рядом находилась моя школа, она работала с утра до ночи, в две смены. У нас была очень хорошая учительница физики, она постоянно показывала опыты. Кстати, лабораторное оборудование было лучше, чем сейчас. Нам в школе демонстрировали даже рентгеновское излучение, интереснейшие опыты с эфиром и ртутью. Сейчас все это запрещено, остался самый минимум.

Я — потомственный учитель. Моя мама была учителем начальных классов. Отец полгода не доучился на физико-математическом факультете пединститута, ушел на фронт, вернулся инвалидом второй группы и стал директором начальной школы. А свою любовь к точным наукам и сложным задачам он передал мне. Нас окружал простой рабочий люд, их отношение к учителям было особенное, почтительное.

Кроме учительской я никакой другой работы не видела и не представляла. Вечером с одной стороны стола сидел папа, заполнял документы, с другой — мама с тетрадками. Я крутилась возле них и во все вникала. Уже в четвертом классе мне доверяли проверять тетради первоклассников.

После школы я решила стать учителем физики, учиться в Ленинграде. Отец был против. Предупреждал, что меня могут направить по распределению в малокомплектную сельскую школу, где придется преподавать все предметы. Родители уговаривали учиться поближе к дому, в Калинине (Твери). Но к нам приехал в гости дядя из Ленинграда и заявил при всех: «Давай, Люда, поступай к нам в Герценовский...» Удивительно, но мои родители промолчали. Покольку у меня была золотая медаль, я сдала только один экзамен по физике на «отлично», и меня зачислили в ЛГПИ им. Герцена, дали прекрасное общежитие.

Спецраспределение

— Пролетели четыре года учебы. Меня вызвали в деканат и предложили: «Поедете по спецраспределению?» — «А это где?» — «Единственное, что можем сказать, это — в европейской части России». — «До завтра подумаю». Звоню тетушке, спрашиваю совета. А она сразу в ответ: «Соглашайся! Это — Кронштадт. Да поспеши, как бы место не заняли...»

Шел 1971 год. С разных факультетов ЛГПИ сюда направили 11 человек. Мы ехали в поезде и не знали, как называется город. Нас высадили, встретили, поселили в общежитии № 4. Зональный пропуск дали только через полгода. Но я была счастлива, что попала в общежитие. Там собралась замечательная, интеллигентная и дружная молодежь. Со мной в комнате жили еще две девушки: инженер и фармацевт... Потом появилась семья. Теперь у меня здесь сын, двое внуков. Я пустила корни в Сарове.

Люблю и гимназию, и лицей

— Начинала я работать в школе № 17 и первое время была в шоке. В те годы этот район напоминал глухую деревню. Классы были огромные, работа казалась невероятно трудной.  Как «зубрилка-отличница» все никак не могла понять, почему я стараюсь дать знания, а некоторым ребятам это не надо. Однажды семикласснику сделала замечание за списывание, а он мне сказал: «Эх, Людмила Александровна! Да кто же сейчас честно живет? Разве, что вы...» Поучил, как надо жить (смеется).

Сейчас работаю в лицее № 3 и в православной гимназии. Люблю и ту школу, и другую. Достоинства физико-математического лицея: сильные, более мотивированные дети, которые хотят поступить в лучшие вузы, уроки физики идут в подгруппах до 15-ти человек.

А плюсы православной гимназии я объясняю просто: там два часа физики в неделю так же, как и в обычной школе, но зато дети на переменах не курят за углом, каждое утро начинается с молебна, и все носят форму. Одна только форма — это такое преимущество, которое стоит всего остального. Помню, когда я была классным руководителем, тщетно пыталась убеждать девочек, что ходить в брюках, обтягивающих, как колготки, это неприлично.

Я считаю, в православной гимназии есть основа для того, чтобы заняться углубленным самообразованием в любой области. Если ребята захотят учиться в техническом вузе, полученного фундамента им будет достаточно, плюс самообразование.

О репетиторах

— Сейчас очень распространены репетиторы. Взрослые считают, что исполняют родительский долг, если дают на это деньги. Часто ребенок это не ценит и валяет дурака как в школе, так и у репетитора. Тем, кто бездельничает на уроке, я говорю: «Тебе тут бесплатно дают знания — бери не хочу. Думаешь, что с репетитором будет по-другому? Он тебе то же самое расскажет. За 700 рублей...» Это сейчас настолько въелось в систему образования, чуть что — бегут к репетитору. А я это слово впервые услышала, когда уже изрядно поработала в школе. Мне кажется, это какой-то легкий путь. Конечно, если ребенок мечтает из обычной школы попасть в МФТИ, тогда репетиторство оправдано. Но настойчивый человек, нацеленный на учебу, может обойтись и без репетиторов. Нужно самому заниматься.

В Саров привел батюшка Серафим

— У моей бабушки был образ батюшки Серафима. Оказывается, я под ним выросла! Но тогда мы, дети, этим не интересовались. Папа жутко боялся, что посторонние люди увидят иконы, и он лишится работы. Поэтому в спальню бабушки никто не заходил. Теперь у меня есть старинная бабушкина икона — «Господь Вседержитель». Брат нашел ее на чердаке старого дома и передал мне.

А когда я училась в Ленинграде и ездила из общежития в институт на набережную р. Мойки, то как минимум два раза в день проходила мимо Казанского собора, где были спрятаны святые мощи прп. Серафима. Тогда там был Музей истории атеизма, куда нас, студентов,  водили на занятия по атеизму. А в 1991 году я впервые услышала по телевизору про мощи батюшки Серафима, про Саров и Казанский собор. У меня глаза на лоб полезли! Оказывается, батюшка Серафим сопровождал меня всю жизнь.

Путь к вере

— Я думаю, что за нас, внуков, сильно молилась бабушка. Она была из донских казаков. Станица Шумилинская — моя вторая родина. В 1932 году деда репрессировали по ложному доносу среди ночи, на глазах детей. Отобрали выращенный своими руками сад. Конечно, главная причина была в том, что казак. Его оправдали сразу после войны, но трое малых детей остались сиротами. Бабушка смиренно понесла этот крест, не затаила обиду на советскую власть. Она постоянно молилась.

Вторая причина — я всегда много читала, любила классику. И во всех произведениях — Церковь, вера, молитва. Невольно подумаешь: «Неужели все писатели дураки?» А Ньютон, Галилей и множество других верующих ученых? Этим людям хватило образования понять — не я пуп Земли. Это удивительно, но потом все свои размышления я прочитала в книге архимандрита Тихона (Шевкунова) «Несвятые святые».

Мою веру укрепили паломничества, особенно на Святую Землю, встречи с верующими людьми, преодоление искушений, отклик на молитвы — все то, что составляет духовный опыт человека. Господь ведет по жизни. Для меня это — вполне установленный факт.