Диагноз «рак» у многих вызывает панику. Руки опускаются, человек сразу сдается. А  мать Анастасия борется с этой болезнью. С 2009 года она перенесла 10 операций и продолжает радоваться жизни. Как такое возможно? Она в мае побывала в родном Сарове. Предлагаем вашему вниманию интервью с ней.

Справка. Монахиня Анастасия (в миру Ирина Владимировна Романова) с 1997 до 2015 года была руководителем Центра милосердия при храме Всех Святых. Она заложила традиции приходской социальной деятельности в Сарове, особенно уделяя внимание адресной помощи нуждающимся. За эти годы была оказана помощь тысячам людей из Сарова и округи. Но жизнь распорядилась так, что теперь сама мать Анастасия нуждается в помощи добрых людей. Борьба с онкологическим заболеванием требует не только мужества, но и серьезных финансовых вложений.

Монахиня Анастасия:

— Дорогие мои! Прежде всего примите мой низкий поклон за вашу молитвенную и материальную помощь. Она была особенно важна в моей ситуации. Саровчане мне помогли прожить последние полтора года. Благодаря вам я смогла получать дорогостоящие лекарства, которые для меня не смог бы приобрести монастырь.

— Мать Анастасия, я знаю, что некоторые прихожане читают за тебя молитву по соглашению. Ты это как-нибудь ощущала?

— Я молитву ощущала физически. Когда она усиливалась, у меня был прилив сил, легкость в теле, я себя хорошо чувствовала. А когда молитва ослабевала, мне не хватало воздуха, я задыхалась, как будто внутри перекрыли кран с кислородом, и поэтому мне было трудней переносить такую болезненную процедуру, как химиотерапия. 

— Сколько курсов химиотерапии ты перенесла?

— За последний год — 18 курсов лечения. Мне их должны были назначать с перерывом в две недели, но не получалось так часто: то у меня не было лекарств, то усиленного питания. Чтобы перенести химиотерапию, надо есть белковую пищу (яйца, рыбу, икру). Без этого организму сложно восстанавливаться, анализы крови плохие, и процедуру переносят, пока не будет улучшения. Хочу сказать, что мне также помогала восстанавливаться гомеопатия.

— Расскажи, как ты оказалась в Челябинске?

— Это был Промысл Божий. С 2009 года, когда мне поставили первичный диагноз — рак II степени с метастазами, я много раз по направлению саровских врачей лечилась в Нижнем Новгороде. А в начале 2015 года меня все никак не клали в больницу, просили сделать то одно обследование, то другое. Я нервничала, потому что уходило время, а я не получала лечения и терпела сильные боли.

По телефону пожаловалась своему врачу-гомеопату, которая живет в Челябинске. Она договорилась о моей госпитализации и позвонила: «Срочно приезжай!» Я поехала, быстро оформила временную прописку у подруги (вообще в этом городе у меня много знакомых), получила страховой полис и через два дня легла в Челябинский окружной клинический онкодиспансер. Все закрутилось стремительно, и уже через месяц меня прооперировали. Врачи, правда, тогда только убрали спайки, потому что я оказалась неоперабельна. Но они не отказались от меня и предложили курсы химиотерапии. И я их проходила. В Челябинске более современные методы лечения и многое из того, за что у нас платит пациент, бесплатно. Когда я вернусь, мне предстоит пройти еще три курса химии, но более легких, в таблетках. 

—  Сталкивалась ли ты с чудом?

— Было и такое. Например, в День космонавтики, 12 апреля, я «слетала в космос» — мне делали последнюю операцию, которая явилась настоящим чудом. Долго я была неоперабельна, но вдруг опухоль резко уменьшилась. Это совершенно непрогнозируемый процесс, и у каждого он протекает по-своему. Опухоль оплетала подвздошные сосуды. И второе чудо заключалось в том, что стенки сосудов оказались не затронуты опухолью, и сосуды не пришлось заменять, как предполагали вначале. Операция длилась четыре с половиной часа, за которые  удалили 17 лимфоузлов. И через три недели я уже приехала в Саров, разве это не чудо?

— Где ты берешь силы бороться с болезнью?

— Силы дает Господь – через молитву, исповедь и причастие. По возможности я причащалась каждую неделю. Во всяком случае – в монастыре. И в больницу старалась приглашать священника. Буквально перед моей выпиской на территории онкодиспансера появился действующий храм. А раньше во всем огромном медицинском комплексе была маленькая молельная комната, где можно было только поставить свечки. И когда я просила пригласить ко мне священника,  отвечали, что ради меня одной он не придет. Я была в шоке от таких порядков. Но пришлось смиряться…

Дорогие мои, не надо опускать руки! Рак – это не приговор. И с этим можно жить. Но только с Божией помощью, иначе – нереально. Без Бога это не вынести, а с Богом можно все. Самое главное – храм, исповедь, причастие и обязательно найти себе занятие. Я сейчас вяжу, и понимаю, что хочу сделать подарки людям, которые мне помогали, чтобы они обо мне помнили. Вспомнят и, глядишь, вздохнут обо мне, лоб перекрестят.

— Видела ли ты людей, которые перенесли так же много операций и курсов химии, или твой случай – уникальный?

— За полгода, проведенных в больнице, я познакомилась с очень многими людьми. Cреди них есть и в принципе неоперабельные – у кого рак поджелудочной железы. Они постоянно на химии и все равно борются за жизнь. Находят себе какие-то увлечения: вышивают, вяжут, рисуют. Пытаются найти применение в жизни, позитив для окружающих людей. Они отвлекают себя от болезни, а иначе можно с ума сойти. Больные выхаживают друг друга после операции, потому что отделение переполнено, и персонал сильно перегружен.

Кроме того, очень много молодых онкобольных. Рядом со мной лечилась молодая женщина с липосаркомой, ей удалили левую руку. У нее любящий муж, годовалый ребенок. Она смотрит на них и хочет жить. Конечно, есть и старые люди, кому за 80. Они, как правило, считают, что уже пожили. Одному ветерану войны удалили опухоль и назначили химию. После первого же курса он сказал: «Я войну прошел, но мне не было так плохо», и отказался продолжать лечение.

Жизнь – это великая ценность. В больнице люди это понимают. В последний раз у нас подобралась очень хорошая палата, все верующие, и мы очень сдружились. Причем, две женщины были мусульманки. У одной из них был юбилей. Мы устроили застолье и два часа пели песни: русские народные и военных лет. Никто нам не сделал замечание, потому что понимали – людям нужна радость в жизни. Другие больные даже завидовали, что мы такие веселые и неунывающие. Это очень много значит. Когда ты веселишь и подбадриваешь других людей, получается, что стараешься в первую очередь для себя, обретаешь смысл жизни. 

— Как ты пришла к решению принять монашеский постриг?

— Духовник мне давно говорил готовиться к монашеству. Но я все откладывала: у меня мама больная, внук маленький и много работы, которую я уже еле тянула. Пора было что-то поменять в жизни. Мы проводим праздники для детей, но сами остаемся без праздника. Для меня праздник – это побывать на службе, причаститься. И теперь у меня это есть. Стою на службе, а когда недомогаю, меня матушка игумения благословила лежать на службе. Хоть лежа, но с Богом…

В прошлом году я подошла к рубежу на грани жизни и смерти. Поняла, что в миру уже просто не смогу жить. И там я, может быть, уже бы умерла. Духовник меня благословил на постриг. Вопрос только стоял, где?

По милости Божией постриг состоялся в Свято-Введенском Верхнетеченском женском монастыре (Курганская обл., Катайский р-н, с. Верхняя Теча). У него очень интересная история. Свято-Никольский храм – уменьшенная копия храма Христа Спасителя. Раньше в этом монастыре жили до пятисот сестер, а сейчас – 15. Меня постригли в монахини 4 апреля 2015 года, на Лазареву субботу, а на следующий день был мой день Ангела, память Бутовской новомученицы Анастасии (Бобковой).

— Какие у тебя послушания в монастыре?

— Самые разные. Основное послушание – экскурсовод. Также рукодельничала: вязала прихватки на кухню, коврики в храм. В храме убиралась, следила за подсвечниками. В трапезной перерабатывала урожай, чистила картошку. Немножко шоферила. Ночью читала Псалтирь. Матушка игумения смотрела, на что у меня есть силы.

Но самое трудное – это не послушания, а обуздать свой язык. Последние годы я крутилась как белка в колесе. А тут стала приучаться к одиночеству, молчанию, стала много читать духовной литературы, на что раньше не имела времени. Делаю выписки из книг, размышляю о прочитанном.

— Что ты приобрела в своей болезни, научила ли она тебя чему-то?

— C вниманием относиться к людям. Если ты сам не прошел стезю болезни, ты не можешь так понять человека, у которого боль. Любая боль. Я осознала, что каждый человек бесценен для Бога. И ты уделяешь ему свое время не потому, что это тебе для чего-то надо или это твоя работа. Надо каждому дать понять, что он для тебя очень важен. Абсолютно с любым человеком нас сводит Господь не просто так, но с какой-то целью. Из этого нужно уметь делать выводы. Дар рассуждения дан не всем, но развивать его надо, чтобы понимать, что происходит в твоей жизни.

Однажды еще будучи в миру, я батюшке сказала: «С этим человеком я бы не пошла в разведку». А он мне посоветовал: «Ты рассуждай по-другому. Кто пойдет с тобой?» Мне это и в голову не приходило.

Молитва стала другая, больше молюсь своими словами, разговариваю с Богом.

Кроме того, ведь я – торопыга, и для меня было невыносимо долго заниматься чем-то одним. Потихоньку научилась и этому.

Я убедилась в том, что Господь помогает во всем, когда действуешь по благословению. Самовольничание ведет к бесплодной трате сил – как воду в ступе толчешь, и ничего не получатся.

Когда я узнала, что у меня онкология, как и любой человек испытала шок. А теперь я думаю, что болезнь, видимо, меня от чего-то остановила. Я умирать еще не готова, мне нужно многое исправить в себе, ведь у меня столько грехов.