Благочинный Саровского округа протоиерей Александр Долбунов вырос в верующей семье. Мы попросили его рассказать о том, как он встречал Пасху в детстве.

— Когда я вспоминаю Пасху своего детства, у меня бегут мурашки по коже. Эти незабываемые ощущения ни с чем не сравнить. Во-первых, подготовка к празднику. В нашей семье дети несли пост наравне со взрослыми, начиная уже с трех лет. Нам не давали ни печенья, ни конфет, ни молока, ни мяса. И мы с трепетом ожидали таких больших праздников, как Благовещение и Вербное воскресение, когда можно покушать рыбку.

Тогда было всего три церкви на весь Нижний Новгород: Карповская, Печерская и Высоковская. Наш отец был священником, и мы жили примерно в километре от Карповской церкви. Когда наша большая семья готовилась идти на Пасхальную службу, мы уже знали, что будут стоять кордоны милиции и не пускать верующих с детьми. На праздник Пасхи в 1980-е годы всегда было много народа, в т. ч. молодежи. Одни просто смотрели, другие желали пройти крестным ходом. Но детей почему-то не пускали. И наши родители преодолевали целый ряд милицейских заграждений.

— С детьми нельзя!

— Это мои дети, и я их веду в храм. Они готовились к празднику, и я считаю, что они должны получить радость, которая этой ночью будет в храме», — отвечал отец.

Нас пропускали, но мы, дети, каждый раз боялись, что не пустят. Это для нас было событием. Пасхальный крестный ход, первый возглас «Христос Воскресе!» — и неописуемая радость и восторг наполняют все твое существо. После службы мы сразу разговлялись, это было в два-три часа ночи. Накрывали обильные праздничные столы, чему мы тоже очень радовались. Ведь для детей семь недель воздержания от всего вкусного и сладкого — это серьезное испытание. После угощения мы ложились спать, а проснувшись, спешили на улицу катать яйца, играть и веселиться.

В то время в школах, бывало, делали праздник Пасхи учебным днем. Или переносили субботники на воскресенье. Мы, конечно, в этот день в школу не ходили. А в понедельник в школе учителя спрашивали: «Долбунов, почему вчера не был?» — «Пасху справляли, потому и не был».

В школьные годы я часто был белой вороной, выделялся и из-за этого чувствовал неловкость. Ребенку это сложно понять. Почему все вокруг в красных галстуках, а ты один без галстука? Родители, конечно, нас поддерживали. Я помню, как старшая сестра пришла из школы домой со значком октябренка. Отец сказал: «Сними, и чтобы я этого больше не видел». Никто из детей в нашей семье не вступал в октябрята, пионеры или комсомол. А нас было (и есть) 12 детей в семье.

Когда на уроках физкультуры играли в баскетбол или футбол, обычно делились на команду в футболках и команду без футболок. И даже если я попадал в команду без футболок, учитель разрешал мне ее не снимать, поскольку на мне всегда был нательный крест. Да и с другими учителями проблем не было. Может быть потому, что мы учились на «хорошо» и «отлично», не хулиганили.

От мнения одноклассников мы не очень зависели, потому что дружили внутри семьи. За мной шли подряд два младших брата, и мы втроем были неразлучны. Вместе выходили погонять мяч. Если кто-то еще из мальчишек придет — хорошо, а если нет, то нам втроем и так весело.

И, возвращаясь к теме Пасхи, скажу, что сейчас уже нет такой остроты ощущений, как в детстве. Все идет как будто так и должно быть. Впрочем, каждый раз жду чуда схождения Благодатного огня на Гробе Господнем. И когда это происходит, с облегчением думаю: «Слава Богу, еще годик поживем!»