Галину Ивановну Бессараб мне представили как врача-гинеколога, который не делал аборты. Захотелось познакомиться. Оказалось, что это не совсем так, Галина Ивановна перестала их делать только последние годы перед выходом на пенсию в 2010 году. Но уже это дало повод для легенды о враче, который пошел против бесчеловечной системы, где убийство поставлено на конвейер...

Сами врачи этого не понимали

На нашу встречу Галина Ивановна принесла кипу стихов. Одно из них написано в 1979 году и называется «Размышления о рождении третьего ребенка»:

Во мне живая искра зародилась,

Так неужели надо загасить?

Чтоб солнце, не поднявшись, закатилось,

Чтоб новой жизни свет не подарить?

Тревоги снова, и забот немало...

Ведь чем взрослей сыны, тем тяжелей

Осуществлять родительское право:

Обязанностей больше и сложней.

А, может, будет хрупкая дочурка

С глазами-вишнями и русою косой?!

Пусть распахнется перед ними мир огромный

Всей сложностью своею и красой!

Одно дело — служебные обязанности, и совсем другое — живая душа женщины, которая чувствует в себе биение новой жизни...

Про Галину Бессараб можно сказать, что не она выбрала специальность, а специальность выбрала ее. Галина Ивановна — горьковчанка, закончила мединститут в 1963 году как терапевт общего профиля. В то время у выпускников не было специализации. Получила распределение в пос. Воскресенское на берегу Ветлуги, который тогда относился к Семеновскому району Нижегородской области. Г. Бессараб:

— Когда устроилась на работу, мне сказали: «Будешь гинекологом». Такого специалиста у них не было уже полгода. Сыграло роль еще и то, что моя мама работала гинекологом в Горьком. Спросили, делала ли я аборты. Я ответила, что один раз, во время студенческой практики в больнице. Это решило мою судьбу. И я стала единственным специалистом на ближайшие 40 км, на мне был роддом и гинекологическая служба.

В рабочем поселке делали очень много абортов. Надо сказать, что тогда ни сами женщины, ни врачи не понимали, что зародыш это — живая душа. И когда я училась в мединституте, и когда работала, нам об этом никто не говорил. Врач делал аборт вслепую. Кроме того, была такая текучка, что и задуматься некогда: девять операций утром, шесть — вечером...

В 1964 году Галина Ивановна вышла замуж и родила своего первенца (в прошлом году они с супругом отметили золотую свадьбу). Вскоре после рождения сына она перевелась в роддом № 4 в Горьком, где в основном принимала роды. В это время муж заканчивал учебу в университете. Его распределили в наш город, и в 1967 году она приехала сюда.

И хотя, по словам Галины Ивановны, тогда многие люди не имели понятия о том, что зародыш — это человек, и аборт — это грех убийства, ей сердце порой подсказывало верные решения. Г. Бессараб:

— В первую очередь я беременную женщину уговаривала, чтобы она рожала. Потому что я вела приемы по бесплодию и знала, что часто это являлось последствием абортов, особенно у нерожавших женщин. Аборты вызывают воспалительные процессы и эндокринные нарушения, наносят психологические травмы, которые разрушают семьи. До сих пор помню одну жительницу Воскресенского, она имела 10 детей, а после аборта у нее один за другим пошли выкидыши.

Иногда приходили молодые девчонки тайком от матерей. Я думала: «Вот бы матери сказать!» Но нельзя, не имела права разгласить врачебную тайну. Совершеннолетняя сама за себя решает. Бывало, отговаривала женщину от аборта, а ей это не нравилось, и она шла к другому врачу.

Если есть совесть, то есть и Бог

— С детства я была некрещеная, потому что у меня родители партийные. Они много работали, и меня вырастила бабушка, которую я очень любила. Я видела, как бабушка молилась, она не скрывала своей веры. Краем уха слышала, как они перешептывались с соседкой: «Ну что, попостимся?» — «Попостимся». Когда я куда-нибудь ехала, она просила подавать записочки в церкви, если таковую увижу, что я и делала.

Когда мне было 14 лет, бабушка предложила мне креститься, но я отказалась, поскольку готовилась вступить в комсомол. Тогда шел 1954 год, и мы с бабушкой приехали к моему дяде, в Киев. Он жил рядом с Киево-Печерской Лаврой. Мы заходили в нижние пещеры, которые были открыты для посетителей, и монахи давали мне почитать житие прп. Феодосия. А в верхней части Лавры действовал антирелигиозный музей, там рассказывали полностью противоположное, я не знала, чему и верить. Только спросила: «Бабушка, а Бог есть?» — «Как тебе, Галочка, объяснить? Я Его не видела, и наши отцы не видели. Но если у человека есть совесть, то и Бог есть». Больше она не говорила со мной о крещении. Но воспитывала в строгости. Помню, я уже была студенткой мединститута, и не понимала, как сперматозоиды попадают в матку. Бабушка, а у нее было 4 класса образования, глядя в учебник, мне говорила: «Вот видишь, они же с хвостиками...»

Крестили в тазике

— Крестилась я в здании нашей поликлиники на пр. Мира 29 мая 1992 года, причем все происходило в точности так, как мне приснилось за полгода до этого. Моя акушерка Анна Михайловна Миронова была верующая женщина, она объявила, что на следующий день придет священник освящать поликлинику. И если кто хочет креститься, нужно сегодня поститься, купить крестик, и завтра окрестят. Набралось с десяток желающих, сотрудники привели своих детей. Нас крестил в обыкновенном тазике первый саровский священник Владимир Алясов. После крещения с меня как будто свалился груз. Я народилась заново, порхала, было чувство легкости необыкновенной. С крещением грехи смываются, а сколько их было за всю жизнь?! Потом я год посещала воскресную школу для взрослых.

Господь вразумил

То, что зародыш это — живая душа, Галина Ивановна осознала только спустя годы. Ее старший сын (ученый-генетик) работал на Тайване, и она побывала там, чтобы помочь нянчить малыша. Г. Бессараб:

— Меня поразило, что новорожденному ребенку в Китае считается уже один год. Почему? Потому что 9 месяцев он уже прожил внутри матери. Когда я с этим столкнулась, то задумалась.

Плавая в Тихом океане, нашла две небольшие раковины — каури. Они мне показались пустыми. Привезла их домой и положила на балкон, чтобы просохли. А потом увидела возле отверстий раковин засохших моллюсков, оказывается, они прятались в глубине. И я вдруг заметила, что по форме каури очень похожи на матку, два ее конца — подобие маточных труб. Пронзила мысль: «Точно так же внутри матки находит себе место и человеческое существо, а мы его убиваем». Как будто сверху наитие пришло: «Ты что делаешь?» Когда вышла на работу, сказала коллегам: «Девочки, как хотите, но аборты я делать не буду. Или увольняюсь, или терпите меня». Так и продержалась до пенсии. Но если женщина приходила на аборт, я не имела права ей не дать направления на положенные анализы. И давала, на мне был грех Пилата.

К тому времени нашу службу, которая располагалась на пр. Мира, разделили на две: гинекологию и женскую консультацию, где я и работала. Тогда стали платно делать мини-аборты на малых сроках беременности — живые деньги, и сотрудники были не против. Хотя бы от этого меня Бог миловал.

Но надо признать, что вакуумные мини-аборты мы начали практиковать еще в середине семидесятых годов. Вели статистику осложнений и доказывали, что эта операция более безопасная, щадящая для организма женщины. У меня вышла статья, и я об этом делала доклад на Первой конференции акушеров-гинекологов в Обнинске. О жизни ребенка тогда никто и не задумывался, только о женском здоровье. Помню, был случай, когда женщина пришла на мини-аборт, ей уже ввели обезболивающее в вену. А мне так не хотелось этого, что-то удерживало. И вдруг погас свет, отключилось электричество. Мы разошлись. Я была так рада.

Перед сотрудниками женской консультации были поставлены вопросы «планирования семьи», «полового воспитания». Даже название какое-то неправильное. Думаю, должно быть нормальное человеческое воспитание души, а уж из этого возьмется и остальное...

Все мы, гинекологи, грешные. Долго меня не допускали к причастию, первый раз допустил о. Герман, Царство ему Небесное. Тогда еще не было УЗИ. А он мне дал почитать большую статью о том, что происходит с детьми до рождения. Я рыдала. Утром пришла на исповедь, и он меня благословил причаститься.

Трудные вопросы

— Галина Ивановна, как вы относитесь к идее запрета абортов?

— Я против полного запрета. Потому что приходилось сталкиваться с последствиями подпольных абортов, которые часто кончались смертью женщины, и со всякого рода членовредительством. Судили тех, кто делал криминальные аборты. Думаю, что это — дело совести самой женщины.

— Почему вы исходите из того, что жизнь матери более ценна, чем жизнь ребенка?

— Потому что у матери могут быть еще дети. Я считаю, что надо прерывать беременность в тех случаях, когда УЗИ показывает серьезную врожденную патологию ребенка, чтобы маму не мучить. Хотя природа в какой-то степени сама регулирует этот процесс. И сорок процентов выкидышей происходят незамеченными для женщины на ранних сроках беременности после небольшой задержки менструации, это — неполноценные зародыши.

— А если УЗИ ошибается? И разве не выхаживают, казалось бы, заведомо нежизнеспособных младенцев?

— Случается и такое. У одной беременной постоянно шли кровотечения, но она доносила и родила прекрасного ребенка. А в один год у нас родилось подряд много недоношенных детей весом около 900 г. Непонятно, то ли жилец — то ли не жилец. Это сейчас 500-граммовых выхаживают, а тогда нижним порогом выживаемости считалось 1200 г. Но ничего, выжили. А когда я принимала роды в поселке, и родился младенец весом 1200 г, там вообще ничего не было, кроме кислородной подушки. И его выходили. Моя мама рассказывала, как у бабушки родился совсем крошечный младенец, и его держали в валенке на теплой печке. Старшие ребята должны были за ним присматривать. А им страсть, как захотелось на речку. Так они его с собой прихватили и зарыли валенок в нагретый солнцем песок на берегу...

— Чем вы объясняете страх женщин перед беременностью?

— Тем, что работать не смогут. Во всяком случае, в наше время работа была на первом месте. Мы жили, чтобы работать, а не работали, чтобы жить...

Кто виноват, что в безбожном обществе семейная жизнь часто принимала уродливые формы? Мужчины, которые стали не готовы содержать большую семью? Женщины, не желающие «плодить нищету», для которых работа вышла на первое место в жизни? Или врачи, которые раньше искренне заблуждались, а теперь продолжают держаться за старые заблуждения, потому что так удобно? Пусть каждый оглянется на свою жизнь, и совесть подскажет правильный ответ, правильный для тебя лично.