Для протоиерея Сергия и матушки Юлии Скузоваткиных 2025 год богат на значимые события: они отметили серебряную свадьбу, женили двух старших сыновей, а 8 ноября батюшке исполнится 50 лет. Расскажем об этой дружной семье, где супруги вместе и дома, и в храме. Матушка Юлия – регент хора храма в честь святых Царственных страстотерпцев в Сарове, где отец Сергий – старший священник. Это очень музыкальная семья. Все четверо детей играют на музыкальных инструментах, дочь Дарья – профессиональная певица, священник в одной тональности с хором распевает возгласы и прокимны, исполняет отдельные песнопения. У батюшки мы неоднократно брали интервью, поэтому в этот раз поговорили с его супругой.

Из воскресной школы – в Регентскую

– Матушка Юлия, рождению семьи предшествует встреча. Почему у вас возникло желание поступить учиться в Регентскую школу при Троице-Сергиевой лавре, где вы встретили своего будущего мужа?

– О Регентской школе я и не знала. Мечтала поступить в консерваторию, потому что музыкальная школа в г. Рыбинске Ярославской области, откуда я родом, дала мне крепкую базу. Кроме того, в обычной школе у меня была педагогическая специализация, и я даже помогала с дипломной работой старшей сестре, которая училась в Ярославском культпросветучилище. Мы делали праздник в детском саду. В комиссии меня приметили и предложили поступать к ним сразу на второй курс. Но в 16 лет моя жизнь неожиданно изменилась.

Моя верующая бабушка очень хотела, чтобы я ходила в воскресную школу при Успенском храме. И я собралась пойти туда, но с утра опоздала на нужный автобус, села на другой, вышла на остановке и не знала, куда дальше идти: с одной стороны дачные домики, с другой – лес. Возникла дерзкая мысль: «Господи, если Тебе надо, чтобы я попала в храм, я увижу дорогу, а если не увижу, то сяду на обратный автобус и поеду домой». Обернулась, увидела тропинку, ведущую в лес, и через лесок вышла прямо к храму. Это было первое чудо. А вторым чудом стала встреча в храме с руководителем нашего эстрадного ансамбля. Он оказался прихожанином этого храма. Впоследствии он принял монашество в Оптиной пустыни, мы переписывались, и в письмах он мне давал духовные наставления. А потом уехал на Афон, и его следы затерялись.

Я пришла в воскресную школу весной, летом поехала в православный трудовой лагерь, а уже осенью мне дали послушание преподавать Закон Божий для малышей. На мои робкие возражения, что я ничего не знаю, был ответ: «Вот и узнаешь, вместе с детьми!» Также в конце 1990-х годов прихожане проводили «Уроки доброты» в детских садах, и я ходила в один из садиков, рассказывала детям, как креститься, как молиться. Мне самой все это было ново и интересно. Дети занимались с удовольствием, и родители были не против… В то время я стала немного осваивать гитару, пела песни иеромонаха Романа, и везде выступала, представляя воскресную школу. В храме меня сразу поставили на клирос и еще ругали, что плохо читаю с листа. А я ведь даже не понимала смысла богослужебных текстов! Короче говоря, меня со всех сторон взяли в оборот, и я старалась соответствовать.

Директор воскресной школы и супруга священника матушка Тамара хотела, чтобы я поступила в Регентскую школу Троице-Сергиевой лавры. Она была духовным чадом известного лаврского старца архимандрита Наума (Байбородина). После окончания школы она повезла меня к нему на благословение и все пыталась добиться ответа, поступлю я или нет. Старец на меня посмотрел, ничего не сказал, дал мне книжки. И я не поступила. Требовалось знать большой объем молитв, а они еще не улеглись в моей голове. Целый год я работала в храме – пела на клиросе, преподавала и изучала подаренные книги. Готовилась к повторному поступлению в Регентскую школу, так и не понимая до конца, что это такое. Перед вторым поступлением матушка снова меня повезла к отцу Науму, и он, куда-то торопясь и не глядя на меня, бросил: «Да поступит она, поступит!» Так по благословению старца я и поступила…

 – Как вы восприняли строгую дисциплину Регентской школы?

– Спокойно. Но и тут моя энергия находила себе выход. Например, я написала сценарий Рождественского праздника: сама была Снегурочкой, а Дедом Морозом – семинарист, который прежде окончил театральное училище. Мы три года проводили такие праздники, и Святейший Патриарх Алексий II их видел и благословлял. А потом я выпустилась, и начали говорить, что это – подмена понятий, и нельзя на Рождество Христово выставлять Деда Мороза. Но это было уже потом. Также мне поручили подготовить выпускной вечер, и там было много веселых конкурсов – шарады, скороговорки. В лаврских стенах это казалось необычным, и наша наставница только вздохнула: «Как ты поступила светской, так и выпускаешься…»

Говорила одно, а сделала другое

– Когда вы познакомились с отцом Сергием, как вы поняли, что это ваш человек, суженый от Бога? Долго ли вы дружили?

– Матушка Тамара дала мне строгие наставления, что семинаристы бывают разные, поэтому с ними надо держать ухо востро. У меня было послушание уставщицы: прийти раньше всех, найти нужные книги, разложить все ноты по порядку. Я дружески общалась с семинаристами, и они помогали мне носить книги. Отец Сергий сразу положил на меня глаз, но не решался подойти. Его товарищ мне сказал: «Один семинарист меня просил: «Передай привет моей жене!» Вот я тебе и передаю от него привет». – «А почему же он сам не подойдет?» – «Стесняется». Отец Сергий разозлился, когда узнал, как приятель его представил, и в тот же день пригласил меня на свидание. Мы не могли наговориться, так интересно нам было друг с другом. И уже на третьей встрече отец Сергий меня ошарашил словами: «А дети у нас будут красивыми!» Думаю, он меня покорил своей настойчивостью.

Знакомые семинаристы подкалывали: «Вы, девчонки, все сюда поступаете, чтобы замуж выйти». Мне было обидно: «Неправда! Мы приехали учиться. Мы хотим заниматься музыкой!» Хотя некоторые сокурсницы, действительно, читали акафисты и молились, чтобы выйти замуж, но только не я! Однако так получилось, что я говорила одно, а сделала другое – вышла замуж за полгода до окончания Регентской школы.

Мы познакомились в феврале 1999 года, а в ноябре расписались и разошлись по своим общежитиям в ожидании таинства Венчания. Свидетелями у нас были друзья, которые впоследствии стали монахами, и мы продолжаем общаться с ними. Самый близкий друг батюшки, вместе с которым они служили в армии, учились в семинарии и академии, теперь епископ Балаковский и Николаевский Варфоломей, а моя подруга стала монахиней Сергией. Мы обвенчались и сыграли настоящую свадьбу в Арзамасе в январе 2000 года. В этом году нашей семье уже 25 лет!

Я закончила Регентскую школу, а батюшка еще два года доучивался в духовной академии. Все это время мы жили в Сергиевом Посаде, там родился наш первенец Серафим. Для получения диплома мне нужно было год отработать по специальности. И я еще во время учебы регентовала на приходе храма с. Богородское близ Сергиева Посада. Благодаря этому, когда в 2002 году мы приехали в Саров, я уже имела практику пения на приходе и освоилась с богослужебным Уставом. А отец Сергий уже два года, как был диаконом.

Люди жаждали подвига

– Какой в то время была церковная жизнь в Сарове? И как вы вписались в нее?

– Это было время расцвета православия, но, порой, с перегибами. Например, проводилась акция по сжиганию театральных масок, потому что «лицедейство – это грех». Мы приехали из лавры, и к нам проявляли большое внимание и особый спрос, постоянно экзаменовали, задавая каверзные вопросы. Интересовались, как мы постимся. В выходные дни студентам давали рыбу, и мы так и продолжали жить. А саровчане удивлялись: «Рыбу? Мы без масла постимся!»

Неожиданно для себя я стала законодательницей мод, поскольку ходила в длинных платьях и в шляпке. Одна прихожанка сказала: «Матушка, оказывается, так можно?» – «Да, в храм надо приходить в лучшем, самом красивом. Ведь мы к Богу идем». – «А я думала, что одеваться в храм надо скромно – чуть лучше, чем на дачу». Здесь считали, что скромность – это убогость.

Священники тогда были молодые, с маленькими детьми. Настоятель прихода храма Всех Святых протоиерей Герман Здоров собирал семьи священников и сотрудников храма у себя на даче. Все вместе готовили простую еду, пели песни, рядом играли дети, было очень весело и дружно. Остались теплые воспоминания об этом времени.

Отец Сергий был диаконом в храме Всех Святых, а я сидела с двумя малышами и разово выходила в тот хор, где нужно было заткнуть прореху. Потом стала чаще выходить на службы, поскольку мы с помощью отца Германа нашли няню. Она отпускала нас в церковь, присматривая за детьми. Мы всей душой полюбили нашу бабушку Шуру, она являла пример настоящей христианки. Всегда придумывала с детьми что-то интересное, умела быть необходимой и при этом незаметной – как воздух.

Лаврское пение в Сарове

– Как регент вы ставили перед собой какие-то профессиональные задачи?

– Мне очень хотелось привнести в Саров культуру лаврского пения, и это удалось сделать. Я взяла оттуда стиль, песнопения, гласы. Певчие меня поддерживали. У нас были частые спевки, мы даже вели концертную деятельность. Сейчас храмов в городе стало больше, богослужения чаще, и на концерты сил уже не хватает.

– Вы – старший регент Саровского благочиния. Что это за послушание, и с какого времени вы его несете?

– Это послушание ввел в 2013 году протоиерей Александр Долбунов, когда возглавил церковную жизнь в Сарове. Я отвечала за наполняемость регентами и певчими всех богослужений в приходских храмах Сарова. А в последние годы мы разделили эти обязанности с матушкой Ксенией Шестаковой. И поскольку теперь идут регулярные службы в пяти приходских храмах, мы учим псаломщиков. Они могут провести простую службу, тихонечко спеть ектеньи и стихиры, необязательно правильно, на глас, но служба идет. Иногда поет и читает всего один человек – псаломщик. Парадокс в том, что люди с музыкальным образованием боятся спеть неправильно, а «безнотный» человек, который обладает голосом, смело берется и поет, что Бог на душу положит. Признаться, я от этого горюю, ведь нас в лавре учили, что Богу надо отдавать лучшее, и служба должна быть красивая и «мы за каждую фальшивую ноту перед Богом ответим». Но мы стараемся, как можем. Остаемся с певчими после службы, репетируем, они записывают песнопения на диктофон, дома слушают, напевают и выдают неплохой результат.

– Вы обучаете клиросному пению всех желающих?

– Я занимаюсь со всеми желающими научиться петь, независимо от наличия музыкального образования. Чтобы человек начал петь на клиросе, по-хорошему, нужно как минимум три года. В первый год человек только входит в годовой круг богослужений, во второй год он вспоминает и узнает что-то знакомое, а в третий – уже сам пытается воспроизвести. Если у него хорошие музыкальные данные и память, то на третий год он может быть певчим, но чаще всего для этого нужно больше времени. В подготовку певчего я вкладываю много труда. Самое обидное, когда у человека только начинает получаться, вдруг возникают разные искушения, семейные проблемы, которые уводят из храма. Таких случаев много.

– У вас наработан большой репертуар, но вы постоянно вводите новые песнопения. Для чего это нужно?

– Чтобы не застаиваться, развиваться и поддерживать интерес у певчих. Сейчас много авторских песнопений хорошего уровня на основе гармонизации древних распевов. Раньше мы переписывали ноты от руки, а сейчас благодаря интернету есть доступ к любым материалам. Например, набираю в поисковике название песнопения «Величит душе моя Господа», слушаю разные варианты исполнения и выбираю понравившийся. Потом изучаю нотный материал: сможет мой клирос его осилить или нет, исхожу из возможностей хора. Если может, распечатываю ноты, а если нет, делаю переложение попроще. Бывает, что песнопение в переложении уже звучит плохо – тогда яего отметаю, и работа оказывается бесполезной. Как видите, у регентов есть работа, невидимая для стороннего наблюдателя.

В унисон со священником

– Пение настраивает прихожан на молитву, а самих певчих настраивает или отвлекает?

– У регентов бывает разный подход. Некоторые ставят неизвестные хору ноты, и певчие читают с листа. Я против такого подхода, потому что если ты читаешь с листа, то думаешь о нотах, а не о молитве. Например, некоторые хоры на праздники поют очень сложные песнопения, а у нас на клиросе часто бывает наоборот. Обычно на клиросе в праздник собирается много людей (приходят те, кто редко ходит, или приехал в Саров в гости), и я ставлю песнопения, которые людям комфортно петь. Раз они пришли на праздничную службу, допустим, раз в год, то пусть уйдут домой с чувством, что они помолились. Это самое главное. Потому что красиво спеть – это все равно душевность, а не духовность. А мы, хор, отвечаем за весь приход: «Тебе, Господи», «Подай, Господи» и прочее – поем песнопения от лица всего храма. Какое же право мы имеем стоять и думать, кварту мы спели или квинту? Даже в таких простых молитвах как «Господи, помилуй» заложен глубокий смысл. А возьмем тексты стихир – они поэтическим языком рассказывают о празднике. Зачем же мы будем усложнять их исполнение, торопиться, думая о нотах, а не о смысле? Хотя иногда хочется чего-то необыкновенного…

– Отец Сергий восемь лет оставался диаконом из любви к красоте богослужения и даже теперь, будучи священником, иногда не может удержаться и подпевает хору. Ваш хор постоянно находится в музыкальном диалоге со священником. Получается, вы с супругом делаете одно общее дело?

– В идеале, вся служба с начала и до конца должна вестись в одной тональности – хор в унисон со священником. И бОльшую часть службы это у нас получается. Перед тем, как батюшка дает первый возглас, я довольно громко задаю удобный для хора тон, чтобы он его услышал. Он в этой тональности подает возглас, мы отвечаем, и пошел диалог. И другие наши священники довольно музыкальны, под них можно подстроиться. Однажды мы со священником, который редко бывает в нашем храме, в одной тональности пропели почти всю службу. И он был очень доволен: «Матушка, как мы хорошо помолились!» На самом деле, когда хор часто меняет тональность, это мешает священнику настроиться на молитву, он отвлекается и даже может заново начать ее перечитывать. Мы, певчие, сослужим священнику и должны сделать так, чтобы батюшка смог искренне, от всего сердца вознести все тайные молитвы. Должны не мешать ему, но восполнить, это наша главная задача. Об этом я всегда говорила регентам, которых обучала. Иногда мы замедляем пение или повторяем его еще раз, когда видим, что священник не успевает прочесть тайную молитву. Это делается для того, чтобы не было пауз, и чтобы священник мог спокойно завершить молитву. Или наоборот, ускоряем пение, когда он уже вышел и держит тяжелое Евангелие.

«Мысль семейная»

– В чем еще вы помогаете своему супругу-священнику?

– Никогда об этом не думала. Но одно мне кажется важным. Я знаю, как батюшке тяжело все время общаться с людьми, которые чаще всего приходят в церковь со своими бедами и проблемами. Поэтому, что бы ни случилось, когда он возвращается домой, я всегда его радостно встречаю. Раньше звала детей, сейчас они уже выросли, разъехались, но я продолжаю его встречать, ведь он должен видеть, что дома его ждут, что ему рады. Налить чайку, немного поговорить, как прошел день – и человек выдохнул, переключился. Мне кажется, я должна батюшке помогать в том, чтобы хотя бы дома у него были минуты отдыха. Ведь ему и домой звонят – такое служение у священника…

– У вас с мужем четверо деток. Давайте, немного расскажем о них.

– Старший сын Серафим окончил Военную академию, работает по распределению. Дочь Дарья учится на фольклорном отделении Государственного музыкально-педагогического института имени М.М. Ипполитова-Иванова, преподает музыкальные дисциплины в воскресной школе, старшая вожатая дружины Национальной организации витязей, пишет стихи, исполняет собственные песни. Степан учится в Высшем командном танковом училище. Все трое старших детей уже создали собственные семьи. С нами пока остается младший сын Сергей, он учится в 9 классе Саровской православной гимназии, активный волонтер.

– Подростки часто перестают ходить в церковь. Удалось ли вам воспитать своих детей в православной вере, и что для этого нужно?

– Наши дети исповедуются и причащаются, но, чтобы точно ответить на ваш вопрос, еще должно пройти время. Я считаю, что каждый человек должен сам найти дорогу к Богу. До какого-то возраста дети нам доверяют и ходят с нами в храм. А потом они вырастают и должны сами принимать решения. По-моему, здесь важно не передавить. Кроме того, все дети разные: одни податливые, другие строптивые; одному нужно сказать в приказном тоне, а с другим лучше договориться. Поэтому универсальных советов быть не может. Например, я понимаю, что наш младший сын устает за неделю в школе, и у него есть только один воскресный день, чтобы выспаться. У нас с ним договоренность – в пост ходить на службу каждое воскресенье, а в остальное время – через воскресенье. С детей можно спрашивать только то, о чем ты с ними договорился. А родители порой требуют то, что не проговорили, например, ругают ребенка за то, что он плохо стоял в храме. А ты объяснил, какие самые важные моменты богослужения, и что происходит в это время?

Я переживала из-за того, что была занята на клиросе и не всегда могла своим детям объяснить происходящее. Старшим в этом плане досталось больше внимания. Когда я была в декретном отпуске, мы вместе ходили в храм, и я, с малышами на руках, им что-то рассказывала. А младшие, к сожалению, были предоставлены сами себе. Обычно мамы, приходящие в храм, ориентируются на возможности детей, приводят попозже и уводят пораньше. А мы с батюшкой приходили перед службой, уходили последними, и ребятишки вместе с нами, никуда не денешься. Хорошо, когда дети чем-то заняты во время службы (пономарят или стоят у подсвечника), тогда они чувствуют себя нужными, им не так тяжело стоять на службе.

Матушка-блогер

– На Сретение Господне, 15 февраля 2025 года, вы начали вести группу ВКонтакте «Спроси у матушки», где отвечаете на вопросы прихожан. Уже набралось около двух тысяч подписчиков, и наиболее удачные посты читает больше людей, чем прихожан в Сарове. Как вы отбираете эти вопросы?

– Все вопросы невыдуманные, люди их, действительно, задают. Я им отвечаю лично, но если какой-то вопрос повторяется несколько раз, то я обобщаю его и выкладываю пост в группе.

– В своем блоге вы иногда рассказываете о церковных песнопениях. Вам хочется, чтобы люди лучше понимали богослужение?

– Изначально я больше хотела писать об этом, чтобы познакомить людей со службой. Например, заранее выложить стихиру праздника, а потом человек услышит ее в храме и вспомнит, что читал перевод. Или человек не был на службе, а он послушает запись песнопения. Или разобрать какие-то трудные для понимания слова песнопения. Но на это остается мало времени, потому что есть вопросы, на которые приходится отвечать.  Раньше выкладывала посты каждый день, а потом люди сказали, что не успевают читать, и я стала делать публикации через день.

– Ваша любимая молитва?

– Я очень люблю молитву «Царице моя Преблагая». Когда хор ее поет, стараюсь держать себя в руках, чтобы не заплакать, потому что она очень трогает мою душу.