5 декабря в России отмечают День добровольца. Мы решили пообщаться с одним из них и направились в волонтерский центр «Радость моя!» Было еще рано и малолюдно, ведь многие добровольные помощники приходят сюда вечером, после работы. На первом этаже в одиночестве плела маскировочную сеть Татьяна Михайловна Кирюшкина. Женщина согласилась дать интервью, но уточнила: «Я не волонтер, я — мать».

Впервые я увидела Татьяну Михайловну год назад. Она пришла в волонтерский центр растерянная, в слезах, со своей бедой. Все ее мысли были об единственном сыне, командире штурмового взвода в зоне СВО, и о том, чем ему можно помочь. Сначала сыну самостоятельно закупили амуницию. Когда у бойцов разбомбили КАМАЗ, мать организовала сбор средств, на которые приобрели УАЗик «Буханку». Только закрыли сбор, как сын попросил противодроновое ружье. Татьяна Михайловна уже не знала, к кому обратиться, где взять деньги. Эта непростая ситуация с Божьей помощью разрешилась, мир не без добрых людей. Женщина немного успокоилась, пришла в себя и огляделась вокруг.

Доброжелательная атмосфера волонтерского центра ей понравилась, и она захотела участвовать в добровольческих акциях. Поскольку Татьяна Михайловна — художник, она начала проводить мастер-классы для детей на праздниках благотворительности, и это у нее получается замечательно! На одном из таких мероприятий — празднике Белого цветка — она познакомилась с Татьяной Ивановной Пантелеевой, которая плетет маскировочные сети. С радостью она включилась в эту работу и теперь не мыслит себя без нее.

Татьяна Кирюшкина: «Я работаю преподавателем в детской художественной школе во второй половине дня. В будни по утрам прихожу сюда плести сети, а по воскресеньям хожу плести в спортивный центр РФЯЦ-ВНИИЭФ. В выходные — могу плести хоть весь день. На сети мы клеим знак «Z» и надпись «своих не бросаем».

Татьяна Ивановна Пантелеева сразу сказала людям: «Если вы сюда пришли просто так, то лучше уходите». Здесь надо трудиться постоянно. Кто-то сделал перерыв в работе и уже забыл, как надо плести, а потом за такими «помощниками» приходится переделывать. Помощников бывает то густо, то пусто. Пенсионеры работают добросовестно, но приходят, когда здоровье позволяет.

Я от такой работы не устаю. Наоборот, если пропущу день, плохо себя чувствую, потому что не выполнила свой долг. Записки о здравии ребят подаю во все храмы и монастыри. А работа помогает не думать про плохое, не погружаться в ненужные переживания».

История повторяется

Рассказывает Татьяна Кирюшкина:

— В нашей семье история повторяется. Мой дед был военным. В 39 лет он ушел на Великую Отечественную войну из г. Лохвица Полтавской области Украины, оставив жену и троих маленьких детей. Вскоре туда пришли немцы, они выгнали семью из хаты. Бабушка с детьми выкопали землянку, где пережили оккупацию. Моей маме было шесть лет, она копала вместе со старшими и представляла, что спасает советского летчика. Эта мысль укрепляла ее. Бабушка просила детей молиться об отце. И дед вернулся с войны живой, хотя и с изуродованным лицом — во время атаки в него попала разрывная пуля снайпера. У деда были орден «Красной звезды» и медаль «За отвагу», но он не рассказывал про войну. Запомнила его слова: «Война — это кровь, пот и слезы». И второй мой дед пришел с войны в 1947 году, два года восстанавливал Венгрию. Оба деда меня очень любили.

А год назад был мобилизован мой сын. Ему, как и прадеду, было 39 лет, и у него также трое детей. Он окончил с отличием Военно-морской инженерный иститут в Пушкине, ему вручали кортик на Дворцовой площади в Санкт-Петербурге. Служил в Калининграде начальником лаборатории по радиационной безопасности Балтийского флота. После сокращения ушел в запас в чине капитан-лейтенанта. Когда началась СВО, он сразу сказал, что за чужими спинами прятаться не намерен. Я горжусь сыном!

Он думал, что я пойду снайпером (в юности я хорошо стреляла) или санитаркой в госпиталь, но я уже не могу поднимать тяжести. К сожалению, не умею ни шить, ни вязать, а это несложное рукоделие мне под силу, и я верю, что оно приближает нашу Победу и конец войны. Плету сети и думаю, что они спасают наших солдат. И пусть штурмовикам сети не нужны, они пригодятся другим воинам.

Сынок звонит очень редко. Слово «лопата» уже не может слышать, столько нарыл окопов и блиндажей. Ребята страдают от нашествия мышей, как и все на фронте. Мыши расплодились из-за того, что не убирали урожай с полей, зерно осыпалось, и для грызунов — раздолье. Бойцы живут без электричества, от мышей ставят клеевые ловушки. Они призывались из Санкт-Петербурга, и им помогают волонтеры из г. Луга Ленинградской области. Парни, отвозившие посылки бойцам, были ранены. Вот кто — настоящие волонтеры!

Сын знает, что я плету сети. Пусть его согревает мысль, что я воюю вместе с ним. Мои воспитанники в художественной школе написали письма бойцам, нарисовали картинки. Сын сказал, что их развесили в кубрике. Приглашала бойцов СВО выступить перед детьми. Они, конечно, рассказывали, что все хорошо. Говорили, что когда вошли в Запорожье, там было много свастики, и они закрасили ее. Дети всегда спрашивают, как кормят солдат, и те отвечали, что хорошо. Может, оно и так. Но я знаю, что сын уже год на сухом пайке. А первое время вообще с едой было туго. Как-то раз случайно узнала, что ребята три дня не ели, так как не было подвоза продуктов и питьевой воды. Растапливали снег. Сын сказал, что «даже если будет всего одна буханка хлеба, мы будем ее делить на всех». И еще: «Спасибо, мама, за то, что ты меня правильно воспитала».

Знаю женщин, которые говорят: «К нам не подходите и ничего не просите. У нас и так забрали самое дорогое — мужей». Но я этого не понимаю. Мне кажется, образно говоря, что мы должны встать с ребятами плечо к плечу и отстреливаться, а если не можем, то хотя бы подносить патроны. Тогда мы как народ будем едины.

Маски сорваны

Татьяна Михайловна постоянно дискутирует с людьми, которые против войны. Они не понимают смысла происходящего. Не понимают, что российская армия воюет за наше существование. Что мы будем жить свободными людьми только в том случае, если победим. Кроме того, события на Украине — ее особая боль, ведь там живет ее родня. В Одессе, Полтавской и Сумской областях Украины, в освобожденном Запорожье и в Макеевке под Донецком.

Татьяна Кирюшкина:

— С детства я ездила в гости к родным. Там пели украинские песни. И в Сарове, когда к нам приходили гости, тоже пели украинские песни. Я понимаю украинскую речь и вижу, какой сегодня искаженный и надуманный язык — вовсе не тот, на котором писал Тарас Шевченко. В русско-украинском словаре 1963 года пылесос назывался пилесiс, а теперь — пилесмоктувач, небоскреб — небоскрiб, а теперь — хмарочёс, вертолет был вертолiт, стал — гелiкоптер. Произошло искусственное отдаление языков.

Конечно, противостояние имеет давнюю историю. В детстве меня постоянно возили на воды в Трускавец Львовской области, и я видела, с какой неприязнью там относятся к русским. У старшего поколения были воспоминания о Голодоморе на Украине. Об этом стали особенно много говорить после распада СССР для взращивания ненависти к России. Поставили памятники жертвам Голодомора, и до сих пор это — очень востребованная тема.

Родная тетя из Запорожья всегда была настроена против России. Когда начались военные действия на Украине, она сразу написала мне, что я — «свинособака» (прим. – Оскорбление жителей России). Двоюродная сестра прислала видеоролик, где актриса «режет горло» русскому солдату. Двоюродный брат с Полтавщины со злорадством шлет сводки о гибели российских солдат. Когда он сказал, что во Львове отметили день рождения Бандеры и выложили его портрет телами убитых российских солдат, я поняла, что пора прекращать общение.

Помню, как в Запорожье, где все говорили по-русски, мы смотрели сериал. Соседка не успела посмотреть и сказала, что включит завтра повтор. А на следующий день прибежала со словами: «За ночь все перевели на мову!» В телепередачах журналисты обращались к людям по-украински, а те отвечали по-русски. А потом по центральной улице Запорожья средь бела дня прошли 200 фашиствующих молодчиков в униформе, с зигами и автоматами, и их никто не остановил. Об этом мне сказали родные, но в интернете я ничего не нашла.

Последний раз я была в Запорожье пять лет назад. Брат был учителем истории в школе, и уже не знал, как ее преподавать. Зашла в местный краеведческий музей за полчаса до закрытия. Спросила, есть ли скидки российским пенсионерам. Сотрудники приветливо сказали: «Да, да, конечно!» и открывали передо мной все двери. 2018 год, уже шла война, а люди в летних кафе веселились как ни в чем ни бывало, смотрели «95-й квартал», смеялись. Вот такое безумие я наблюдала. Пришла в гости к родственнику и увидела карту Советского Союза, где слово СССР подправили так, что получилось «ОРДА».

Многие люди говорят на русском языке, но считают себя украинцами и враждебно относятся к России и русским. Они не воспринимают аргументы, которые противоречат их мировоззрению. Если нас спросить, кто мы, услышишь в ответ «русские», а украинец ответит, что он европеец, хотя ничего европейского там нет и в помине. Одни дороги ужасные чего стоят! Но они считают себя существами высшего порядка. Когда начались разговоры про вступление в Евросоюз, наивные люди подумали, что у них начнется сладкая жизнь, будут зарплаты и пенсии, как в Европе. Но скоро поняли, что для них уготована все та же роль — прислуги и сборщиков клубники в Польше. Никто их за людей считать не будет.

А другой мой двоюродный брат, из Макеевки, всей душой за Россию, он прихожанин храма в честь прп. Серафима Саровского. Живет в 16-ти км от Донецкого аэропорта и видел своими глазами как от обстрелов гибнут люди. Говорит, что они уже к обстрелам привыкли, только собаки лают — никак не могут привыкнуть. Там уже нет семей, где бы не было погибших. Во время акции «Бессмертный полк» люди несут портреты своих погибших детей.

Люди жили в нечеловеческих условиях — дома разбиты, без света, воды. Женщины намыливали хозяйственным мылом белье, а потом шли в баню и достирывали его. На фото в Сети пакет с вишневым соком, а на нем по-украински написано, что в соке могут попасться мелкие косточки еще не рожденных российских младенцев. Колбаса из сепаратистов… Брат говорил, когда начались обстрелы, бабушки спрашивали: «А кто такие сепаратисты?» Он отвечал: «Это мы с вами. Потому что живем на своей земле и никуда не уезжаем». Бабушки приходили за гуманитаркой, а их обстреливали. Это военное преступление, когда воюют с мирным населением, которое не может ответить...

***

Пока мы разговаривали с Татьяной Михайловной, она успела сплести 2-3 кв метра, причем, работая как правой, так и левой рукой. Обычная скромная труженица, мать солдата. Низкий поклон ей и всем неравнодушным людям, которые поддерживают наших бойцов, выполняющих воинский долг!

Вспоминается предсказание схиархимандрита Зосимы (Сокура), который за 20 лет предвидел военное противостояние Украины и России. Старец говорил, что оно продлится три Пасхи: первая будет кровавая, вторая – голодная, а третья – победная. Две Пасхи уже прошли, будем надеяться, что грядущая Пасха станет победной.