В Михайлов день, 21 ноября, исполнится 40 дней со дня упокоения старейшего насельника Троице-Сергиевой лавры архимандрита Наума (Байбородина), погребенного рядом с архимандритом Кириллом (Павловым), за алтарем Свято-Духовского храма. Просим ваших молитв. А также публикуем размышления студентки Регентской школы при МДАиС Марии Курякиной о связи поколений и передаче духовного опыта...

Накануне праздника Покрова Пресвятой Богородицы, 13 октября, в Лавре запел колокол о новопреставленном архимандрите Науме. После вечернего богослужения учащиеся Регентской школы собрались в Трапезном храме, чтобы проститься с прославленным старцем. Для меня это была первая и последняя встреча с отцом Наумом. До совершения панихиды заведующий Регентской школой игумен Лазарь (Гнатив), обратился к нам с краткой речью об отце Науме. «Может быть, он не обладал тонким музыкальным слухом, но каждый его возглас был в тон. Слушая его, мы понимали, как надо молиться, – вспоминал о. Лазарь. – Один насельник Лавры сказал, что «со смертью о. Кирилла мы потеряли мать, а со смертью отца Наума – отца».

Через несколько дней в одном из учебных классов Светлана Ивановна Романенко, у которой мне посчастливилось учиться дирижированию, устроила поминки о новопреставленном. Она с 1970-х годов была духовным чадом отца Наума. Мне, рожденной в конце 90-х, тяжело вместить эти цифры. Но я представляю, какая сильная духовная привязанность возникает между духовником и его чадом за столь долгое время.

Уже после первых слов Светланы Ивановны возникло такое же чувство, которое я впервые испытала год назад, 15 сентября, в день памяти кончины архим. Матфея (Мормыля), возле его могилы, когда учащиеся Регентской школы пели пасхальные песнопения. Я – первокурсница, не проучившаяся еще и двух недель, поняла, что попала совсем в другой мир, где смерть это – радость встречи, а не конец пути. Именно этой радостью и была проникнута речь Светланы Ивановны.

«Удивительное светлое чувство было возле его гроба, – поделилась она. – Обычно над телом усопшего монаха три дня читается Евангелие. Но с отцом Наумом пришло проститься столько людей, что панихиды не прекращались. Даже ночью поток людей не ослабевал, а даже усиливался. Причем не было давки, какая-то тишина… На одной из панихид довелось увидеть, как пятилетний мальчик, взявшись ручками за гроб, простоял так всю службу, не шелохнувшись. Удивительно, что маленький ребенок полчаса мог простоять неподвижно. Кто знает, что он видел своим чистым сердцем…»

Светлана Ивановна рассказала нам, что отец Наум очень трепетно относится ко всему, что связано с православием, в том числе и к церковному пению. Многих своих духовных чад он благословил поступать в Регентскую школу, и всегда имел особое попечение об учащихся. «Бывало, придешь жаловаться: «Вот, батюшка, скоро Филаретовский вечер, а у нас все разболелись, голосов нет, мужской состав не смогли найти...» А он утешит и скажет, что все будет хорошо. И все чудесным образом по его молитвам устраивалось. Ну, не чудо ли?»

Особое умиление вызвал рассказ о том, что отец Наум благословил возле своей келии повесить гласы, написанные на простынях, чтобы каждый приходящий мог их изучить. Когда однажды туда зашел о. Матфей (Мормыль), то сказал, что теперь знает, почему народ поет гласы. Может, внешне ничего особенного, но… Гласы на простынях! Какая же была у людей жажда, и как мало было источников ее утоления!

В свое время для меня было большим открытием, что о. Кирилл (Павлов) был частым гостем в Академии, регулярно беседовал с учащими. Но я не успела! Родись я на пару десятилетий раньше...

В светском обществе часто можно услышать призывы к старшему поколению как можно больше рассказывать детям о событиях Великой Отечественной войны, ведь мы – последнее поколение, которое видит ветеранов. Если мы не будем говорить, то некогда кровоточащие раны от потерь затянутся временем, а усвоенные уроки забудутся. Но если нельзя забывать ветеранов Великой Отечественной войны, то тем более нельзя забывать ветеранов духовной войны, которые отстояли нашу веру ценой своих жизней. С каким трепетом очевидцы вспоминают одну из важнейших военных побед, которую одержал хор архимандрита Матфея в день празднования тысячелетия Крещения Руси. А сколько людей пришли к свету, благодаря архимандритам Кириллу и Науму?

Я ребенок своего времени. Мне легко философствовать о войне и голоде, потому что я их не видела. Но ведь не наша вина, что не выпало нам каких-то больших лишений? Господь дал нам так много, что страшно думать о том, сколько с нас спросится. Да и сытость – тоже ведь испытание. Часто в череде послушаний, служб и уроков забывается самое главное. А потом вдруг опять обжигает благодатью, и хочется бежать к Нему. Думаю, что так всегда было.

Скажу даже, что сейчас не так уж все и плохо. С удивлением читала воспоминания духовенства и профессоров о внутренней жизни духовных школ к моменту революции. От этого становится просто жутко: из уст студентов, бунтующих против начальства и долгих служб, звучат богохульные песенки; Великим Постом они едят колбасу; жизнь свою с Церковью никак не сверяют, а просто хотят получить бесплатное образование для учебы в университете... Может, и в наши дни что-то такое есть, но большинство студентов, как мне кажется, искренне ищут Правду.

Светлана Ивановна подарила нам Новый Завет – благословение отца Наума. «Он всегда старался подарить ноты, книги, но в первую очередь – Евангелие», – сказала она. И в этом есть особая отеческая забота прошлой эпохи. Я помню рассказы родных о том, каких трудов стоило достать Евангелие. А у меня их только за первый год обучения скопилось четыре… Но ведь было бы большой неблагодарностью сказать: «Спасибо, у меня есть»?

Для бабушек, которые оставили яркие свидетельства богоборческой эпохи – рукописные молитвословы и тетрадки с выписками из Евангелия и Псалтыри – было высшим проявлением любви подарить кому-то вырезанную из газеты иконочку. Но нам не нужны книги и брошюрки. Нам нужны эти бабушки, эти живые иконы. Нам как воздух нужны отцы Кириллы и отцы Наумы, чтобы мы знали, что вот она святость, рядом! На вид мы избалованные, но я знаю по себе и своим товарищам, как мы нуждаемся в живом примере, живом слове, живом Христе…

А через несколько дней учащиеся Московской Духовной Академии и гости Лавры могли наблюдать удивительную картину: на фоне ватного серого неба в высоком силуэте колокольни чернел циферблат без стрелок. Видимо, механизм часов серьезно повредился, и мастерам требовалось много времени на починку. Целую неделю куранты молчали, и у нас было легкое чувство потерянности во времени. «А ведь они сломались вместе с кончиной отца Наума», – задумчиво сказала однокурсница по дороге в Троицкий собор. Я не уверена, что это случилось в один день, но вдруг все встало на свои места. Ведь, действительно, в Царстве Божием нет времени, а «Бог не есть Бог мертвых, но живых, ибо у Него все живы» (Лк. 20, 38).