В связи с подготовкой к празднику первой исповеди для детей, который 7 декабря впервые проводит Саровское благочиние, мы предлагаем вашему вниманию подборку высказываний разных авторов.

С какого возраста?

Протоиерей Георгий Крылов в статье («Пустите детей приходить ко Мне…» ) рассуждает:

– С чего все начинается? Дети играют в исповедь, подражая родителям (не все, но большая часть). Я не вижу особой нужды запрещать им эту игру… Главное, чтобы ребенок не «заигрывался». Еще важнее, чтобы не заигрывался взрослый, общаясь с ребенком на тему исповеди… Необходимо, чтобы игра в исповедь, если она у ребенка была, плавно превратилась в умение исповедоваться. Чтобы возникло главное на исповеди – сознание всеведения Божия и происходящая из этого сознания искренность. Чтобы исповедь стала потребностью души…

Протоиерей Максим Козлов в статье «Детская исповедь: не навреди!»  говорит о том, что большинство сегодняшних детей в семь лет исповедоваться не готовы, у них нравственное сознание просыпается значительно позже. Поэтому священник предлагает устанавливать возраст начала регулярной исповеди индивидуально по отношению к ребенку: «Только с достаточно более позднего возраста они воспринимают исповедь как исповедь, а не как перечень того, что сказано мамой или папой и записано на бумаге. И вот эта «формализация исповеди, происходящая у ребенка, в современной практике нашей церковной жизни является довольно опасной вещью».

А Анна Гальперина в статье «Подготовка к причастию» пишет, что исповедь для семилетнего ребенка вполне своевременна:

– Семилетний возраст – своеобразный порог для ребенка: это признает и общество, которое в этом возрасте отправляет ребенка в школу, и Церковь, которая с этого момента считает необходимым Таинство Исповеди… Это время, когда он учится и сам смотреть на себя со стороны, и ставить перед собой вопросы: а как ко мне относятся другие, каким они видят меня, – и отвечать на них. И ответы эти оказываются далеко не всегда такими, какие хочется услышать ребенку или его родителям.

В связи с этим исповедь в жизни ребенка в общем-то появляется своевременно и, безусловно, может стать полезной для взросления и становления ребенка. Правда, если при этом соблюдается несколько условий.

Первое из них – различение добра и зла, плохого и хорошего. На самом деле к семи годам ребенок уже может и должен точно и четко различать, где плохо, а где хорошо. И это происходит не потому, что в день рождения ему эти знания открылись, а потому, что обычно в любой нормальной семье понятия добра и зла прививаются детям с самого малого возраста, с младенчества: «нехорошо драться», «плохо ябедничать», «молодец, помог маме» и т. д. К семи годам у ребенка нравственная база чаще всего сформирована, и главное в этот момент – не повторение уже пройденных основ, а освоение нового навыка: умения оценить себя в заданной с детства родителями системе координат, ответить на вопросы «где я?», «с кем я?», «как я поступил?», «так было хорошо или плохо?». Ребенок должен не просто научиться вербализовать свои переживания и представления о добре и зле, а найти в себе мужество увидеть себя честно, оценить себя самостоятельно, без наводящих вопросов и уж тем более – без категоричных готовых ответов родителей. Именно в этом возрасте он этому учится...

Автор предостерегает родителей от «выжимания эмоций», которое приведет скорее к развитию театральных способностей, притворства и подыгрывания взрослым. «Также не менее вредно заставлять ребенка жить с постоянным чувством вины и стыда, возвращать его к собственным проступкам и прегрешениям; как бы некоторым благочестивым взрослым не казалось благодатным «закреплять» в ребенке покаянное чувство – это глубоко ошибочно (тем более что это и не покаяние, а способ психологического подавления и манипуляции: «Вот ты какой плохой, помни об этом») и вместо настоящего покаяния приводит к развитию не только комплекса неполноценности, но и к хроническому самокопанию и самопоеданию, которые ничего общего с покаянием не имеют».

Как часто нужно исповедовать ребенка?

Протоиерей Максим Козлов:

 – Отчасти на собственных ошибках, отчасти советуясь с более опытными священниками, я пришел к выводу, что детей надо исповедовать как можно реже. Не как можно чаще, а как можно реже. Худшее, что можно сделать, – это ввести для детей еженедельную исповедь. У них она более всего ведет к формализации. Так они ходили и просто причащались каждое воскресение или, по крайней мере, часто, что тоже вопрос, правильно ли для ребенка, а потом – с семи лет – их водят тоже чуть ли не каждое воскресение под разрешительную молитву. Дети очень быстро научаются говорить правильное священнику – то, что батюшка ожидает. Маму не слушался, в школе грубил, ластик украл. Перечень этот легко восстанавливается. И они даже не встречаются с тем, что такое исповедь как покаяние. И бывает, что целые годы приходят на исповедь с одними и теми же словами: я не слушаюсь, я грублю, я ленюсь, забываю молитвы читать – вот короткий набор обычных детских грехов. Священник, видя, что кроме этого ребенка к нему стоят еще много других людей, отпускает ему грехи и на этот раз. Но по прошествии нескольких лет такому «воцерковленному» чаду будет вообще непонятно, что такое покаяние. Для него не составляет никакого труда сказать, что он то-то и то-то плохо сделал, «что-то пробубнить» по бумажке или по памяти, за что его или погладят по голове, или скажут: «Коля, не надо воровать ручки», а потом: «Не надо привыкать (да, потом уже привыкать) к сигаретам, смотреть эти журналы», и далее по нарастающей. А потом Коля скажет; «Не хочу я слушать тебя». Маша тоже может сказать, но девочки обычно быстрее взрослеют, они успевают приобрести личный духовный опыт раньше, чем могут прийти к такому решению…

Анна Гальперина уточняет, что, наверное, нет смысла привязывать исповедь к дням рождения или каким-то «периодическим» датам – может быть, стоит просто разрешить ребенку самому определять, когда он хочет исповедоваться…

Протоиерей Георгий Крылов:

– К сожалению, мамы боятся, что ребенок отойдет от Церкви. Поэтому некоей внешней «гарантией» связи они считают регулярное причащение и настаивают на нем, не обращая внимания на волю собственного чада. Но все это чувствуется ребенком и провоцирует его на сопротивление, на неприятие. Подобное насилие неизбежно приводит к протесту и расцерковлению подрастающего чада. Вот почему всякий священник говорит о необходимости компонента мужественности при воспитании ребенка и указывает на обязательную роль отца, способного в данной сфере на творчество и риск…

Каким должно быть родительское участие в подготовке к исповеди?

О. Максим Козлов:

– Главное, чего нужно избегать родителям при подготовке ребенка к исповеди, в том числе и к первой, – это наговаривания ему списков тех грехов, которые с их точки зрения, у него есть, или, вернее, автоматического перенесения каких-то его не самых лучших качеств в разряд грехов, в которых он должен покаяться священнику. И, конечно же, ни в коем случае нельзя спрашивать ребенка после исповеди о том, что он сказал батюшке и что тот ему сказал в ответ, и не забыл ли он о таком-то грехе. В данном случае родители должны отойти в сторону и понимать, что Исповедь, даже семилетнего человека, - это Таинство. Вмешательство кого бы то ни было в Таинство церковное, особенно такое деликатное, как Таинство Исповеди, является совершенно неприемлемым. И любое вторжение туда, где есть только Бог, исповедующийся человек и принимающий исповедь священник, пагубно. Ребенок может поделиться тем, что он говорил, если ему самому захотелось. Но не надо показывать нашу чрезвычайную в этом заинтересованность. Рассказал – хорошо, нет – ничего страшного… Чаще дети говорят не то, что они сами сказали на исповеди, а то, что услышали от священника. Останавливать их в этом не нужно, но входить в какое-либо обсуждение и толкование слов священника или, тем более, критику, если это не совпадает с тем, что, на наш взгляд, необходимо было бы нашему ребенку услышать, нельзя… От такого материнского напора, безусловно, нужно себя удерживать...

Анна Гальперина:

– Для меня исповедь – сокровенная территория, куда нет доступа третьим лицам. И взрослые должны не только воспитывать своего ребенка (да-да, в православной вере), но и – и это главное – любить и уважать. Не только никаких заранее подготовленных мамой «списков», но и мимолетных фраз вроде «не забудь сказать об этом священнику». И уж конечно, совершенно недопустимо использование готовых списков грехов, которые предлагаются некоторыми православными сайтами…

Ребенок вправе сам – в соответствии со своим уровнем психического и духовного развития – определить, что его тревожит, что он будет исповедовать. И даже когда ребенок напрямую спрашивает, а говорить ли ему о том или об этом на исповеди, лучше оставить за ним право выбора: «А ты как думаешь?» или «Скажи то, что тяготит, за что тебе стыдно», но не более того. Только так ребенок будет расти по-настоящему…

Внутренняя родительская деликатность, «невмешательство» во внутренний мир ребенка не означает при этом равнодушия и холодности, наоборот, подразумевает не навязывание себя и своего мнения, а внимательное вслушивание в ребенка, наблюдение за тем, чем он живет и дышит. При соблюдении этих условий чаще всего ребенок будет открыт перед родителями, будет сам делиться своими сомнениями, спрашивать совета. И в этом случае, конечно, помощь родителей необходима.

Ты друг Христа?

О детской исповеди рассуждает митрополит Антоний Сурожский в видеобеседе «Как быть христианином сегодня» :

– Бывает так, что ко мне на исповедь посылается ребенок лет 7-8, впервые на исповедь. И когда он начинает исповедь, он мне приносит целый ряд прегрешений. Я слушаю его, и потом я его обыкновенно спрашиваю: «Скажи, это ты чувствуешь себя виноватым – или ты мне повторяешь то, в чем тебя упрекают твои родители?» – «Нет, это мама мне сказала, что я должен исповедовать то или другое, потому что это ее сердит, и этим я нарушаю покой домашней жизни». – Я на это отвечаю: «Теперь, значит, забудь. Не об этом речь идет. Ты пришел не для того, чтобы рассказывать, на что сердится твоя мать или твой отец. А ты мне скажи вот что: ты о Христе что-нибудь знаешь?» – «Да». – «А ты читал Евангелие?» – «Ну... да... мне мама и бабушка кое-что рассказывали, да и в церкви кое-что я слышал». – «А скажи мне, тебе Христос нравится как человек?» – «Да!» – «Ты хотел бы с Ним подружиться?» – «Да!» – «И ты знаешь, что такое быть другом?» – «Да, это значит быть другом!» – «Нет, этого недостаточно. Друг – это человек, который верен своему другу при всех обстоятельствах жизни, который готов все делать для того, чтобы его не разочаровать, его не обмануть, остаться при нем, даже если все другие от него отвернутся…

Вот представь, в школе, если бы Христос был мальчиком, и весь класс на Него ополчился – что бы ты сделал? У тебя хватило бы дружбы, верности, храбрости встать рядом с Ним и сказать: «Если вы хотите Его бить, бейте и меня, потому что я с Ним! Если ты готов сказать о Христе, что ты готов быть Ему таким другом, то ты можешь сказать: «Да, я друг Христов!» Читай Евангелие, ставь вопросы вокруг себя. Ты можешь ставить вопросы о том, как можно так прожить, чтобы Его в тебе самом не разочаровать. Как можно так прожить, чтобы Он радовался за тебя, видя, какой ты человек, каким ты стал ради этой дружбы. Ты понимаешь это?» – «Да!» – «И ты готов на это идти?» – «Да!» – «Так вот, это – вся христианская жизнь, которая заключается в том, чтобы быть верным другом Христа и учиться постоянно тому, что Он любит, что для Него отвратительно, что привело к Его смерти, и соответственно себя вести...»

Задачи родителей и священника

На вопрос, как научить ребенка правильно исповедоваться, протоиерей Максим Козлов пишет:

– Побуждать своих детей нужно скорее не к тому, как исповедаться, но к самой необходимости исповеди. Через собственный пример, через умение открыто повиниться в своих грехах перед близкими, перед своим ребенком, если перед ним виноваты. Через наше отношение к Исповеди, так как, когда мы идем причащаться и осознаем свою немирность или те обиды, которые причинили другим, мы прежде всего должны со всеми примириться. И все это вместе взятое не может не воспитывать у детей благоговейного отношения к этому Таинству.

А главным учителем того, как ребенку каяться, должен быть совершитель этого Таинства – священник. Ведь покаяние – это не только некое внутреннее состояние, но еще и Таинство церковное. Не случайно исповедь называется Таинством Покаяния. В зависимости от меры духовного взросления ребенка его надо подводить к первой исповеди. Задача родителей – объяснить, что такое исповедь и зачем она нужна. Они должны объяснить ребенку, что исповедь не имеет ничего общего с его отчетом перед ними или перед директором школы. Это то и только то, что мы сами осознаем как нехорошее и недоброе в нас, как плохое и грязное и чему мы очень не рады, о чем трудно сказать, и о чем нужно сказать Богу. А дальше эту область учительства надо передавать в руки внимательного, достойного, любящего духовника, ибо ему дана в Таинстве Священства благодатная помощь говорить с человеком, в т. ч. и маленьким, о его грехах. И ему естественней говорить с ним о покаянии, чем его родителям, ибо это как раз тот случай, когда невозможно и неполезно апеллировать к собственным примерам или к примерам известных ему людей. Рассказывать своему ребенку, как ты сам первый раз покаялся, – в этом есть какая-то фальшь и ложное назидательство. Мы ведь не для того каялись, чтобы кому бы то ни было об этом рассказывать. Не менее ложно было бы рассказывать ему о том, как наши близкие через покаяние отошли от тех или иных грехов, ведь это означало бы хотя бы косвенно судить и оценивать те грехи, в которых они пребывали. Поэтому разумнее всего вручить ребенка в руки того, кто от Бога поставлен учителем Таинства Исповеди.

Может ли ребенок сам выбирать, у какого священника исповедоваться? Протоиерей Максим Козлов:

– Если сердце маленького человека чувствует, что хочет исповедоваться именно у этого батюшки, который, может быть, помоложе, поласковее, чем тот, к кому вы сами ходите, или, может быть, привлек своей проповедью, доверьтесь своему ребенку, пусть он пойдет туда, где ему никто и ничто не будет мешать каяться в грехах перед Богом…

Мне вообще кажется, что иной раз самим родителям важно и полезно своих детей, начиная с какого-то их возраста, посылать в другой приход, чтобы они были не с нами, не на наших глазах, чтобы не возникало этого типичного родительского искушения – боковым зрением проверить, а как там наше чадо, молится ли, не болтает ли, почему его не допустили до Причастия, за какие такие грехи? Может, мы так, косвенно, по разговору с батюшкой поймем? Вот от таких ощущений почти невозможно избавиться, если ребенок ваш рядом с вами в храме. Когда дети маленькие, то родительский досмотр в разумной мере понятен и нужен, когда же они становятся отроками, то, быть может, лучше мужественно пресечь такого рода близость с ними, подальше отойдя от их жизни, умалить себя ради того, чтобы было больше Христа, а меньше тебя.

Не пугайте Богом

Протоиерей Алексий Уминский в статье «Как подготовить ребенка к исповеди?» предостерегает родителей от того, чтобы они не пугали ребенка Богом.

– Часто бывает такая ошибка от родительской беспомощности, от нежелания потрудиться. Поэтому испугать ребенка: «Бог тебя накажет, ты за это получишь от Бога», – это не метод. Богом пугать ни в коем случае нельзя. У Жана Поля Сартра я читал, что он был напуган Богом в детстве. Он все время думал, что, чтобы он ни делал, он все время находится под пристальным взглядом недоброго Бога.

А вопрос-то в том, что взгляд Божий – это совесть, которая постоянно в тебе говорит, что Бог тебе подсказывает, Бог тебя направляет, Бог тебя любит, Бог тебя ведет, Бог желает твоего изменения, твоего покаяния. Ребенку стоит объяснить, что все творящееся с человеком Бог использует не для того, чтобы человека наказать, а для того, чтобы спасти, вывести на Свет, чтобы человек с этого момента мог измениться в лучшую сторону.

О. Алексий считает, что: «Детская исповедь не должна быть подробной, такой как у взрослого человека, хотя подробность исповеди взрослого тоже стоит под большим- большим вопросом, ведь в такой исчерпывающей подробности часто кроется какое-то недоверие к Богу. А то Бог не знает, а то Бог не видит!» По мнению о. Алексия, готовность ребенка к исповеди должны определить родители: «Все зависит от психологического состояния ребенка. Есть такие дети, которые замыкаются на исповеди. Значит, не нужно им пока этого делать. Маленькие еще, не созрели...

Дети смотрят на нас

Размышляя о том, как у ребенка воспитать благоговение к церковным таинствам, протоиерей Максим Козлов пишет:

– Прежде всего, нужно самим родителям любить Церковь, церковную жизнь и любить в ней каждого человека, в том числе и маленького. И любящий Церковь сумеет это передать своему малышу…

Думается, мы должны понимать Причастие, в том числе и маленьких детей, вступивших в пору относительной сознательности, не только как лекарство во здравие души и тела, но как нечто неизмеримо более важное. Даже ребенком оно должно восприниматься прежде всего как соединение со Христом.

Главное, о чем нужно думать, – чтобы посещение службы и причастие стали для ребенка не тем, к чему мы его понуждаем, а тем, что он должен заслужить… И, быть может, лучше, чтобы воскресным утром мы бы не тормошили своего развлекавшегося в субботу вечером ребенка: «Вставай, на литургию опаздываем!», а он бы, проснувшись без нас, увидел, что дом-то пуст. И оказался и без родителей, и без церкви, и без праздника Божиего… Когда же сами вернетесь из церкви, не упрекните своего отрока словами. Быть может, ваша внутренняя скорбь по поводу его отсутствия на литургии даже действенней отзовется в нем, чем десять родительских понуканий… Поэтому родители своего ребенка уже в его сознательном возрасте никогда не должны побуждать к исповеди или причастию. И если они смогут себя в этом сдерживать, то тогда благодать Божия обязательно коснется его души и поможет в таинствах церковных не затеряться.

Протоиерей Георгий Крылов пишет о главном факторе воспитания:

– Ребенок чаще всего в сокровенных своих глубинах неизбежно делается слепком с внутреннего устроения своих родителей. Поэтому главным фактором успешного воспитания является духовное благополучие, нелицемерное внутреннее христианство отца и матери, их религиозный поиск и дерзновение, их христианская любовь и единство. Фундамент души закладывается не внешними воспитательными мероприятиями (которые тоже, конечно, важны), но мистически, непостижимо через сокровенное внутреннее общение с людьми, связанными с ним узами ближайшего родства. И вот если говорить об этом глубинном духовном уровне, то именно здесь принципиально важно невидимое порой внешне благодатное действие Таинств Исповеди и Причастия. И именно участие в этих Таинствах внутренне единит родителей с детьми и делается залогом их внутреннего и сокровенного общения, залогом христианской преемственности.