35 лет назад, 14 мая 1984 года, отошла ко Господу Анна Бобкова, преемница Дивеевских блаженных. Она еще не причислена к лику святых, но свидетели ее подвига – пастыри и миряне, монахини разоренной обители, русская наша деревня, что не давала погибнуть слабому. И сегодня помнят блаженную: с нами Аннушка! Смотрит пристально с фотографии, удивляется: что в почете нынче у вас? Простота ли, сердечность? Доброта, прямодушие?

Не как все

Анна Васильевна Бобкова родилась в селе Силёве Ардатовского уезда Нижегородской губернии — в десяти километрах от Дивеева, двадцати — от Саровской пустыни. Метрическая книга церковного прихода Силёва за 1895 год свидетельствует о венчании родителей Анны — крестьян Василия Бобкова и Акилины Гагарниковой. На следующий 1896 год в день праздника Рождества Пресвятой Богородицы Господь благословил семью Бобковых первым ребенком – дочерью Анной.

Росла Аннушка лицом приятная, бойкая. Проста от природы, прямодушна и открыта. А для людей — простовата, не «как все», со странностью. Отец Анны работал при Дивеевском монастыре. И сердце Аннушки склонялось к монашеству. А вышло иначе. В семнадцать лет Анну выдали замуж в соседнее село Круглые Паны за крестьянина Павла Морозова, сосватали без согласия. Брак против воли нанес Анне глубокую душевную травму. В первую же ночь новобрачная сбежала. Родители беглянку «вразумили», вернули законному мужу. Семью Павла и Анны Морозовых ждали немалые испытания. Через три месяца после свадьбы началась Первая мировая война. А дальше — менялась власть да и сама жизнь. Годами мечтали о «чистом» белом хлебе, часто питались одной картошкой. В эти годы муж Анны часто уезжал на заработки.

Появились на свет первые дети, но семейная жизнь не складывалась. На склоне лет Анна напевала немудреную песенку о своей жизни. Смысл был такой: муж уехал на заработки в Ростов и сошелся с другой. Слухи об этом дошли до жены. Заболело ее сердце. Оставив детей, поехала в Ростов, там узнала, где он остановился. Подошла к дому, заглянула в окошко и убедилась: не пуста людская молва. Не помня себя, молодая жена возвратилась домой. И не знала она, как жить ей дальше…

Благословение саровского старца

Отложила Анна дела, оставила детишек дома и пошла в Саров — разрешить свою боль. Подходя к источнику у Ближней пустынки, Анна заметила человека в иноческих одеждах. Это был известный далеко за пределами обители саровский старец Анатолий (прим. — В схиме Василий, а в миру — Андрей Петрович Петров, 1833-1920). Люди стремились к старцу. Подошла поближе и Анна. И тут… точно пронзило ее. Не веря своим глазам, она увидела отца Анатолия преображенным. Пред ней стоял сам Серафим! Непостижимым образом не отец Анатолий, а… сам батюшка Серафим благословил ее. Не веря своим глазам, еле вымолвила: «Ты... преподобный Серафим?!» Через мгновение услышала в ответ: «Нет, я отец Анатолий». Видение исчезло. Анна пришла в себя. Перед ней опять был саровский старец Анатолий.

Долго он беседовал с Анной. Говорил о призвании на новом поприще, спасении ближних и дальних. Речь шла о том, чтобы оставить мирскую жизнь. В конце беседы отец Анатолий сказал: «Сплети корзиночку и ходи по миру». Анна смутилась: «Как же? У меня семья, дети…» — «Оставь всех». Анна говорила, что ничего не знает, неученая, нигде не была, боится. На это отец Анатолий ответил: «Ты далеко-то не ходи — так, из села в село. Тут будь…» Сказал старец, что уйдет она из дому, когда младшему ребенку исполнится 10 лет. Не видеть тогда своих детей и дважды подряд не ночевать на одном месте — такое благословение дал ей. И добавил: «Не тужи, только веруй и молись прп. Серафиму…»

Встреча со старцем изменила Анну. Его благословение утверждало опору в душе. Но как же трудно было исполнить его! Поздно вечером вернулась Анна в село. Подошла к дому, села и залилась слезами. Потом вспоминала: «Ребятишки кричат, корова ревет, сама сижу плачу…» Расстаться с детьми оказалось выше сил. Материнское сердце заколебалось. Всего в семье Морозовых родилось семеро детей, но до взрослого возраста дожили четверо.

Призвание Анны

Шли годы. И дивеевская блаженная Мария Ивановна напомнила Анне о благословении отца Анатолия. Жители Круглых Панов стали свидетелями происшествия. По улице шла запряженная в повозку лошадка, везли больную Марию Ивановну. Возле избы Морозовых, остановились. Неожиданно раздался звон разбитого вдребезги стекла. Это блаженная сокрушила окошко — бросила в него узелок со своей одеждой для хозяйки дома Анны Морозовой, урожденной Бобковой. Наследница указана — дивеевское послушание передано. Поступок блаженной вторил словам отца Анатолия.

Но Анна медлила. Подрастали дети. А однажды молния ударила в их дом, и он сгорел дотла. День трагедии разрушил сомнения, решение было принято. Анна покинула семью, стала странницей. Шел 1938 год. Младшей дочери исполнилось 10 лет. Именно на эти годы пришелся пик репрессий, максимальное число арестов среди дивеевских сестер. Им присуждали по пять, семь, десять лет лагерей. Таяло число монахинь. Случайно ли в это время Аннушка начинает свой крестный ход? Храмы закрыты, многие священники расстреляны, сестры под конвоем покинули духовную родину. Оскудела дивеевская земля молитвенниками, а она, Анна Бобкова, выходит на путь странничества…

За оградой «безумия»

Сколько дорог пройдено блаженной Анной! Из села в село, от избы к избе. Кто-нибудь сменит ее лапти на новые, подаст старую одежонку — и опять в путь. Пара печеных картофелин, ломоть хлеба, а то и без этого. Не было ни одной деревушки в округе, где не знали бы Аннушку, везде давали ночлег. Обходила Силёво, Круглые Паны, Сыресево, Ивановское, Починки, Осиновку, Вертьяново, Дивеево. Главный путь блаженной лежал из Круглых Панов в Елизарьево, оттуда в Рузаново и в Саров, но в 1947 году Саров стал закрытым объектом.

Балыково — деревня вблизи Сарова. У Аннушки тут прибежище в шалаше, в бурьяне. Люди еду приносят, а ребятишкам — соблазн. Проберутся по зарослям крапивы, по репейникам на Аннушку посмотреть. Выйдет она из своего укрытия. Солнце палит, а она в старой шубе. На ногах суконные портянки и лапти, это в июле-то месяце! Ребятишки за ней бегут и дразнят: «Аннушка, глупая!» Небольшого росточка, с карими глазами. До старости красива. «Могла отругать, хоть уши затыкай», — заявляют одни. Другие толкуют: «Тихая, любила молчать, а ругала за дело: сердце ее переживало за всех». Спряталась в рубище глупого человека. Но… умен тот, кто различает добро от зла.

Рухнуло Православное царство. Кто может проповедовать веру? Безумцы. Безумные — для людей, юродивые — Христа ради. Кто кроме них правду скажет? За оградой «безумия» скрывался непрестанный труд. Смекали те, кто впускал Анну в дом: не спит ночами. Догадывались: «Она всегда в молитве была! Врага гоняла. Жила впроголодь. Себя держала строго. Под дождем мокла нарочно, не сдвинешь. Промерзала на ледяном ветру. Стоит, молится. Каждый день Богу отдавала». Аннушкин простоватый облик не вызывал догадок, но озадачивали глаза. «У нее сила в глазах была», «взор чистый, тишина в нем», «глаза смотрели внутрь, в самую душу, насквозь видела» — так запомнили Аннушку.

Поближе к Дивееву

Основным местом пребывания блаженной было Дивеево. Она тянулась к обители. Для нее все просто: близок человек к Богу — близок к Дивееву. Послевоенное село принимало уцелевших сестер. Ни одно событие в их жизни не оставалось без внимания блаженной. Когда в последний путь провожали одну из монахинь, Аннушка явилась довольная, в красном сарафане — разодетая, как на праздник. Одна женщина сделала замечание: «Что ты как оделась, это же похороны! Надо темненькое». И услышала в ответ: «Не понимаешь ты: она сейчас с ангелами чай пьет!»

В 1950-е годы пошли районные рейсовые автобусы. Кондукторы возили блаженную бесплатно. Садится Аннушка, залезает с трудом со всем имуществом — корзинкой, сумкой. А там и тряпочки, и пряжа, и кукла тряпичная… Часто сидела она на автостанции, погрузившись в свои думы, но уж если сказанет — так сказанет! Шли на работу люди. Курили махорку мужики, поджидая автобус. Жесткий выговор, разоблачение, сказанное Аннушкой, пробирало насквозь. На женщин, которые делали аборт, она кричала: «Змея! Змея!» Выговаривала с сердцем: «Кровопийцы! Сколько крови выпито!» А как иначе достучаться до них?

Долгие годы верующие Сарова и Дивеева были прихожанами Воскресенского собора в Арзамасе. Только позови Аннушку — всегда готова поехать. В Арзамасе блаженная останавливалась у монахини Екатерины (Курылиной). Войдет — тут же положит свои вещички и на узелках ляжет. Надежду К. поразил такой случай. Перед отъездом в Арзамас она шлепнула расшалившегося племянника. Своих детей у Надежды не было, она помогала сестре воспитывать ребятишек. В Арзамасе пришла на ночевку к монахине Екатерине, а блаженная была уже там. Только вошла Надежда — мать Анна строго посмотрела на нее и сказала: «Сама-то не родила, а чужих-то не бей!»

В келье на улице Лесной

Келья схимонахини Маргариты (Лахтионовой) на улице Лесной, куда со временем перешли почитаемые дивеевские святыни (антиминс, железный крест-вериги, поручи, чугунок, кожаные рукавицы прп. Серафима), стала главным пристанищем Аннушки. Она появилась тут в канун дня памяти прп. Серафима. Вошла шумно, уверенно. Прошла деловито к иконе святого: «Батюшка! Вот я пришла!» Со временем в келью на Лесной стали ехать паломники приложиться к святыням и с тем, чтоб увидеть блаженную. На первый взгляд, ничего особенного и не встречали. Копошится Аннушка в своих сумках, вяжет — напутает, просит распутать да опять вяжет. Сидит, задумавшись, — будто и нет никого. Много не говорила.

Доцент Анна Ивановна у Аннушки делалась «Нюркой», а Мария, которую до старости звали не иначе, как «Марёк», становилась «Машенькой». И могла Аннушка перед причастием подойти к схимнице, возглавившей очередь к Чаше, и резко сместить ее в самый конец, а мирянку поставить впереди монахинь. С чем только не приходили к ней! Черный платок на приезжей девушке: похоронила брата-самоубийцу. Начала она рассказывать Аннушке о своем горе, а блаженная перебила веско: «Он не сам в петлю влез! Убили».

Едет человек не ради любопытства — жди, будет помощь. Нужно решить важный вопрос – получишь ответ, зачастую прямой. Нередко блаженная говорила то, что было ясно лишь одному человеку. Вокруг свидетели — а их как бы и не было: они не понимали, о чем речь. Такой разговор: во всеуслышание, и в то же время наедине. Некоторых посетителей мать Анна ругала и выгоняла, не стесняясь в выражениях. Столько разговоров ходило о ней! Марина пришла в келью из любопытства — очень уж хотелось посмотреть на Аннушку. Вначале блаженная сидела молча, в руках рукоделье. Неожиданно приехали священнослужители. Только вошли — Аннушка вскочила и принялась их отчитывать. Ругала энергично, одного даже палкой побила. Напала, отутюжила, словно долг выполнила, и села на прежнее место, как ни в чем не бывало, продолжила свои дела.

Молодого гостя Николая Абрамовича, студента МДА, родом из г. Мукачева на Западной Украине, блаженная встретила ласково, долго беседовала с ним. Блаженная говорила об «отделении Украины от России и разделении Церквей». Это было в 1983 году…

Духовное родство пуще плотского. В день приезда Николая, сына священника Владимира Недосекина, блаженная всегда была дома. С вечера готовилась, подметала, наказывала варить суп. Однажды, собираясь в Дивеево, Николай простудился. Отложить поездку или поехать? Самочувствие резко ухудшилось. В раздумье он вышел из дома, направился к электричке, поколебался и… повернул назад. В это время за сотни километров от платформы Загорска, в келье на Лесной, мать Анна грустно качала головой: «Вот какой нетерпеливый! Собрался — и вернулся. Хоть бы погреться пришел!» «Погреться» в келье дивеевских монахинь было радостью многих. Мама Николая, матушка Валентина, напрямую спросила блаженную о выборе сына: семья или монашество? Та без колебаний ответила: «Его ждет Екатерина!» Однако девушки с таким именем и не нашлось. Прошли годы. В 1990 году Николай Владимирович принял монашеский постриг с наречением имени Тихона. В 1992 году его утвердили настоятелем Свято-Екатерининского монастыря с возведением в сан игумена, с 1999 года он епископ Видновский, викарий Московской епархии. Так вот о какой Екатерине шла речь! У блаженной ошибки не было. Святая великомученица Екатерина ждала своего избранника.

В начале 1980-х приехал в Дивеево молодой человек. Он отслужил в армии, сердце его горело послужить Церкви. Мать Маргарита показала ему лист бумаги, на котором были нарисованы птички с распростертыми крылышками: «Посмотри-ка, что она (блаженная) нарисовала! Это ведь для тебя рисунок. Ты скоро полетишь!» Сидящая тут же Аннушка сказала: «Я их вышью». Через год она показала ему полотенце, где были вышиты птички. Молодой человек спросил: «Скажи, пожалуйста, мать Анна, может быть, мне жениться?» Блаженная вздрогнула, посмотрела на него умным, пронизывающим взглядом: «Жениться… Иисус Христос на кресте распятый, а он — жениться!» Прошли годы. Молодой человек стал иеромонахом. Еще много лет приезжал он к дивеевским сестрам — каждый Великий пост соборовал, причащал… Митрополит Курский и Рыльский Герман (Моралин) и был тем молодым человеком, которому блаженная вышила птиц.

Учительница Валентина Хохина познакомилась с блаженной в 1973 году. Блаженная попросила ее вышить ризу для иконы Божией Матери «Казанская». Вышивкой Валентина не занималась, оставила просьбу без внимания. Блаженная продолжала настаивать. В 1983 году, через 10 лет после первой встречи, сказала строго: «Вышей икону! Ты меня домой не пускаешь!» Икону блаженная велела «внести в храм, когда его отдадут». На вопрос: «Когда это случится?» — отвечала: «Будет, будет! Когда меня не будет». Риза была вышита бисером, и Казанскую икону внесли в Троицкий храм в 1989 году.

Перед своей кончиной блаженная раздавала подарки — кому фартук, кому куклу, но чаще дарила платки. Один из больших платков имел рисунок особенный. На нем была часовня с крестом, над ней пролетает черный коршун, а за ним гонятся, прогоняют его три белых голубя. Перед работой блаженная сказала: «Коршун овладел храмом, а гуленьки настигнут и гоже ему дадут!» Платок был воплощением предсказания об обновлении церковной жизни, возвращении храмов. На прямой вопрос — будет ли монастырь — проворчала: «Будет, когда меня не будет…» Эту вышивку Валентина закончила после смерти матери Анны и подарила Нижегородскому владыке Николаю (Кутепову).

Последние годы жизни блаженная ходила на автостанцию, как на работу. Терпела она насмешки, оскорбления, толчки. Однажды схимонахиня Маргарита не выдержала и сказала ей: «Мать! Ну, что ты туда ходишь? Разве тебе здесь помолиться нельзя? Тут келейка тесная — выйди в чулан, там тоже иконки и лампадка горит». — «Эх, Фроська, Фроська… Здесь-то хорошо молиться, а ты попробуй там посиди да за всех помолись!» — отвечала блаженная.

В старости она была окружена любящими людьми, но внешний вид блаженной оставался прежним. Расставаться со своей одежкой она не хотела. Пестрели заплатки, лоснились рукава, махрился подол. Но однажды саровчанка Анна Д. увидела Аннушку одетой совсем по-другому. Она решила навестить блаженную. От автостанции шла пешком. Заметила: у одного дома сидит на бревнышках мать Анна в своей фуфаечке. Анна Д. прибавила шаг, а блаженная встала и пошла через дорогу. И тут произошло невероятное. Анна Д. увидела блаженную в преображенном облике — в одеянии бирюзового цвета, необыкновенно красивом, переливающемся. Потом все вернулось в прежнее состояние: мать Анна продолжала идти в своей обычной старенькой одежде и детского размера галошах — такой, как всегда.

Праведная кончина

Блаженная предвидела, что первым из священников после ее кончины приедет помолиться о ней протоиерей Николай Шелков из Арзамаса. Незадолго до этого решительно сказала ему: «Приедешь меня отпевать!» Потом помешкала, произнесла: «Нет, ты не сможешь…» 14 мая 1984 года протоиерей Николай с матушкой Марией и певчими ехал из Арзамаса в сторону Дивеева по своим делам. В дороге они узнали о кончине блаженной и сразу повернули в Вертьяново, на Лесную. Они застали ее уже в гробу. Отец Николай отслужил первую панихиду о новопреставленной Анне. И певчие пригодились!

Весть о кончине блаженной разнеслась за пределы Дивеева. Погода для мая стояла очень теплая. В маленькой жаркой келье почившая лежала без малейшего запаха тления. Надо ли говорить, что Псалтирь читали постоянно? Приходили проститься с почившей и становились свидетелями: «Лежала белая, как снег. Лицо спокойное, как у спящей».

Игумен Антоний (Буравцёв) приехал на похороны из Литвы после перенесенной операции. Блаженная говорила про него так: «Кругловский батюшка приедет меня хоронить!» Игумена Савву (Кочерыгина) мать Анна называла «саровский монах». Он вернулся в Дивеево со своего прихода под Чебоксарами утром 17 мая в день похорон блаженной. Его известили о последней просьбе блаженной — отпеть ее. Отпевали в келье. Хор певчих возглавила опытный регент из г. Марганца. Во время отпевания сказалась бессонная ночь в дороге — отец Савва ошибся и дал возглас, как на литургии: «Яко да под державою Твоею всегда храними…». Хор пропел «аминь» и… неожиданно запел «Херувимскую».

Из маленькой кельи вышло исключительное по тем временам шествие. Впервые за долгие годы погребальный крестный ход возглавили два священника в облачениях — игумены Савва и Антоний. Присутствие священнослужителей требовало разрешения властей, и оно было получено. Студенты семинарии, приехавшие на похороны, несли гроб. То, что таилось в стенах этой кельи, вдруг выплеснулось наружу и всколыхнуло сельчан. Все высыпали на улицу. — «Крещеные мы. В Бога верим. Прости нас, Господи!» Не все любили блаженную при жизни. А теперь многие пытались подойти поближе к ее гробу, и в этой скученности слышалось: «Мать Анна! Прости нас. Мать Анна, научи нас жить! А мы тебя не понимали, домой не пускали… Мать Анна, прости!»

Пожалуй, большее признание получила блаженная Анна после кончины. Тот, кто не попал на похороны блаженной, ехал узнать о последних ее днях и проводах. Схимонахиня Маргарита говорила всем, что матери Анне была отдана честь настоящей дивеевской блаженной: «Подумайте только! Запели «Херувимскую», а ее только на Литургии в храме поют!» Последними словами блаженной были: «Преподобный благословил меня…» Светлая эта тайна скользнула, осветив ее уходящую жизнь.

В Музее истории Дивеевского монастыря в XX веке можно увидеть яркие сарафаны, платья и четки блаженной Анны Бобковой. Музей открыт с 9 до 17 часов для посещения с экскурсией, которую можно заказать в паломническом центре обители.