Удивительным образом вышло так: в 1989 году для Казанской церкви приобрели дом, где с 1928 по 1940 год жил последний духовник Дивеевского монастыря протоиерей Иоанн Смирнов, т. е. само строение было получено как бы из рук дивеевского пастыря. У его внучки и купили…

Церковь над Казанским источником

Какой же паломник не посетит этих мест? Окраина Дивеева, крутой берег реки Вичкинзы, а у подножья его бьют источники. Самый давний и почитаемый назван в честь иконы Божией Матери Казанской. Он был известен еще в XVIII веке. До 1939 года в часовне над ним служили молебны. Когда часовню сломали, один дивеевский житель обрел подо льдом замерзшего источника икону Казанской Божией Матери древнего письма. В 1943 году эта икона чудесно обновилась. У чудотворного образа возносили молитвы о будущем Дивеева – в возрождении церковных служб и самой обители никто из дивеевских сестер не сомневался. Обновление Дивеевского монастыря предсказывала и блаженная Анна Бобкова (1896‒1984). Именно эту, Казанскую икону Покровительницы обители, велела она украсить ризой и торжественно внести при освящении Троицкого собора.

Шли годы. В 1988 году в Дивееве зарегистрировали церковный приход. В январе 1989 года был куплен деревянный дом для церкви, прямо над Казанским источником. Пристроили алтарь. 22 апреля 1989 года состоялось первое богослужение. В этом небольшом деревянном храме архиепископ Горьковский и Арзамасский Николай освятил престол – конечно же, в честь Казанской иконы Божией Матери, на этот счет у владыки сомнений не было. Освящение церкви произошло в Лазареву субботу, в тот самый день, когда свершилось великое чудо: Лазарь был мертв – и воскрес. И старое Дивеево почило, и пробудилось вновь! Это воспринималось, как чудо. Воскресла и задышала церковная служба во всей силе и красоте. Зажегся огонь соборной молитвы. Новая Казанская церковь, казалось, только и ждала своего часа: взобралась на горку и замерла, как врезалась. Здесь, над лечебным источником, чистым, святым родником, было ее достойное место. Она встала просто, в скромном убранстве. А разве воскреcший Лазарь был в царских одеждах?

Вспомним и то, что первая каменная церковь в селе, построенная основательницей Дивеевской монашеской общины прп. Александрой (Мельгуновой, +1789 г.), тоже была Казанской. По преданию, прп. Серафим говорил о том, что эта Казанская церковь будет монастырской, а приходскую выстроят в другом месте. И это сбылось. Освящение новой деревянной Казанской церкви в 1989 году (ровно через 200 лет после кончины м. Александры) стало первым шагом в восстановлении монастыря.

Новый деревянный Казанский храм не вмещал всех желающих – приезжих и местных. Вот вносят икону батюшки Серафима: «Сам Преподобный идет!» Запели тропарь – и встали все на колени: «Пойте, пойте все!» И пели. Пели и плакали. До этого дня дожили последние дивеевские сестры: схимонахиня Маргарита (Лахтионова) и монахиня Серафима (Булгакова). И еще был особенный знак преемничества. Удивительным образом вышло так: для Казанской церкви приобрели дом, где с 1928 по 1940 год жил последний духовник Дивеевского монастыря протоиерей Иоанн Смирнов, т. е. само строение было получено как бы из рук дивеевского пастыря. У его внучки и купили.

Воспоминания внучки священника

Внучка отца Иоанна, Валентина Ивановна Бугоркова, жила в этом доме вместе с мамой Анной Ивановной и тетей Лидией Ивановной. Обе дочери отца Иоанна были педагогами. Валентина Ивановна давно уже жительница Сарова. Она специалист с высшим фармацевтическим образованием – провизор, а теперь на заслуженном отдыхе. Мы в гостях у Валентины Ивановны, в ее уютной квартире. Все располагает к спокойному общению. Хозяйка открыта, приветлива. Мелькает догадка, что это в традиции дома, в котором она выросла. И ловишь теплый взгляд через линзы очков и легкую ее улыбку: похожа ли на отца Иоанна его внучка? Старые семейные фотографии, где отец Иоанн в окружении близких, говорят сами за себя. На них большая спаянная семья. Она кажется одним хорошо настроенным инструментом. Умные лица, простота, внутреннее достоинство.

Детство Валентины Ивановны пришлось на военные и послевоенные годы. Взгляд на прошлое – и яркими красками светятся ее рассказы-воспоминания. Все близко, осязаемо. Вот родная дивеевская школа. Каждый ученик приносил утром полено дров, а после уроков все поедали вкусные щи, где кроме картошки и капусты ничего и не было. Семья… В ней заложено главное. Притягивающий пример родных, домашних. Зимний вечер, теплая печка, и рассказ тети Лиды о том, «как жили раньше»… Дружба семьи с монахинями – она и сейчас глубоко в памяти. Сестры монастыря. В их облике, образе жизни, занятиях просвечивало то, старое Дивеево. Вот Агафья Романовна – высокая, интеллигентная, авторитетная, с низким голосом, она регент. Анюта Пчелка — в монастыре она ходила за ульями. Для нее все премудрости пчеловодства, как на ладони. Местные пасечники всегда советовались с ней. А вот монахиня Паша. Она попала в монастырь ребенком-сиротой. Хорошо шила, и для семьи отца Иоанна могла одежду пошить. Осенью помогали ей рыть картошку. Клубеньки меленькие, а Паша радуется: «Слава Богу! Слава Богу!» Как трудно было им всем!

Самой Валентине Ивановне был годик, когда умер дедушка. Она его, естественно, не помнит. Но оживают рассказы близких родственников, над ними время не властно.

Из рода протоиерея Василия Садовского

25 сентября 1850 года в с. Панкратово Лукояновского уезда Нижегородской губернии в семье священника Доримедонта Александровича Смирнова (1827‒1860 гг.) и Ирины Никитичны (род. 1825 г.), дочери священника Никиты Васильевича Алякринского, родился сын. В крещении он был наречен Иоанном. Согласно архивным данным, представленным в работе Н. В. и В. Л. Успенских (Савеловские Чтения. Москва, 5-6 декабря 2014 г. Особенности работы в ЦАНО. Методы и способы исследования генеалогии духовенства на примере отдельных родов. Успенские Н. В. и В. Л.), по послужному списку 1793 года первое служения Никиты Васильевича (1777‒1867 гг.) ‒ с. Саконы Ардатовского уезда. Из ревизии Ардатовского уезда за 1795 год известно имя и место службы отца Никиты Васильевича ‒ Василия Григорьева, священника с. Криуши (1754‒1810 гг.), и его жены Марии Андреевой (1755-1816 г.). Никита Васильевич, первый их сын, при поступлении в Нижегородскую духовную семинарию был записан под фамилией Алякринский, а его братья значились Садовскими. Позже Садовскими стали и дети Никиты Васильевича, кроме одного.

В семье Смирновых такое предание. Одна барыня-аристократка родила сына вне брака. Отдала на воспитание в бездетную семью пономаря, будущего священника. Приемный сын Никита впоследствии стал священнослужителем. Это и был отец Ирины Никитичны, матери Иоанна Доримедонтовича. Над своим происхождением отец Иоанн посмеивался: «Во мне аристократическая кровь течет…»

Семья Смирновых хлебнула трудностей. В 33 года умер отец. Старшие дети в семье помогали младшим, а Иоанн Доримедонтович был старшим. Большую поддержку оказывал семье дядя – родной брат Ирины Никитичны ‒ священник Василий Садовский. При его поддержке дети получили образование. Иоанн Доримедонтович закончил нижегородскую духовную семинарию. Брат Симеон стал профессором в Ереване, брат Феодор – иереем в Казани. Выросли в семье сестры Анна и Елизавета, их именами назовет отец Иоанн своих дочерей.

По окончании семинарии Иоанн Доримедонтович с 23 июня 1875 года служил учителем и законоучителем в земской школе в селе Знаменское Симбирской губернии. 1 сентября 1877 года он был определен на священническое место к церкви села Пицца-Апраксина. Женой отца Иоанна стала 16-летняя Анна Александровна (1866‒1922 гг.), дочь священника села Ильинское Александра Михайловича Виноградова. В семье Виноградовых было 11 детей, мать умерла рано. Отец невесты не скрывал, что вначале он хотел отдать замуж старшую дочь, но приехавший свататься Иоанн Доримедонтович сказал: «Я Аню люблю».

19 февраля 1878 года Иоанн Доримедонтович был рукоположен. Известно, что он преподавал в селе Ямская Слобода. 26 августа 1882 года отец Иоанн был переведен в Серафимо-Дивеевский монастырь. Дивеевский протоиерей Василий Никитич Садовский (1802– 1884 гг.) в молодые годы общался с прп. Серафимом Саровским. По благословлению великого старца о. Василий стал духовником Дивеевской обители. В одну из последних их встреч Преподобный надел на о. Василия свои поручи и, повторив главные заповеди Мельничной обители, сказал: «Блюди же обитель мою, тебе поручаю и молю: послужи ей всю жизнь твою, ради меня, убогого Серафима, и чем можешь не оставь».

Многие из дивеевских священнослужителей были из рода о. Василия Садовского. И о. Иоанну Смирнову суждено было продолжить пастырское служение своего дяди, протоиерея Василия. Что было главным в жизни пастыря? Святое Дивеево, его духовная мощь. Для него он трудился, ради него жил. За свой пастырский труд в 1884 году он был награжден набедренником, в 1889 году – скуфьей, в 1897 году – камилавкой, а спустя пять лет – наперсным крестом. Обитель была духовной школой и для самого о. Иоанна. Опытные старицы и ныне прославленные во святых Дивеевские блаженные – духовный цвет обители ‒ занимали особое место в его жизни. В летописи монастыря есть повествование о том, как о. Иоанн причащал перед кончиной блаженную Пелагию. В келье священника попросили пособоровать блаженную, он отвечал смиренно: «Не достоин я». Его уговорили…

Отец Иоанн был хорошо начитанным, интересным собеседником, мог поддержать разговор на любом уровне. Его дом не обходили стороной и священноначалие, и дворяне. При всей своей скромности он был способен и на решительные поступки. В 1903 году о. Иоанн принял участие в торжестве прославления в лике святых Серафима Саровского. Возглавить праздник прибыли члены Августейшей Семьи Государь Император Николай II, Государыни Императрицы – Мария Федоровна и Александра Федоровна, Великий князь Сергий Александрович, его супруга Великая княгиня Елизавета Федоровна. Был дан обед, на котором присутствовали Августейшие гости. За столом вдруг повисла пауза. Никто из местных организаторов праздника не дерзнул первым поддержать разговор с самим Государем, а это было уместно в тот момент. Выручил отец Иоанн. С легкостью и смыслом он подобрал необходимые слова, направил разговор в нужное русло, скованность миновала.

Сколько людей опиралось на его пастырскую руку! Живой слог проповеди, простота, безотказность. Пастырь-молитвенник. Что может быть сильнее молитвы? Один пришлый странник сказал отцу Иоанну: «Батюшка, я что-то плохо себя чувствую. Если что случится – читай по мне Псалтирь!» Вскоре он умер в местной больнице. Священник исполнил предсмертную просьбу странника: всю ночь читал Псалтирь у его гроба. Сам. Под утро бросил взгляд на почившего и поразился ‒ все было серым. Присмотрелся: вши!

У о. Иоанна было девять детей: Людмила (1880 г. р.), Александр (1881 г. р.), Владимир (1884 г. р.), Мария (1886 г. р.), Иван (1888 г. р.), Лидия (1894г. р.), Петр (1897 г. р.), Анна (1900 г. р.), Елизавета (1902 г. р.). Запомнилось детям, как сидел отец Иоанн за столом, раскладывал на кучки деньги. Много кучек – а денег-то не хватает. Вздохнет батюшка и заново раскладывает… Все получили образование, состоялись как личности. Дочери учились в епархиальном училище в Нижнем Новгороде. Сыновья тоже приобрели достойное образование. Учителя, врачи, агроном, юрист ‒ самые востребованные профессии.

Каким был в жизни отец Иоанн? Добрым, открытым. Всегда самим собой. Рассказчик замечательный: слушали, рот открыв. Детей любил – облепят, не отойдут. Идет батюшка в лес на прогулку, а ребятишек с ним – ватага целая, своих немало, да и чужие вместе. Идут до Ломовки, а это 4 км, а потом назад. Младшие уже устали, орут. Батюшка берет их на руки, тащит на себе…

Дом священника гостеприимный – всех принимали. Напоят, накормят, аристократ ты или нищий. Гостей много, а сам отец Иоанн никогда не пил вина. Как-то пришел нищий — пригласили, прошел на кухню. Еда была для всех одна: каша. Хотели накормить и его кашей, а он отказался: «Мне бы пирожка!» А белого хлеба и пирогов не было и в помине – годы такие шли, пшеничную муку месяцами не видели, и фраза «мне бы пирожка» вызывала улыбку. Но не в каждом доме пирожка попросят, да, пожалуй, не в каждый дом и пустят…

Еще одно воспоминание близких, тоже не без улыбки. Отец Иоанн общался и дружил со многими священнослужителями, неоднократно бывал в келье настоятеля Саровской пустыни игумена Иерофея (Мелентьева). Однажды батюшка посетил Саров со своей дочерью Лидой. С игуменом разговаривали в беседке на свежем воздухе – он принял их в беседке, вежливо сказав: «Простите, отец Иоанн, в своей келье я не могу принять вас с женщиной». «Женщине», то есть дочке Лиде, было всего девять лет.

Семья о. Иоанна часто бывала у Пашеньки ‒ блаженной Параскевы Дивеевской. Блаженная очень любила детей священника, маленьких гладила по головкам, угощала. Вытащит из-за пазухи сахар ‒ и даст. Дочь батюшки Мария Ивановна пришла к блаженной со своим мужем, полковником царской армии Григорием Никольским, а та про него сказала: «Ой, лизанный теленок!» Так и не поняли, что за этим стояло. Намек на теленка, которого можно за веревочку повести (куда теленка ведут – туда он и идет)? На бесхарактерного человека Григорий не походил. А, может быть, другое? Настало время, и пришлось Григорию идти туда, куда не хочется, по принуждению. В 1930 году он был арестован, приговорен к десяти годам ИТЛ. Как квалифицированный ветеринар был отпущен «на поселение», чтобы остановить падеж лошадей. С задачей справился профессионально. В 1937 году его перевели в Сиблаг.

Вся деятельность о. Иоанна была в эпицентре Дивеева. Да и жили они в центре села. Одну половину дома занимала семья священнослужителей Гусевых, другую – Смирновых, напротив был дом Соколовых. Большие родственные семьи священников жили дружно. На Рождество собирались у Гусевых, затем у Смирновых, потом шли к Полидорским… Своих лошадей у Смирновых не было, при надобности нанимали. У дома был огород, сад. Дочерям долго потом помнилось, как звали их рвать вишню, а хотелось увильнуть. А потом остались без всего: без дома, без крыши над головой, без вишни…

В годы гонений

Пришла пора – новые испытания выпали на долю пастырей и их семей. Хлесткое время незаслуженных подозрений, град обвинений. 1922 год был особенно трудным для семьи Смирновых: отошла ко Господу верная спутница батюшки – матушка Анна Александровна. Ее ослабевший организм не вынес тяжелой формы ангины. Матушка пережила несколько квартирных обысков. Никому не было понятно, что ищут: оружие ли, запрещенную литературу, и какое отношение к этому имеет семья священника… В этом же году протоиерей Иоанн ушел в за штат. Квартиру в монастырском корпусе пришлось освободить. С 1922 года Смирновы – отец Иоанн и его младшие дети шесть лет скитались по чужим квартирам.

В 1927 году монастырь закрыли. О. Иоанна арестовали вместе с игуменьей Александрой (Траковской) и другими лицами духовного звания. Все были заключены в тюрьму г. Арзамаса. Сыновья протоиерея Иоанна, уважаемые в селе люди, предприняли все усилия, чтобы больного отца, возрастом на восьмом десятке лет, освободили из-под стражи. И однажды в камеру, где находился священник, открылась дверь, и резкий голос скомандовал: «Поп Смирнов, выходи! Тебя отпустили!» ‒ «Подождите, я с матушкой игуменьей прощусь», ‒ ответил священник. – «Вот еще! Выходи, пока выпускают!»

Семья о. Иоанна с большим трудом строила дом. Место дали на отшибе, над Казанским источником. Земли не дали совсем. Маленький палисадник вмещал пару грядок: одна с морковью, другая с луком. Надо сказать, земля тут – кремень да ямы, брошенные дудки, где добывали руду. Зыбкий мостик через Вичкинзу затапливало весной в половодье, и поселок оставался надолго отрезанным от Дивеева. Одно мученье перебираться по затопленным мосткам в школу и на работу. Вытерпели, пережили.

О. Иоанн прожил последние годы в окружении любящих дочерей. Долго болел, дряхлел. Пока были силы – трудился по дому, пока не ослабело зрение – читал, библиотека у батюшки была хорошая. Немощный старец, доживающий свой век, уже не интересовал властные структуры. А в это время волна арестов захлестнула Дивеево, да и не только его. Арестовали священника Якова Гусева, родственника Смирновых, в свое время о. Иоанн крестил его. Жена о. Якова, Елена Николаевна (дочь священника Николая Виноградова), пыталась помочь арестованному мужу. Она добралась до человека, занимавшего высокий пост в Москве. В давние годы семья священника Николая Виноградова приютила этого юнца-революционера, скрывавшегося от жандармов. Однако понимания у чиновника высокого уровня Елена Николаевна не нашла. Человек, которому помогали, а теперь просили о помощи, сказал: «Я был тогда не виноват». ‒ «А что, Яша виноват? ‒ возразила Елена Николаевна. ‒ Разве он против строя или кого убил? Вся вина его в том, что он ‒ священник!» 26 декабря 1937 года отец Яков Гусев был расстрелян. Его младший брат иерей Михаил был расстрелян 20 ноября 1937 года. Ныне иереи Михаил и Иаков Гусевы включены в состав Собора новомучеников и исповедников.

Об этих трагедиях о. Иоанну, уже совсем немощному, дети и не говорили – жалели. Дочери оберегали его, как могли, не вводили и в круг своих проблем. Годы были сложные, надеть нечего. Дочки-учительницы ходили в простых бумазейных платьях – и этому были рады. Старенький священник беспокоился: «Что это вы так одеты? Это неприлично. Вы ‒ на людях. Надо шерстяные…»

Силы о. Иоанна таяли. Пастырь, окормлявший дивеевских стариц, которые знали батюшку Серафима, переживший Дивеевских блаженных Пелагию, Параскеву и Марию… Он уносил с собой тайну своего Богообщения. 19 апреля 1940 года перед самой кончиной о. Иоанн позвал дочь: «Лида, вон идут по мосткам архиереи! Ставь самовар – встретить надо!»

Отпевали отца Иоанна заочно, в Муроме. Давно-давно, в 1884 году, при отпевании блаженной Пелагии Дивеевской, молодой священник обители Иоанн Смирнов произнес трогательные слова: «Да обретет там твоя чистая душа то сокровище, которое она искала для себя и для ближних в продолжение всей земной жизни; да сподобит тебя Господь радостно встретить там великого отца и наставника твоего и нашего ‒ старца Серафима, и вместе с ним и со всеми святыми вечно созерцать и славословить Господа Бога, и да дарует он тебе благодать ‒ быть молитвенницей и за нас грешных». Это сердечное пожелание отнесем мы и к самому о. Иоанну. Да сподобит его Господь вечной радости, да дарует ему дерзновение быть молитвенником о нас грешных.