Протоиерей Алексий Горин, первый заместитель руководителя Отдела образования Нижегородской Епархии, к.ф.н., доцент кафедры словесности и культурологии ГОУ ДПО «Нижегородский институт развития образования»

Основные тенденции развития социокультурных практик мировой цивилизации, и в частности современной России, в области образования, духовно-нравственного просвещения, демографии, культурно-просветительской деятельности и др. демонстрируют нам преобладание сиюминутного «слепого» практицизма и безответственности. Еще Шеллинг говорил, что только совпадение божественной и человеческой воли приводит общество к «органическому развитию», которое и есть «постепенное обнаруживающее себя откровение Абсолюта» [7, с. 356]. Реализация сущего человека и восстановление гармоничных отношений с Богом немыслимы вне преображения социальной, политической  и культурной сфер жизни общества и мира в целом.

Бог сообщил человеку особый дар, а именно – дар обретения истины через самостоятельный свободный путь труда и обретения веры. Однако философия как способ свободного и критического мышления превратила безусловное содержание отеческой веры в относительное содержание с точки зрения пространства и времени. 

В последнее время в пространство нашего Отечества приезжают купцы, навидавшиеся разных вер. Своими словами и действиями они привносят в души россиян сомнение в истинах своей веры. А в условиях мировой глобализации и западной либеральной демократизации осуществить это становится все легче и легче.

Наш современник  А.С. Панарин в своем труде «Православная цивилизация» вводит понятие «эстетика демонизма» и показывает суть аксиологии зла. Она, по мнению Панарина, состоит в том, что порочное, злое оценивается как положительное, ценное, а то, что действительно ценно, охаивается, осмеивается. К примеру, распущенность назвали высоким словом «свобода», а ответственное, зрелое отношение к долгу, к чести, достоинству – пережитком тоталитаризма, рецидивом рабского сознания. Это прием идеологического оборотничества, он не проходит бесследно, и именно поэтому в армии, силовых структурах, социальной сфере и органах власти у нас появляются «оборотни», предатели национальных интересов и безответственные циники.

Все это результаты процесса подмены понятий, который осуществляется посредством софистов, они объясняют народу, как надо понимать те или иные слова, мысли и оценки. В последнее время софисты активно монополизируют диалоговое пространство отечественной культуры. Они ловко меняют истинную суть дела на выгодную им ложь. Они заменяют полновесную жизнь народного сознания т.н. общественным сознанием, а жизнь интеллигенции живущей ценностным сознанием, чужой оценкой. Они саму жизнью подменяют имитацией жизни. Сознание народа в такой культуре умирает, и рождается сознание общества, которое и озвучивают на свой лад журналисты, политики, ну и, конечно, сами софисты – истолкователи, игротехники, жонглеры значением и смыслом слова. А учитывая, что софистика сегодня безраздельно господствует в духовной жизни современной цивилизации, то негативизм софистики носит уже опасный характер.

Аксиология софистики в современном мире претендует на всевластие в сфере культуры. Сейчас софистика не занимается частными вопросами, мелкими спорами – она не критикует теорию, автора теории – она переоценивает семантику, смысл языка. И переоценивает системно, беря за объект критики универсалию культуры. Переоценивая ключевое слово, истолковав его по-своему и дав ему вследствие этого иное истолкование, иное смысловое функционирование, она переоценивает через иное осуществление смыслов слова тотальное изменение культуры, сознания человека. Поэтому будущность нашей культуры и веры, сохранность их ценностей – богочеловечества, оправдание Добра, зависит напрямую от того, как она сможет противостоять софистической аксиологии либерализма.

Размытость и неясность ценностных оснований западного либерализма привели к трансформации такого понятия, как «свобода». Известно, что в идеальном царстве либерализма есть все: и колбасный рай, и райское наслаждение для аморального и порочного, и дозволенность наркотиков – целая бездна падения в пустоту несуществования. Но в этом царстве нет свободы, поскольку нет субъекта свободы – того, кто способен в духе своем нести бремя зрелости и ответственности свободного человека. Уже давно сказано, и не только Эрихом Фроммом, что человек гражданского общества бежит от свободы, как черт от ладана. Груз свободы невыносим для одномерного человека. Он по силам только человеку, который мыслит о себе как образе Божьем и старается жить по подобию Божьему, поскольку духовная свобода – это ответственность перед Богом, Который все видит и воздаст каждому по их делам, и не иначе.

Сублимация под знаком Абсолюта рождает великую силу вдохновения,

рождает пророков, а сублимация под знаком «Эдипова комплекса» рождает невроз, невротика. Свобода – это оборотная сторона необходимости. Поэтому очень важно, в зеркало какой необходимости мы смотрим. Либерал – в зеркало потребительского общества, в бездну ненасытного гедонистического вожделения. Традиционалист – в зеркало аскетически оформленного общества, в бездну смирения перед Истиной Абсолюта. Свобода у человека одна, а полет ее может быть в бездну смерти, а может быть в бездну жизни. Позиция традиционалиста нацелена на жизнь, на свободу для жизни, во имя жизни.

Например, сказав наше родное слово «терпеливость», мы тотчас активизируем все семантическое богатство русского языка, поскольку произнесенное на родном языке слово произносится нами с пониманием его глубинного смысла, оживляет ассоциативные связи с культурологической и герменевтической традицией истолкования его смысловых пластов, и перед человеком открывается отечественная мировоззренческая картина мира.

Слово «терпение» создает в нашем сознании образ труженика, аскета, смиренно несущего на своих плечах груз долга, ответственности, служения. Вглядевшись в этот образ, можно понять, что быть терпеливым можно тогда, когда ты склоняешь свое горделивое Я перед авторитетом Истины, Добра и Красоты. Вместе с тем быть терпеливым в выполнении высшего долга, в появлении перед Богом трудно и даже невозможно для слабых сил человека. Поэтому жизненно важно превратить неудобно носимую ношу долга, обязанности в приятное иго служения. И в решении этого вопроса духовный опыт отечественной культуры дает множество высоких и благородных примеров. А так как отечественная культура сопричастна духу и высоте мировой культуры, то в русском слове «терпение» оживают и вопросы Гамлета: «Быть или не быть?.. Достойно ль?», оживают и актуализируются теологические интенции традиционных религий мира. В этих родных словах чувствуется дыхание самой жизни.

Однако сегодня вместо этих слов нам пытаются навязать медицинский термин «толерантность». Само медицинское толкование этого термина уже говорит о том, что в основе этого понятия лежит образ смерти, когда организм становится толерантен вирусу, т.е. не сопротивляется, то он умирает. Нам пытаются искусственно внушить, что это понятие говорит о терпимости и уважении к иному, по созвучию с нашим отечественны терпением, но и это очередной миф. В основе «толерантности» лежит не уважение, а именно бытовая «терпимость», которая проявляется или как абсолютное безразличие и начало конца или как затаившаяся злоба на неуживчивых соседей.  Что же касается «терпимости» в высоком смысле слова то надо заметить, что она проявляется как «терпимость духа». Терпимость духа производна от иерархического строения духовного бытия. Верующий человек знает, что в мире есть Бог, Который является Творцом, и Спасителем жизни, а человек, не верящий в Бога, но пребывающий в здравом уме, знает, что развитие мироздания подчинено действию объективных законов и они как Собеседники культуры действительно уважают друг друга, понятию «толерантность» опять здесь места нет.

Только слово родного языка органично включает нас в семантическое поле отечественной и мировой культуры. Именно оно выводит нас на уровень духовного, личностного общения, тот уровень, где царит не формальная вежливость этикета, юридической практики, а вежливость Собеседников культуры, заинтересованных в истине предмета диалога.

При этом различие Собеседников культуры в духовном диалоге является естественным, оно является энергетикой творчества, тем источником, из которого мы черпаем силу терпения. Согласие в духовном диалоге синергийно, соборно и есть свободное единение в истине любви общающихся людей. В согласии есть предметная сила Истины, в нем есть безусловная сила повеления Знающего, и потому в согласии присутствует терпение не знающего Истину, но желающего ее познать. Живое общение человека с Богом осуществляется именно по этому алгоритму терпимости. Религия – духовный исток, энергетика духа всякой культуры, поскольку только в религии дано начало, образец духовного общения человеческого Я с абсолютным Ты Бога.

 Известно,   что   в  силу   своеобразия   исторического    и  культурного

развития России таким  идеальным образом социальности является  соборность. Об особом пути России Патриарх Алексий II говорит так: «Многие зарубежные круги не устояли перед искушением» использовать период радикальных перемен в России для того, чтобы навязать чуждые ей идеи и лишить ее «самостоятельной роли в построении новой европейской и глобальной архитектуры… Россия никогда не ограничивала свою миссию узконациональными рамками». Она должна занять свое достойное место в процессах глобализации, способствуя «предотвращению глобальных нестроений» [1, с. 18]. Логично предположить, что применительно к  этой ментальности России толерантность глобального мира, оставаясь терпимостью к иному, пойдет по проторенным дорогам соборного духа России. Она пойдет, говоря образно,  тем же путем иноземной принцессы, которая, выходя замуж за русского царя, отказывалась от своего лютеранства, от своей веры, учила русский язык, усваивала быт и культуру русского дворянства, дух российских народов и лишь тогда могла успешно править данной  ей страной.

Такова азбука духовного понимания общества с позиции отечественной религиозной философии. Согласно этой прописной истине христианская православная церковь является субъектом соборности. А, следовательно, люди, стоящие свободно в истине веры, несут миру правильную модель общественных отношений или говоря современным языком правильную модель гражданского общества.

 Само это понятие гражданское общество есть порождение западного либерализма. Гражданское общество  – общество управляемой демократии. Когда в условиях либерализма с его культом индивидуализма, частного предпринимательства жизнь людей достигает предельной автономии, тогда социальное пространство истории разрывается силой устремления множества эгоистических воль. Тогда целостность общества перестает существовать, и это знак всеобщей беды. Любой человек, в том числе и человек, который абсолютизировал для себя значение частной жизни, не может существовать вне общества и вне жизненно необходимого взаимодействия с другими людьми. Поэтому целостность общества восстанавливается с естественной необходимостью и при либеральном укладе жизни, но восстанавливается на основе гражданского права.

Можно образно сказать, что в условиях либерализма национальное, этническое, культурное уходит в тень, когда на небосводе гражданского общества пишется властной рукой государства – «все равны перед законом». В правовом государстве люди должны заведомо быть осторожны, взаимно терпимы в отношении друг к другу.

Истоки либеральной идеологии начинают формироваться в западном обществе еще в XIII веке. Ее суть ярче всего выражает открытый Гоббсом закон: «Человек человеку – волк». Начало этому процессу было положено еще Фомой Аквинским, который впервые отделил «естественный» разум науки от воцерковленного разума теологии.

Секулярная культура Возрождения абсолютизировала независимость и автономию «естественного» разума науки, придав ему значение ведущей силы культуры. Разум веры вначале был вознесен до познавательной связи с Божественным, а затем совсем был вытеснен в маргинальное пространство «пережитков прошлого». И как мы сегодня знаем, многое становится возможно, если объективный разум культуры, ее структуру существенным образом изменить, а именно – отделить государство от Церкви, Церковь от школы, и с позиции естественного разума, присвоившего себе монопольное право на истину, вести многолетнюю пропаганду атеизма.

Либерализм укоренен на понятии «неотчуждаемых прав человека». Человек, в естество которого впечатано неотчуждаемое право на свободу, частную собственность, приобретает статус «естественного» человека. А либерализм – общество «естественного человека» - становится закономерным образом «естественной» формой мирового исторического развития.

Последователи и апологеты либеральных идей приписывают «противоестественным», революционным, с точки зрения феодальной аристократии, стремлениям исторически молодой буржуазии свойство «естественности». Они легитимизируют произвол и грабеж первоначального накопления капитала огнем и мечом, утверждая закон буржуазного общества «человек человеку – волк». Со времени Локка идеологический макияж продолжается. В капитализме нашли высочайший гуманизм, увидели в его проявлениях человеческое лицо, а ныне увидели, что в основе гражданского общества лежит концепция неотчуждаемых прав человека.

В условиях мировой глобализации и господства информационных технологий либерализм  призван  развить   вышеуказанную  концепцию применительно к современному историческому этапу существования.

Гражданское общество без конкретной жизни граждан – абстракция. Поэтому вопрос о привитии либеральных ценностей – это вопрос о жизни и будущности гражданского общества. Роль либеральных ценностей как культурной универсалии в жизни современного общества трудно переоценить. Им предназначена роль сердца для бессердечного, формализованного общежития гражданского общества, роль внутреннего морального цензора для жизни в жестком  мире  конкуренции.  Это  особый способ рефлексии, самооценки человека, живущего в открытом для  «всего» и потому очень динамичном обществе.

Гносеологическая суть этой рефлексии – агностицизм, неверие в познавательные возможности человека, который стремится к познанию той Истины, познание которой, по слову Евангелия, делает человека свободным. Стояние в Истине для гражданина открытого общества, которое насквозь продувается ветрами перемен, находится в центре спекулятивного цунами, не толерантно. Поэтому всякий уважающий себя либерал занимается гносеологическим    самобичеванием,    публично    клянется    в    своей   неспособности  знать   истину    или,    наоборот,    в    своей    способности    к агностицизму.

Почему же духовную слабость и познавательное бессилие возводят в доблесть? Да потому, что человек, укорененный в истине традиции, может быть укором, обличением для безнравственных спекуляций, которыми живет разум открытого общества. Либерал по сути – конформист, и он боится принципиального самоопределения по мировоззренческим, идеологическим вопросам. Он уходит от принципиального разговора о национальной идее, о религиозном самоопределении, поскольку знает огромную силу современного глобализма и не желает этой силе перечить. Он знает, что перед спекулятивной силой финансового капитала в экономике открытого общества все ценное обесценивается, превращаясь в игру курса валют, все культурно значимое, традиционно ценное обесценивается в виртуальном, не имеющем традиционных корней веры сознании либерала-агностика. Быть традиционалистом в открытом обществе не толерантно – это объективный и субъективно значимый факт гражданского общества, ставшего в условиях глобализации открытым обществом.

Открытое общество нашего времени – это общество, в жизни которого деятельность государства, общественных институтов всей системой духовного производства не препятствует воле рыночного фундаментализма. В сфере культуры также действует некий «культурный фундаментализм», поскольку Голливуд – эта могущественная мировая фабрика грез – подчинил своему диктату все пространство культуры стран, которые открыты действию современного финансового фундаментализма. Как потоки вод великого наводнения, не встречая на своем пути препятствий, он затопляет все доступное ему пространство, проникая во все потаенные места, в которых хранят люди свои сокровища и ценности. Идеология либерализма – духовный эфир современного фундаментализма она обволакивает доступное ей пространство, кристаллизуется в матрицу программ средств массовой информации и с высоты захваченного плацдарма информации течет и капает в глубины человеческой души. Это очень опасный по своим последствиям процесс экспансии либерализма в духовную сферу культуры. Дело в том, что в душе человека находится, по слову Евангелия, «Царство Божие – внутри вас» [Лк. 17:21], и в душу человека, кроме Духа Божьего, никто не может проникать, поскольку сердце души – это место появления человека перед волей Бога, а не место для суетных ценностей этого мира.

В том факте, что духовное оружие рыночного фундаментализма – либеральные ценности – вошли в пространство человеческой души и модифицируют ее по своему усмотрению, есть грозный признак того, что рыночный фундаментализм дошел до известного предела. Перейдя этот предел, он станет единственной силой и ценностью человечества, которая и погубит всю цивилизацию.

Тезис рыночного человека о том, что все продается и каждого можно купить, приобретает в условиях огромной силы финансового фундаментализма всеобщее и обязательное для каждого значение. В этих условиях рыночный фундаментализм сбрасывает маску вежливости и выступает в своей подлинной форме обезличивающей силы. Рыночный фундаментализм знает одну волю, одно стремление огромной силы финансового капитала – во всем быть всем – быть единством всего. Перед ревнивым богом финансового капитала уже нет силы Бога традиционных религий, а есть бессилие и деградация традиционных религий, превращение их церквей в безликую общность экуменистического консенсуса, их литургии – в культ мистики, их вероучения – в симулятор, видимость религии «просветления».

Современный эзотерик Аркадий Ровнер следующим образом характеризует религию «просветления»: «Христианство перестало на рубеже тысячелетий быть духовной доминантой в мире, и дело не в том, что его потеснил буддизм или ислам, а в том, что все мировые религии и мистические учения стали вдруг соразмерны и что карты реальности, разработанные священными традициями, составили один большой и интересный альбом, и теперь каждый может его листать, не прилагая для этого особых усилий…  мир   расширился   и   неожиданно  стал  меньше,  беднее, серее» [2, с. 8]. Религия «просветления» ничего не отвергает и все принимает. Все, кроме идеи исключительности, которая присуща религии Традиции. В этой религии стирается слово «Бог», чтобы в условиях ритуальной профанации и онто-теологического идолопоклонства оно могло сохраниться только в духе посвященных религии «просветления». Все становится пустым звуком, только информацией, за которой ни чего существенного не стоит, а сама она меняется как картинки в калейдоскопе и общество в целом становится информационным.

В информационном обществе ключевая функция отводится  процессу, который Хомяков характеризует следующим образом: «культурная символизация универсальных ценностей, что делает ее в рамках современной цивилизации правилом обращения с ценностями вообще» [6, с. 278]. Информационное общество использует этот процесс для практики управления. По сути, этот процесс в своем социокультурном функционировании есть механизм массовой, хорошо действующей суггестии.

Суггестия – это вид гипноза, трансового состояния человека, при котором он не сопротивляется воле внушения. То, что человек добровольно соглашается внимательно слушать, старается понять и соответствовать указаниям воспитателя, – все это вполне закономерно. Во-первых, феноменальная послушность человека к воле, голосу другого обусловлена особенностями его биологии, его психики. Человек – самое несовершенное животное в плане первичной адаптации его к среде обитания. У человека «неотения» мозга, т.е. человек рождается с неразвитым мозгом, а животное имеет в день рождения почти полностью сформировавшуюся структуру мозга. Мозг человека растет, развивается до двадцати двух лет. Эта особенность биологии позволяет человеку быть открытым к восприятию воли второй природы – к воле культурных смыслов. Психика человека подобна «чистой доске», и потому на ней можно писать слова культуры. Во-вторых, «послушность» человека обусловлена его социальной природой (человек производен от родовой жизни общества и объективно является проводником его воли). И, в-третьих, восприимчивость к слову культуры обусловлена диалогическим механизмом самой культуры. Культура – диалог собеседников, где в качестве другого может быть мыслитель прошлого, мифологическая Персона традиции. В диалоговом бытии культуры важно не только задавать вопросы, но и, главным образом, уметь слушать и понимать, поскольку вечная Истина традиции давно уже открыта. Ее не надо изобретать, ее надо смиренно воспринимать и понимать.

Таким образом, такие ценностные понятия как вежливость и терпимость существуют со времен «оных», а рыночный фундаментализм – изобретение нашего века. Это попытка сильных мира сего приватизировать врожденную социальность человека, его психическую эмпатию, доверчивость к воле культуры в целях создания из людей стада «счастливых рабов». Наше мышление, приученное кодом диалектики к границам противоположных начал, вращается в круге взаимного перехода от возможности к действительности и, наоборот, от действительности – к возможному. Если термин «возможное» заменить на термин «разумное», то получим знаменитую формулу Ф. Энгельса, которую он вывел из философии Гегеля, или попросту говоря: все разумное – действительно и все действительное – разумно.

Сам Гегель об этом говорит следующее: «Задача философии – постичь  то, что есть, ибо то,  что есть, есть разум. Что же касается отдельных людей, то уже, конечно, каждый из них сын своего времени; и философия есть также время, постигнутое в мысли… То, что лежит между разумом как сознающим себя  духом и разумом как наличной действительностью, что отделяет первое от второго и не позволяет обрести в нем удовлетворение, представляет собой основы  какой-нибудь абстракции, не достигшей освобождения в понятии» [4, с. 55]. На этом основании Гегель делает следующий вывод: «Познать разум как розу на кресте современности и возродиться ей – это разумное понимание есть примирение с действительностью, которое философия дает тем, кто однажды услышал внутренний голос, требующий постижения в понятиях и сохранения субъективной свободы не в особенном и случайном, а  в том, что есть в себе и для себя» [Там же. с. 55]. Тождество бытия и мышления дает нам возможность перейти от действительности к идеалу. Но по возможному, виртуальному мосту не перейти от грешной действительности в царство идеала. Поэтому то, что хорошо решаемо для теоретического разума, то проблемно для практического разума.

И Кант полагал, что разрешить  затруднения  практического  разума можно лишь с помощью веры. Кант, видя познавательную несостоятельность сверхрационального разума, полагал, что успешность действия практического разума может быть не в опоре на силы теоретического разума, а на силы иррациональной веры. Кант писал: «Человеческий разум… не может обойтись без такой науки (метафизики), обуздывающей его и предохраняющей его посредством научного и совершенно ясного самопознания от опустошений, которые в противном случае непременно произвел бы в морали и религии не подчиненный закону спекулятивный разум» [5, с. 702]. То, что теоретически обосновал Кант, то практически всегда использовала религия. В вере – духовная сила традиционных религий. Сила веры выводит человека из ограниченного мира действительной возможности в мир невозможного для человека, но действительно возможного для Бога. Дух веры в обусловленном действительностью бытия возможного находит безусловную силу иначе возможного.

Господство установившейся на века либеральной идеологии основано на очень ненадежной основе – на духовной слабости субъекта либерального сознания. Субъект традиционалистского сознания духовно сильнее субъекта либерального сознания. И как только либерализм исчерпает себя, дойдя до кризиса в своем развитии, так тотчас ведущее место в историческом развитии займет сильнейший. О духовной слабости либерального общества и его человека, либерала, свидетельствует диалектический ход истории, идущий путем разрешения противоречия между господским и рабским сознанием. Данное противоречие не получает своего развития в условиях, когда у господ рыночного фундаментализма огромная сила, а у рабов либерального общества абсолютная слабость. Господа в своих притязаниях не встречают никакой границы, никакого предела – их притязания беспредельны, а рабы превращены в одномерные существа и  не  имеют   духовной   глубины,   из которой может родиться сила сопротивления. В результате – гедонистическое сумасшествие господ и наркотическая, алкогольная деградация рабов.

Реальный современный опыт жизни людей в странах Европы и США показал, что замена этнических, религиозных и прочих связей юридическими, то есть стерильными, толерантными, анонимными, равнодушными, якобы безопасными для жизнедеятельности социума и государства, оказывается фикцией. Саморегулирующаяся система гражданского общества не способна справиться с реальной проблемой демографического кошмара, религиозного экстремизма. Отныне все спорные вопросы, многочисленные притязания частных лиц друг к другу и к обществу решаются в судах, на весах слепой и равнодушной к душевной боли человека Фемиды. Правовое решение означенных проблем не решает вопросов духовно-нравственного состояния общества, аморализма, вседозволенности человеческой воли. А ведь в этой духовной деформации человека и состоит причина нестабильности либерального общества. Дело в том, что объективный  разум  секулярной   культуры,   отделив Церковь от государства, школу – от Церкви, привносит в душевно-духовную жизнь человека разлад. Разум человека отделяется от веры, противопоставляется ей. Человеческий дух, разумную волю человека заставляют бороться с божественными интенциями его собственной души. Это безумие секулярной культуры, которого нет в культуре Традиции, где ум «сводится» в сердце и там преображается высшими чувствами души.

Что касается самоопределения, в условиях либеральной идеологи четко можно констатировать следующее: воцаряется анонимность, неразличимость себя и другого, пропадает необходимость различения истины ото лжи, прекрасного от безобразного, доброго от злого. При таком бессилии разума как человеку самоопределиться, чтобы занять достойное, т.е. подлинное, истинное, благое, прекрасное место в жизни и жить во имя высшего и совершенного?   Позиция   познавательного   агностицизма,  которой  свято придерживается либерал, – слабая позиция. А  позиция традиционалиста  –

сильная   позиция,    поскольку    это    позиция    человека,   оптимистически настроенного,     убежденного,   знающего    посредством   веры   истину    и готового, как философ Сократ или как позже христианские мученики, во имя своей веры спокойно свободно и осознанно принять смерть.

Активное развитие России в 90-е годы прошлого века по пути либеральных реформ привело сегодня ее культуру, в которой все еще живы архетипы «Святой Руси», к символическому состоянию «смерти Бога», т.е. утраты людьми способности верить в Бога по канонам традиционной культуры. Люди предпочитают трудному, узкому пути к Богу, широкий путь посредством религии «просветления». Средства массовой информации превратились в церковь религии «просветления». Принципы либерализма весьма агрессивно пытаются уравнять Русскую православную церковь с иными вероисповеданиями и даже с легионом сектантских организаций. Наблюдается повальное, массовое увлечение людей астрологией, экстрасенсорикой, шаманизмом, духовным врачеванием и прочим эзотеризмом. В результате все это может привести наше общество к духовному инфантилизму, болезни, а затем к вырождению и духовной смерти.

Из этих тяжелых обстоятельств нашего современного бытия есть только один выход. Наше общество и государство должны в кротчайшие сроки выработать механизмы способные эффективно защищать духовно-нравственное здоровье, как каждого отдельного человека, так и общества в целом. Они должны всеми силами поддерживать деятельность традиционных для России религии и в первую очередь Православия, за которым согласно ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях»: признается «особая роль… в истории России, в становлении и развитии ее духовности и культуры…». Ибо только такой подход к решению вышеуказанных проблем сможет обеспечить будущие для России и ее граждан.

Литература:

1.     Алексий (Ридигер). Столетие трагедий, столетие надежд // Православие и духовное возрождение России. – Екатеринбург, 2003.

2.     Аркадий Ровнер. Религия просветления // Что такое просветление? Исследование цели духовного пути. - М., 1996.

3.     Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. Первое издание. - Изд-во Б. Герце, 1939.

4.     Гегель Г.В.Ф.  Философия права. - М.: Мысль, 1990.

5.     Кант И. Критика чистого разума. Соч. в 6 т. Т.3. - СПб.: Тайм-Аут, 1993.

6.     Хомяков М.Б. Проблема толерантности в христианской философии. - Екатеринбург, УрГУ, 2000.

7.     Шеллинг. Система трансцендентального идеализма. – Л., 1936.