пьеса по письмам царственных страстотерпцев
из заключения в г.Тобольске

 

ПРЕДИСЛОВИЕ

Эта пьеса создавалась одновременно со спектаклем, поэтому многое в ней было построено под конкретных исполнителей. Однако автору представляется, что все, что сложилось - сложилось не зря, и что-то переделывать он пока не планирует.

Кроме первой части пролога, автор не внес в пьесу ни одного своего слова. Вся она составлена из писем царственных страстотерпцев из заключения в г.Тобольске и их дневников (места, являющиеся исключением, обозначены в тексте особо). Тем не менее, автор предупреждает, что искать в пьесе строгого следования хронологии и относиться к ней, как к историческому документу не следует. Главным для создателей спектакля - равно как и для автора пьесы - было соответствие духу событий, отраженных в письмах наших героев.

Автор должен признаться, что позволял себе даже вкладывать слова одного члена семьи в уста другого. Однако, он находит себе извинение в том поразительном единомыслии и единодушии, что царили в этой семье. В их письмах события описаны порой почти одними и теми же словами. Они действительно жили, как единый организм, как одна душа. И говорили и писали они "едиными усты и единем сердцем". 

 

ПРОЛОГ

В июле 1917 года после нескольких месяцев пребывания под арестом в Царском Селе семья последнего русского императора была отправлена под конвоем в город Тобольск. Их разместили в бывшем губернаторском доме, который после революции стал именоваться "Домом Свободы". Здесь они прожили почти год... На предложение бежать Император выдвигал два условия, которые делали спасение практически невозможным: не покидать пределов России и не разлучать семью...

Мы не будем играть Царственных Страстотерпцев. Святость и чистоту сыграть невозможно. Да мы и не похожи на них. Но у нас есть их письма, дневники. И мы попробуем... мы только попробуем - прожить вместе с ними те дни, которые семья провела в заключении в "Доме Свободы".

Пароход, на котором их привезли, назывался "Русь". Несмотря на особую секретность операции, пристань Тобольска была заполнена людьми.

Толпа глазела на невысокого человека в защитного цвета рубашке с полковничьими погонами и фуражке с кокардой. Рубашка подпоясана обычным походным ремнем с блестящей медной пряжкой, на груди серебряный Георгиевский крест; шаровары с малиновым кантом и сапоги гармошкой. Рядом - мальчик в фуражке, в солдатской шинели с погонами и нашивками ефрейтора. Она - в черном пальто, и четыре девушки - в темно-синих дорожных костюмах.

Во всех церквах звонили колокола. Комиссары Временного правительства перепугались, что в городе началась монархическая демонстрация. Но это был праздник Преображения Господня*.

*(со слов «Пароход…» до конца Пролога текст взят из книги Э.Радзинского «Николай II»)

 

1. НОВОСЕЛЬЕ

Семья входит в предназначенный для них дом. Николай, который входит последним, протягивает руку охраннику. Тот демонстративно не пожимает ее.

НИКОЛАЙ: Осмотрели весь дом снизу до чердаков. Всё имеет старый, заброшенный вид... Прибыл новый комиссар от Временного Правительства Панкратов с помощником своим, каким-то растрепанным прапорщиком. На вид — рабочий или бедный учитель. Он будет цензором нашей переписки... Разложили свои вещи... Вечер провели вместе...

Распаковывают вещи. Создают в комнате уютную домашнюю обстановку.

ТАТЬЯНА: Мы все тут, в общем, ничего, устроились хорошо. Дом небольшой, но уютный. Погода тут почти каждый день чудесная. На воздухе бываем много... Есть у нас здесь крошечный садик с огородом посередине. Обойти всё это можно, не преувеличивая, в три минуты. Потом нам огородили часть улицы перед домом, где мы гуляем, то есть ходим взад и вперед, чтобы не забыть, как ходить. В длину 120 шагов, короче гораздо, чем наша палуба на Штандарте... Ужасно приятно, что у нас есть балкон, на котором солнце греет с утра и до вечера, весело там сидеть и смотреть на улицу как все ездят и проходят. Единственное наше развлечение...

АНАСТАСИЯ: Все шлем горячий привет! Устроились тут уютно. На этой вот площадке мы гуляем. На этом балконе мы много сидим. Одно окно, которое выходит сюда, папы кабинет. Наши окна выходят на другую сторону, на улицу. Приятно видеть из окон маленькие горы, которые покрыты снегом. Сидим много на окнах и развлекаемся, глядя на гуляющих... В общем, живем ничего себе... Мы каждый день занимаемся!

ОЛЬГА: Здешние лошади такие же маленькие и также быстро бегают, как крымские. Киргизы постоянно носятся на них с большим треском...  Дороги все, то есть улицы, деревянные и во многих местах доски прогнили и большие дыры. К счастью никто не падает. Но во время дождя очень скользко... Стоят здесь три горшка с цикламенами, и маленькие горшки с геранью, которая сильно пахнет, в зале ещё какое-то неизвестное деревцо, а на моём попечении лимонное дерево, которое я выкопала из оранжереи, где сейчас живут куры.

АНАСТАСИЯ: У нас тут целое хозяйство. Много кур, индюшек, уток и пять свиней... Один поросёнок у нас выскочил и убежал на улицу. Его долго искали, но не могли найти, а потом вечером он к нам сам вернулся.

ТАТЬЯНА: Алексей каждый день кормит всех животных. Папа и он выкопали маленький пруд для уток, где они с наслаждением купаются.

МАРИЯ: Мы живём все четверо в одной комнате, так что не скучно.

АНАСТАСИЯ: Мы каждый день занимаемся!

МАРИЯ: Сёстры мешают писать, так как пихаются и громко говорят. Вообще, когда мы четверо сидим у себя в комнате, то шуму бывает очень много. Поём хорошие песни, изображаем зурну и прочее и выходит удачно. Можешь узнать эти рожи? Сняты были летом... Из наших окон очень красивый вид на горы и на верхний город, где большой собор...

ТАТЬЯНА: Были два раза в церкви. Ты можешь себе представить, какая это была для нас радость после 6 месяцев, так как ты помнишь, какая неуютная наша походная церковь в Царском Селе. Здесь церковь хорошая. Для того чтобы попасть в неё, нам нужно пройти городской сад и пересечь улицу - всего шагов 500 от дома.

ОЛЬГА:  Я жалею, что ты не можешь посмотреть нашего дома, так как мы очень хорошо устроились, и чувствуем себя совсем дома здесь.

НИКОЛАЙ: Дорогая моя Ксения, Недавно получил я твоё письмо из города от 23-го марта - ровно полгода тому назад написанное... Давно, давно не видались мы с тобой. Я тоже надеялся, что тебе тогда удастся заехать к нам до Крыма. А как мы надеялись, что нас отправят туда же и запрут в Ливадии, всё-таки ближе к вам. Сколько раз я об этом просил Керенского... Здесь мы устроились вполне удобно. Занятия с детьми налаживаются постепенно, также как в Царском Селе.

АНАСТАСИЯ: Мы каждый день занимаемся!

НИКОЛАЙ: За редкими исключениями осень стоит отличная... Навигация обыкновенно кончается в середине октября, тогда мы будем более отрезаны от мира, но почта продолжает ходить на лошадях. Мы постоянно думаем о вас всех и живём с вами одними чувствами и одними страданиями. Да хранит вас всех Господь.

АЛЕКСАНДРА: Все здоровы. Сама сильно уже шесть недель страдаю невралгией в лице и зубными болями, очень мучительно и почти всю ночь не сплю. Всё жду дантиста, - позволения его позвать всё нет.  Живём тихо, хорошо устроились - хотя далеко, далеко от всех - отрезаны, но Бог милостив - силы даст и утешит. Сердце полно - выразить нельзя. Люблю тебя и нежно целую... Люди милые здесь, всё больше киргизы. Сижу у окна и киваю им, и они отвечают. И другие тоже, когда солдаты не смотрят.

ОЛЬГА: Тобольск - тихий отрезанный уголок... Всё спокойно в нашем тихом городке... Хорошо быть так далеко от железных дорог и больших городов, где моторов нет, а только лошади...

ТАТЬЯНА: Такое чувство здесь, как будто живём на каком-нибудь острове, и что получаем вести из другого мира. Масса глупых слухов пишут в газетах. Вы наверно читали, но всё вздор. Нам даже прислали вырезку из газеты, где было сказано о моём побеге в Америку...! Надеюсь, вы этому не поверили? Интересно, кто занимается этими глупыми выдумками? Наверно, люди много трудящиеся на пользу Родины - правда?..

МАРИЯ: Ну, а что Вы делаете милая?

ТАТЬЯНА: А у Вас какая погода? ещё тепло или уже стало холодно? 

МАРИЯ: Не знаете ли Вы, как здоровье Анны Павловны?

ОЛЬГА: А ты сама как себя чувствуешь?

ТАТЬЯНА: Как маленький Тихон и его родители?

АНАСТАСИЯ: Получила ли тетя Ольга моё письмо?

ТАТЬЯНА: Что делаете целый день - как проводите время?

АНАСТАСИЯ: Поправилась ли бабушка?

МАРИЯ: Как здоровье Сони?

ОЛЬГА: Не слыхала ты, где теперь Саша и что она поделывает?

АНАСТАСИЯ: А что, Вы кончили вышивать Вашу аппетитную подушку с виноградом?

ВСЕ (подхватывая друг друга): Простите за столько вопросов, но очень хочется знать, что делают и как все поживают.

МАРИЯ: Часто вспоминаем вас всех. Так бы хотелось повидать и поговорить. Так давно не видались, и столько прошло времени.

АНАСТАСИЯ: Храни вас всех Господь. Целуем всех, крепко, крепко, как любим. Молимся за вас.

ОЛЬГА: В следующий раз, когда будешь писать, пиши через комиссара Панкратова. Через него проходит вся корреспонденция.

Все передают свои письма охраннику. Тот распечатывает их и читает.

ТАТЬЯНА: А у вас комиссар тоже читает все письма, как у нас?

 

2. СЕГОДНЯ - КАК ВЧЕРА, ЗАВТРА - КАК СЕГОДНЯ

Читают газеты.

НИКОЛАЙ: Видно, в Петрограде неразбериха большая... Газеты приходят на шестой день. Телеграммы составлены так неясно, что верить им трудно... Плохие известия с фронта, к сожалению, подтвердились. Рига оставлена, и наши войска далеко отступили на северо-восток.

ТАТЬЯНА: Теперь столько бывает невероятных слухов, и не знаешь каким верить...

Алексей забирает у сестёр газеты и начинает складывать из них кораблики.

ОЛЬГА: Почему-то вдруг захотелось тебе написать... Столько в газетах написано отвратительного, что боюсь, очень не спокойно... Сейчас в окно смотрит громадная луна, а дальше масса звезд. Светло и красиво...  У нас всё благополучно, здоровы. В общем, жаловаться нельзя. Гуляем также, но меньше, как-то нечего делать. В общем, всё то же... Как вы поживаете? Что делается у нас в лазарете?
Столько отвратительного слышишь, жутко даже, но всё же я твердо верю, что Господь поможет как-нибудь...

МАРИЯ: Во время службы у нас поют монахини из Иоанновского монастыря, который за городом. Говорят там очень красиво в лесу между гор... Очень Вас благодарю за открытку. Часто, часто вас всех вспоминаем. Так было хорошо в лазарете. Помните весёлые концерты, как было забавно, когда раненые плясали? Видите ли Вы бывших сестёр и Ольгу Васильевну? Встречаетесь ли со знакомыми из лазарета?.. Про себя как-то нечего писать, живём по-прежнему. Всего хорошего желаю вам и крепко целую.

АНАСТАСИЯ: Моё сердечное спасибо за открытку. На Вашем письме остался запах Ваших духов, очень напомнило Вас... Часто вспоминаем о времени, проведенном в нашем лазарете... Наверное, теперь никто не ходит на могилы наших раненых, - почти все уехали из Царского Села. Помните Лукьянова, - он был такой жалкий и милый. Он всегда играл нашими браслетами, совсем как ребенок... Сейчас пишу в нашей спальне, за письменным столом, на котором стоят солдатики брата и карточка дорогого лазарета... Вообще, время, проведённое там, было ужасно хорошим. Мы часто вспоминаем посещение лазарета, вечерние разговоры по телефону и всё, всё...

АЛЕКСАНДРА: Так странно раненых не видеть, быть без этой работы. 15-го августа было бы три года, как работали в лазарете, но наша отставка это испортила. Мне всегда хочется надеяться, что вдруг, если много работы будет и не хватит рук, опять вернут на место... Что почувствуют старые раненые, если опять их привезут и они увидят старых сестёр? Но это фантазия - не сбудется. И без нас довольно сестёр милосердия. Но сомневаюсь, чтобы все так любили работу, как мы, чувствовали, что помогаешь, облегчаешь...
Пишите мне, вашей перевязочной сестре, а то грустно. Храни вас Бог.

НИКОЛАЙ: Милая дорогая моя Ксения, от всей души благодарю тебя за доброе письмо, доставившее мне огромную радость. Всё, что ты пишешь о здоровье мама, теперь успокоило меня. Дай Бог, чтобы силы её вполне восстановились, и чтобы она берегла здоровье своё.
По воскресеньям, когда пускают ходить в ближайшую церковь Благовещения, мы идем пешком через городской сад. Кругом, конечно, стоят солдаты справа и слева, и когда мы возвращаемся домой, они постепенно сходят с мест и идут сзади, а другие сбоку, и все это напоминает нам конец загона, так что мы каждый раз со смехом входим в нашу калитку...
Тут мы живём как в море на корабле и дни похожи один на другой, поэтому я тебе опишу нашу жизнь в Царском Селе.
В марте и апреле по праздникам проходили процессии (демонстрации) с музыкой, игравшей Марсельезу и всегда один и тот же Похоронный Марш Шопена. Шествия эти неизменно кончались в нашем парке у могилы "Жертв Революции", которую вырыли на аллее против круглого балкона. Этот несносный похоронный марш преследовал нас потом долго и невольно все мы посвистывали и попевали его до полного одурения. Солдаты говорили нам, что и им надоели сильно эти демонстрации, кончавшиеся обыкновенно скверной погодой и снегом...
Разумеется, за этот долгий срок с нами было множество мелких забавных и иногда неприятных происшествий, но всего не описать, а когда-нибудь, даст Бог, расскажем вам на словах.
Да хранит и благословит всех вас Господь.

АЛЕКСАНДРА: Утром видели из окон похоронную процессию с телом стрелка 4-го полка; впереди шёл и скверно играл небольшой хор гимназистов.

Во время последующих реплик все "посвистывают и попевают" похоронный марш.

ТАТЬЯНА: Живём тихо и мирно. Утром у нас уроки. Гуляем перед домом в заграждённом для нас месте, чай пьём... Иногда Папа читает вслух... И так каждый день то же самое... Прогулки в садике делаются невероятно скучными. Здесь чувство сидения взаперти гораздо сильнее, нежели было в Царском Селе.

МАРИЯ: Хотя говорят, что здесь рано начинается зима, но у нас её нет. Уроки начались... На воздух выходим два раза в день. Ничего интересного мы не делаем, поэтому моё письмо вышло очень скучное... День протёк как всегда.

ОЛЬГА: Гуляем мы и всё делаем также, так что нового, к сожалению, ничего не могу сообщить. Часто всех вас вспоминаем... День прошел по обыкновению.

АНАСТАСИЯ: Живём по-старому. Новостей никаких. Особенно интересного ничего нет, а остальное всё сестра написала... Такой же серый день без оттепели...

НИКОЛАЙ: В день именин Алексея не попали в церковь к обедне из-за упрямства господина Панкратова... Оба дня прошли совершенно одинаково... Ходил в саду без работы —  скука зелёная!

АЛЕКСАНДРА: Хороший ясный осенний день... (марш на мгновение прерывается)... провели его, как прочие дни. (И снова - похоронный марш).

ОЛЬГА: Опять простоял отличный солнечный день, который во всём остальном прошёл по обыкновению...

АНАСТАСИЯ: Такой же день и провели его так же...

ТАТЬЯНА: Уже два месяца, что мы живём в этом доме!..

АЛЕКСЕЙ: Скучно! Сегодня как вчера, завтра  как  сегодня! Господи,  помоги  нам! Господи, помилуй!

Марш оборвался.

АЛЕКАНДРА: Не надо так мрачно  - голову наверх - бодрее всем в глаза смотреть. - Никогда надежду не терять - непоколебимо верить, что пройдет этот кошмар. Как же жить, если нет надежды? надо быть бодрым, и тогда Господь даст душевный мир. Только храбро вперёд смотреть, не роптать, принимать всё из Его рук, только молиться силы иметь и не ослабляться в вере и надежде.

 

3. НОВЫЙ СТИЛЬ

НИКОЛАЙ: День рождения дорогой Аликс и 23-я годовщина нашей свадьбы! В 9 часов была всенощная, исповедались у о. Алексея. Всей семьей причастились Святых Тайн. Такое душевное утешение в переживаемое время!
В саду нашёл себе работу — срубил сухую берёзу и наколол из неё дрова. Днём помогал стрелкам копать ямы для постановки столбов под новый навес для дров, даже вспотел.

ОЛЬГА: У нас всё спокойно; холодно, но очень ясно. Гуляем много, пилим в саду дрова, складываем их в новый навес и чистим дорожки.

ТАТЬЯНА: Усиленно пилим и колем дрова. Нам сразу привезли много. Дрова всё хорошие - берёзовые. Так приятно, когда есть работа. Пишите через комиссара Панкратова!

МАРИЯ: Работали в парниках. Погода простояла совсем тёплая. Приятно было ходить и работать на дворе.

АНАСТАСИЯ: Много гуляли и долго пилили. Укладывали дрова в новый сарайчик — грязная работа...

АЛЕКСЕЙ: Днём пилим дрова... Есть у нас хороших несколько солдат, с ними я играю в шашки. Коля Деревенко бывает по праздникам... День проходит незаметно.

НИКОЛАЙ: Сегодня георгиевский праздник. Для кавалеров город устроил обед и прочие увеселения в народном доме. Но в составе нашего караула от 2-го полка было несколько георгиевских кавалеров, которых их товарищи некавалеры не пожелали подсменить, а заставили идти по наряду на службу — даже в такой день! Свобода!!!

ТАТЬЯНА: Нашего доброго о. Алексея притягивают к следствию, и он сидит под домашним арестом. Это случилось потому, что за молебном диакон помянул нас с титулом, а в церкви было много стрелков, оттуда и загорелся сыр-бор.

НИКОЛАЙ (обращаясь к охраннику): Утром случай с доской от качелей в саду - на ней оказалась неприличная надпись, сделанная кем-то из стрелков 2-го полка... Неприятная погода с пронизывающим ветром...

Охранник в ответ протягивает ему газеты.

ОЛЬГА: Зима теперь совсем установилась. Сибиряки настоящие кутаются больше нашего; многие ходят, с ног до головы окутанные меховой дохой.  На ногах... ярко красные валенки...

НИКОЛАЙ: Тошно читать описания в газетах того, что произошло две недели тому назад в Петрограде и в Москве! Гораздо хуже и позорнее событий Смутного времени... Боже, как тяжело за бедную Россию!

АЛЕКСАНДРА: Как у вас? Очень беспокоюсь за вас обоих... Передайте сыну большое сердечное спасибо за письмо. Очень надеюсь, что он уехал из Петрограда: ужасно, что там творится. Мысленно молитвенно с вами. Храни Вас Христос. Крещу. Нежно целую. Сколько у вас тревог, да поможет вам Господь и сохранит ваших дорогих.

ТАТЬЯНА: У нас тут пока, слава Богу, все тихо и мирно. Дай Бог, чтобы так и продолжалось. Жалею всех несчастных жителей Петрограда. Ужасно должно быть там теперь. Надеюсь, что у вас в городе тоже мирно и тихо - хотя, к сожалению, трудно этого ожидать!

АНАСТАСИЯ: Мы боимся, что Алексея маленький товарищ из Могилёва был убит, так как имя его среди маленьких кадетов, убитых в Москве.

МАРИЯ: Только что прочли в газетах о смерти бедного Васи Агеева! Неужели это он? Не смогли бы вы узнать у матери Жени Макарова, правда ли это? Она, наверное, знает, и если да, пусть она передаст его матери, как брат и все мы сочувствуем и горюем с ней.

НИКОЛАЙ: Судя по телеграммам, война с Германией возобновлена, так как срок перемирия истёк. А на фронте, кажется, у нас ничего нет; армия демобилизована, орудия и припасы брошены на произвол судьбы и наступающего неприятеля! Позор и ужас!! Сегодня пришли телеграммы, извещающие, что большевики, или, как они себя называют, Совнарком, должны согласиться на мир на унизительных условиях германского правительства, ввиду того, что неприятельские войска движутся вперёд и задержать их нечем! Кошмар!

АЛЕКСАНДРА: Бог знает, что творится. Почта ничего не принимает для Петрограда и Москвы. Говорят, там резня идет. Немцы у Пскова.  Рождество близко и... мир, но мир душевный хочется видеть в русских сердцах, а не измену с немцами. Ужас один, до чего в один год дошли. Только всё разрушили. Полным ходом армия уничтожается, как же противиться врагу. Господь Иисус Христос, помилуй меня, грешную, и спаси Россию. Сколько ещё крови и невинных жертв!?

НИКОЛАЙ: На почте получено распоряжение изменить стиль и подравняться под иностранный. Недоразумениям и путаницам не будет конца...

ОЛЬГА: Тут до марта месяца постоянно меняют часы, но не помню вперёд или назад, а потом обратно. С солнцем уже нисколько не считаются, а, по-моему, оно встает всегда в тот же час!

Алексей кулаком расплющивает кораблики, сложенные им из газет.

АЛЕКСАНДРА (убирая измятые газеты): Да, прошлое кончено, всё прошло. Новую жизнь надо начинать и о себе позабыть. Не всё потеряно - страна молодая - как после смертельной болезни, организм ещё больше окрепнет - так и с дорогой Родиной будет. Кто свою Родину больше всего любит, тот не должен веру потерять в то, что она спасётся от гибели, хотя всё идёт хуже. Надо непоколебимо верить.

 

4. РОЖДЕСТВО

Александра достает шерсть, спицы и пр. и усаживает дочерей за рукоделие.

АЛЕКСАНДРА: Как я счастлива, что мы не заграницей, а с Родиной всё переживаем. Чувствовала себя слишком долго её матерью, чтобы потерять это чувство - мы одно составляем, и делим горе и счастье. Больно нам она сделала, обидела, оклеветала, но мы её любим всё-таки глубоко и хотим видеть её выздоровление. Довольно об этом. Невозможно падать духом. Чувствуешь, что что-то свыше поддерживает всё время и даёт надежды на лучшие дни, светлые. Но терпеть надо ещё и молиться...
По-прежнему занимаюсь с детьми, вышиваю, читаю, готовим рождественские подарки...

ОЛЬГА: Здравствуй душка, моя тетя Ксения. Не знаю, получила ли ты моё письмо, но всё равно пишу тебе ещё. Во-первых, желаю много, насколько возможно, радостного к празднику, и чтобы новый год принёс больше доброго тебе, да и вообще всем... Говорят всегда, что ничего хорошего или счастливого долго не бывает, вернее не длится, так, по-моему, и скверное тоже должно когда-нибудь кончиться, верно? У нас всё, слава Богу, насколько можно спокойно. Все здоровы и бодры. Солнце светит почти всё время; ложится и встаёт ярким и красивым...

ТАТЬЯНА: Какие теперь грустные праздники! Помню письма с фронта прошлую зиму - как ёлку готовили, концерт, подарки старой части тоже. Да, хорошо, что заранее не знаем, что судьба нам готовит!

МАРИЯ: Христос поможет, утешит и подкрепит. От всего сердца желаю вам светлых праздников. Спасибо вам большое, что нас так трогательно всегда вспоминаете. В такое время, каждое ласковое слово особенно дорого. Крепко вас целую; дай нам Бог повидаться в Новом Году! Душевный привет всем вашим.

АНАСТАСИЯ: Работаем много, вышиваем, вяжем и так далее. Всё-таки надо же подарить что-нибудь всем нашим на ёлку. Ну, вот. Желаю вам всего хорошего и весело провести праздники Рождества Христова. Крепко, крепко целую вас и всех.

ОЛЬГА: Большой привет и пожелания к празднику. Будьте здоровы.

ТАТЬЯНА: Сердечный привет. Часто вспоминаем всех Вас.

МАРИЯ: Грустно провести праздники далеко от вас. Горячий привет.

АЛЕКСАНДРА: Милая родная моя, мысленно молитвенно всегда вместе - в любви расстояния нет... Мы далеко от всех поселились: тихо живём, читаем о всех ужасах, но не будем об этом говорить. - Вы во всём этом ужасе живёте, достаточно этого...
Вчера 9 месяцев, что заперты. Дух у всех семи бодр. Господь так близок, чувствуешь его поддержку, удивляешься часто, что переносишь вещи и разлуки, которые раньше убили бы... Что у других лучше: не думаю. Надо раньше найти в себе покой и мир, тогда можно везде жить, в свободе, в узах, тяжело, может быть, страшно, но душа должна оставаться не тронута: крепка, глубока, тверда, как стена. Ведь, как жестоко другие всё разрушают, что сам строил с отвагой, любовью - больно, но перенести должен человек. Если бы видели его боль и кротость, вы бы поняли Государя...
От души желаю вам светлых праздников - сколько это теперь возможно - мир и тишину в душе, которую никто не может от нас отнять. Будем крепко верить и не отчаиваться. Господь поможет.

Николай вносит ёлку.

ОЛЬГА: Вот уже и праздники. У нас стоит в углу залы ёлка и издаёт чудный запах, совсем не такой как в Царском. Это какой-то особый сорт и называется "бальзамическая ёлка". Пахнет сильно апельсином и мандарином и по стволу течёт всё время смола. Украшений нет, а только серебряный дождь и восковые свечи, конечно церковные, так как других здесь нет.

МАРИЯ: После обеда, в сочельник, раздавали всем подарки, большею частью разные наши вышивки. Когда мы всё это разбирали и назначали, кому что дать, нам совершенно напомнило благотворительные базары в Ялте. Помнишь, сколько было всегда приготовлений?

НИКОЛАЙ: До прогулки готовили подарки для всех и устраивали ёлки. Во время чая пошли с Аликс в караульное помещение и устроили ёлку для 1-го взвода 4-го полка. Посидели со стрелками до полшестого. После обеда была ёлка свите и всем людям, а мы получили свою к 8 час.

ТАТЬЯНА: Вечером была всенощная, и за столом, со всеми образами, поставили ёлку и зажгли её. Так она и простояла всю всенощную...

АЛЕКСАНДРА: Итак, мы кончили 1917 год. Дай нам Господь Бог перерождение и светлые дни в новом году. Дочери начнут год в кроватях - заболели вчера утром краснухой.

 

5. ПОГОНЫ

НИКОЛАЙ: Тяжело чрезвычайно жить без известий - телеграммы получаются здесь и продаются на улице не каждый день, а из них узнаёшь только о новых ужасах и безобразиях, творящихся в нашей несчастной России. Тошно становится от мысли о том, как должны презирать нас наши союзники.
Для меня ночь - лучшая часть суток, по крайней мере, забываешься на время...
На днях в отрядном комитете наших стрелков обсуждался вопрос о снятии погон и других отличий, и очень ничтожным большинством было решено погон не носить. Непостижимо!
Все настоящие солдаты, проведшие три года на фронте, с негодованием должны были подчиниться этому нелепому постановлению.
Всюду происходит та же самая история - два-три скверных коновода мутят и ведут за собою всех остальных.
Все дети с нового года переболели лёгкою краснухой. Теперь уже давно здоровы, и продолжают выходить во всякую погоду.

Уходит. Появляются дети. Они готовят родителям сюрприз.

ТАТЬЯНА: Как грустно и неприятно видеть теперь солдат без погон. И нашим стрелкам тоже пришлось снять.

АНАСТАСИЯ: Так было приятно раньше видеть разницу между нашими и здешним гарнизоном. Наши чистые с малиновыми погонами, крестами, а теперь и это сняли.

ТАТЬЯНА: Нашивки тоже.

МАРИЯ: Но кресты к счастью ещё носят.

ОЛЬГА: Вот подумать - проливал человек свою кровь за родину, за это получал награду, за хорошую службу получал чин, - а теперь что же?

ТАТЬЯНА: Тех, что служили много лет, сравняли с молодыми, которые даже не были на войне. Вообще поразительно честно и умно. Правда?

МАРИЯ: Так больно и грустно всё, что делают с нашей бедной Родиной. Одна надежда, что Бог так не оставит и вразумит безумцев.

Входят родители. Алексей вручает им подготовленный подарок.

НИКОЛАЙ: Двадцать четвёртая годовщина нашей помолвки!

Звучит вальс. Сначала Николай с Александрой, а затем и все - танцуют. Охранник приносит телеграмму.

НИКОЛАЙ: Пришла телеграмма из Москвы, в которой подтверждается постановление отрядного комитета о снятии мною и Алексеем погон! Поэтому решил на прогулки их не надевать, а носить только дома. Этого свинства я им не забуду!..
Кажется иногда, что дольше терпеть нет сил, даже не знаешь, на что надеяться, чего желать?.. А всё-таки никто, как Бог! Да будет воля Его святая!

АЛЕКСАНДРА: Укоряемы - благословляйте, гонимы - терпите, хулимы - утешайтесь, злословимы - радуйтесь.

НИКОЛАЙ: Это слова о. Серафима.

АЛЕКСАНДРА: Вот наш путь с тобой. Претерпевший до конца спасётся.

НИКОЛАЙ: Тянет в Саров...

ОЛЬГА: У нас тут довольно холодно эти дни. С солнцем, - это ничего, но когда ветер дует, тогда менее приятно. В холодные дни папа носит черкеску...

Накрывают погоны Николая и Алексея черкессками.

 

6. ХОЛОДНО

ТАТЬЯНА: Идёт снег и мороз. До сих пор нельзя было жаловаться на погоду, ну а теперь помёрзнем. Слышу, как завывает ветер в трубе... Пишу тебе, сидя в коридоре на сундуке; оно как-то теплее и уютней...

МАРИЯ: Утром вчера было 29 градусов. Несмотря на усиленную топку, в комнатах холодно, и сильно дует от окон, которые покрыты льдом. В коридорах теплей, так что мы там и сидим.

ОЛЬГА: Ветры проникают даже в дом, и температура некоторых комнат доходит до 7-8 градусов. Но ко всему привыкаешь, одеваемся тепло и по утрам сидим в валенках - пока печи не растопятся. Отлично.

АНАСТАСИЯ: У нас тут очень холодно, но это не мешает нашим прогулкам. Когда мерзнем в саду, ходим отогреваться в кухню, (где масса тараканов), а потом снова гуляем.

АЛЕКСАНДРА: Ужасно холодно и дует отовсюду такой ветер, но они все гуляют.
Вышиваю покрывала на аналои и воздухи для храма, когда глаза позволяют, а то вяжу чулки, но скоро конец шерсти, которую привезла. Здесь нельзя достать, только грубая и дорогая...
Много, много о вас думаю и беспокоюсь. Так хочется вам помогать, а не знаю как. Всё теперь трудно, не хозяин своим делам и потом неприятно через других что-нибудь делать. Всё читают. Простите, что касаюсь таких вопросов, но не могу иначе...
Холодно, пальцы совсем окоченели, почти не могу держать пера... Крепко верю, на душе мирно.

Николай приносит самовар.

НИКОЛАЙ: Уже третий день пьём чай в моём кабинете, потому что светлее, видим закат и теплее комната.

ТАТЬЯНА: Сегодня у нас стало потеплее, а то уж очень было холодно. Сидим в толстых вязаных кофтах и к завтраку даже надели валенки.

АНАСТАСИЯ: Ваши спальные мешки нам очень пригодились - только их и употребляем.

ОЛЬГА: Будем ждать писем. У нас тут целое событие, когда их получаем! Все по очереди читают.

МАРИЯ: Ты не можешь себе представить радость получить твоё письмо. Твои духи так напомнили тебя - передавали друг другу вокруг чайного стола, и все ясно тебя представляли... Эти дни был довольно сильный мороз. А у Вас, наверное, ещё теплая погода? Завидую, что вы видите чудное море!

АНАСТАСИЯ: У Вас, наверно, чудно. И море такое сине-зелёное.

ТАТЬЯНА: Ух, как бы я хотела посмотреть на море, хоть одним глазком!

АЛЕКСАНДРА: Связала чулки и посылаю тебе. Они для мужчины сделаны, но, думаю, тебе пригодятся. Я своим людям тоже делаю, всё теперь нужно. Вяжу маленькому, он попросил пару. У Папы брюки страшно заштопаны, рубашки у дочек в дырах...

НИКОЛАЙ: Время от чая до обеда обыкновенно занято репетициями разных пьес. Хорошее упражнение для памяти. Я собираюсь играть с Ольгою и Мари в забавной шутке Чехова  - "Медведь". Надеюсь, насмешим остальных.

ОЛЬГА: Пора идти на репетицию.

МАРИЯ: Мы все разучиваем разные смешные пьесы и по праздникам вечером играем. Бывает очень забавно. Так как у нас мужчин не хватает, я несколько раз играла мужские роли.

 

Фрагмент "Медведя" 

 ПОПОВА: Извольте убираться вон!

 СМИРНОВ: Не угодно ли вам быть повежливее?

 ПОПОВА. Вы мужик! Грубый медведь! Бурбон! Монстр!

 СМИРНОВ: Что вы сказали?

 ЛУКА: Батюшки!.. Угодники!.. Воды!

 ПОПОВА: Если у вас здоровые кулаки и бычье горло, то, думаете, я боюсь вас?

 СМИРНОВ: К барьеру! Я не мальчишка, не сантиментальный щенок, для меня не существует слабых созданий!

 ЛУКА: Батюшка родимый!.. Сделай такую милость, пожалей меня, старика, уйди ты отсюда! Напужал до смерти, да еще стреляться собираешься!

 СМИРНОВ: Стреляться! Вот это и есть равноправность, эмансипация! Тут оба пола равны!

 ПОПОВА: Стреляться хотите? Извольте!

 ЛУКА: Батюшка, уйди! Заставь вечно бога молить!

 ПОПОВА: С каким наслаждением я влеплю пулю в ваш медный лоб!

 

Раздается колокольный звон. Спектакль прерывается. Все идут к окну.

МАРИЯ: Тянет в церковь, там все излить, но нельзя. Устроились уютно с нашими образами и лампадками в углу залы, но это не может заменить нам церковь. Грустно за тех, которые этого не понимают... Дома молитва совсем не то - в зале, где сидим, где чай пьем, где пьесы играли.

ОЛЬГА: Столько тут церквей, что постоянно звон слышишь. Так сильно тянет в церковь! Привыкли эти 3 с половиной года быть почти ежедневно до лазарета у Знаменья - очень не достает...

ТАТЬЯНА: Странная наша жизнь вообще. Не правда ли?..
Чудные дни - яркое солнце, все розовое, блестит - инеем покрыто, светлые лунные ночи. Так хотелось бы приобщиться Святых Тайн, но так неудобно все теперь - на все надо просить позволенье.

АНАСТАСИЯ: Грустно в такой большой праздник не быть в церкви, но что же, не всегда можно делать, что хочешь, правда?

АЛЕКСАНДРА: В молитве утешение; жалею я тех, которые находят немодным, ненужным молиться. Не понимаю даже, чем они живут. Духовный мир далёк от них, всё суета и суета. Оттого всё так плохо пошло. В такое страшное, мучительное время думаешь, что все церкви были бы переполнены, но нет, почти совершенно пусты. Что же это такое? Как же не прибегнут к Тому, от Которого всё зависит? Если к Нему не обращаться, - кто же спасет? Боже, как все Христа распинают... Жаль мне даже этих идеалистов (когда они добрые), но поблагодарю Бога, когда у них глаза откроются.

 

7. ГОРКА

НИКОЛАЙ: Погода лучезарная. Выпало много снега. Солнышко блестит. Днём работали над горкой и пилили дрова.

АЛЕКСЕЙ: Вчера поливали гору, и она сейчас же стала из-за мороза трещать.

НИКОЛАЙ: Дети сами носили тяжёлые ведра, обливались, обмораживали пальцы, уставали, но все же соорудили её себе для маленького развлечения.

ТАТЬЯНА: Ну, вот. Построили маленькую горку, и очевидно когда влезаем на неё, то нас видно через, что, по-видимому, многим не нравится, так что наверно скоро запретят кататься!!!

АНАСТАСИЯ:  Живем ничего, слава Богу... В нашей загородке гуляем. Устроили маленькую горку и катаемся. Всего хорошего. Крепко целую очень.

ОЛЬГА: Иногда к нам приходит покататься мальчик Миша, которого взял на воспитание один из взводов 1-го полка.

ТАТЬЯНА: Раз приходил другой, 4-го полка.

АЛЕКСЕЙ: Или взводные собаки.

МАРИЯ: Как видишь, гостей немного.

АНАСТАСИЯ: Но милые.

ОЛЬГА: Снегу прибавило за последнее время и гора наша процветает. Она совсем небольшая, но и это хорошо, так как сверху видим проходящих и проезжающих. Иногда некоторые останавливаются и глазеют, и если часовой сердитый, то он гоняет их вовсю. Мы сейчас же и сами скатываемся, во-первых, чтобы не набиралась толпа, а потом, чтобы нас оттуда самих не попросили, что довольно скучно; но пока все благополучно.

АНАСТАСИЯ: Возимся обыкновенно отчаянно, и на днях Мария здорово подбила себе глаз. Он у неё распух и весь лиловый сверху и снизу. Она всегда ухитряется как-нибудь расшибиться, но ничуть не унывает.

МАРИЯ: Во дворе у нас устроена маленькая горка. Когда наскучит ходить взад и вперед, то скатываемся с нее. Я уже успела поставить себе шишку...

АЛЕКСАНДРА: Дети усердно катаются по маленькой горке, падают удивительным образом. Не понимаю, как себе не сломали еще шею. Все в синяках - но всё равно - это единственное развлечение, или сидеть у окна (что я очень люблю).

ТАТЬЯНА: Теперь всё увольняют старых солдат, и отсюда понемногу разъезжаются, что грустно, так как это ведь лучшие люди...  Столько слышишь удивительного, что если бы не сознание, что всё губят и разрушают - можно бы много смеяться. Можно при случае много интересного и смешного рассказать. Порядочно всего накопилось за целый год.

НИКОЛАЙ: Во время утренней прогулки прощались с уходящими на родину лучшими нашими знакомыми стрелками... Смотрели с горки на отъезд стрелков в санях целым караваном.

ОЛЬГА: Сегодня весь день шёл снег и совсем тепло. Возились на горе (должно быть в последний раз, так как, по-видимому, её собираются отставить)... ха, ха, ха!!! Много глупого делается на белом свете!

Охранник ломает горку.

ТАТЬЯНА: Сегодня тут отвратительная погода на дворе, вьюга - очень не уютно. Но гулять всё-таки пойдем. Будем пилить и колоть дрова. Делаем это довольно хорошо, так что могли бы быть дворниками. Это очень приятное занятие, потом время проходит, а то болтаешься по двору из угла в угол. Горку ведь нашу испортили нам. Чтобы не катались на ней, её перерыли пополам. Она, должно быть, мешала кому-нибудь. Хотя неумно, потому что у нас она стояла. Ну, да всё равно. Одной глупостью больше не мешает...

АЛЕКСАНДРА: Гору испортили, не желали, чтобы видны были сверху на улице. Родители там стояли, когда солдаты (хорошие) уехали. Они раньше решили, что родители не имеют права там стоять (из-за публики), но этот раз мы думали, конечно, что не считается. Ну и вот, лишили детей этого удовольствия. Но они всё покорно принимают. Знают, что нечего делать. Солдаты теперь хозяева.

МАРИЯ: Мы все пока, слава Богу, живы и здоровы. С горы мы больше не катаемся (хотя она еще стоит), так как ее испортили и прокопали поперёк канаву, ну, и пусть. Кажется, на этом пока успокоились.

АНАСТАСИЯ: Ну, а мы теперь нашли себе новое занятие, пилим, рубим и колем дрова, это полезно и очень весело работать. Уже выходит довольно хорошо. И этим мы еще многим помогаем, а нам это развлечение. Чистим ещё дорожки и подъезд, превратились в дворников.

 

8. ПОСТ

АЛЕКСАНДРА: Хочется опять с вами поговорить. Маленький уже неделю болен, в постели... Ночью сегодня были опять сильные боли. Страшно похудел и бледен, с громадными глазами. Очень грустно.
Мирское всё проходит: дома и вещи отняты и испорчены, друзья в разлуке, живёшь изо дня в день. Благодарю Бога каждый день, который благополучно прошёл. В Боге всё.
Наше общее желание это достигнуть возможности спокойно жить, как обыкновенная семья, вне политики, борьбы и интриг...
Только обещайся мне сжечь все мои письма, так как это могло бы тебе бесконечно повредить, если узнают, что ты с нами в переписке. Люди ведь ещё совсем сумасшедшие. Никто никому не верит, все следят друг за другом. Во всём видят что-то ужасное и опасное. Не суди их. Пускай люди придут в себя.
Я чувствую, что письмо моё глупо, но я не привыкла писать, хочу столько сказать и не могу...
Вот и великий пост!  Очистимся, умолим себе и всем прощение грехов, и да даст Он нам пропеть на всю святую Русь "Христос Воскресе!" Будем, вероятно, теперь сами хор составлять. Вначале не будет важно, но потом пойдёт. Надо к первой неделе поста готовиться, - утром и вечером.

МАРИЯ: Время летит со страшной быстротой. Скоро год, как мы не видели своих знакомых, ну, да ничего, Бог даст опять всем встретиться... Сейчас мама и сестры поют, хотим сами во время службы дома петь. Не знаю, как выйдет. Я ещё ни разу не пела в хоре по-настоящему, хотя между собой мы часто поем... Надеемся говеть, если позволят.

Поют.

НИКОЛАЙ: Позволено в среду, пятницу и субботу быть в церкви!
Сегодня годовщина моего приезда в Царское Село и нашего ареста. Невольно вспоминаешь этот прошедший тяжелый год! А что ещё ожидает нас всех впереди? Всё в руце Божией! На Него только всё упование наше.

ТАТЬЯНА: Наконец, после двухмесячного перерыва, попадем снова в церковь!

АНАСТАСИЯ: Причастимся Святых Христовых тайн со всеми нашими!

МАРИЯ: Так Господу благодарна, что дал нам это утешение!

Охранник с осторожностью - как бы кто не заметил - передает узникам корзинку с продуктами.

НИКОЛАЙ: В последние дни мы начали получать масло, кофе, печение к чаю и варения от разных добрых людей, узнавших о сокращении у нас расходов на продовольствие.

АЛЕКСАНДРА: Ужасно люди трогательно всё это делают тайком...

ТАТЬЯНА: Мы не можем жаловаться!

ОЛЬГА: Хорошо живем. Ни в чем не нуждаемся!

АНАСТАСИЯ: Божий свет прекрасен, солнце светит!

МАРИЯ: Не беспокойтесь за нас!

АЛЕКСАНДРА: Бывает, чувствую близость Бога, непонятная тишина и свет сияет в душе. Хочу дать тебе эту внутреннюю радость и тишину, которой Бог наполняет мне душу, - разве это не чудо! Не ясна ли в этом близость Бога. Ведь горе бесконечное, - все что люблю - страдает, счета нет всей грязи и страданиям, а Господь не допускает уныния.
Скоро весна на дворе и в сердцах ликование. Крестный путь, а потом Христос воскрес!.. Жизнь - суета, все готовимся в Царство Небесное. Тогда ничего страшного нет. Всё можно у человека отнять, но душу никто не может, хотя дьявол у человека на каждом шагу. Наше дело быть на стороже, не спать, а воевать.
Благословляю и нежно целую.

Поют.

 

9. РАЗЛУКА

 НИКОЛАЙ: Чрезвычайный уполномоченный Яковлев из Москвы объявил, что получил приказание увезти меня, не говоря, куда.

АЛЕКСАНДРА: Я не могу отпустить Государя одного. Его хотят, как тогда, разлучить с семьей... Хотят постараться склонить его на что-нибудь дурное, внушая ему беспокойство за жизнь его близких... Я должна быть рядом с ним в этом испытании... Но мальчик ещё так болен... Вдруг произойдёт осложнение... Боже мой, какая ужасная пытка!.. В первый раз в жизни я не знаю, что мне делать. Каждый раз, как я должна бывала принять решение, я всегда чувствовала, что оно внушалось мне свыше, а теперь я ничего не чувствую.

НИКОЛАЙ: Аликс решила ехать со мною и взять Марию. Оставлять остальных детей и Алексея — больного да при нынешних обстоятельствах — более чем тяжело! Сейчас же начали укладывать самое необходимое. Яковлев сказал, что он вернется обратно за остальными и что, вероятно, мы их увидим недели через три. Ночью, конечно, никто не спал. В 4 часа утра простились с дорогими детьми и сели в тарантасы. Погода была холодная с неприятным ветром...

Николай, Александра, Мария выходят. Охранник, прощаясь, протягивает Николаю руку. Тот пожимает ее.

НИКОЛАЙ: Дожил до 50 лет, даже самому странно...

МАРИЯ: Ужасно грустно, что нам ни разу не удалось быть в соборе и приложиться к мощам св. Иоанна Тобольского...

Уходят.

ТАТЬЯНА: Почти через неделю после их отъезда мы узнали, что они приехали в Екатеринбург. Теперь живут в трех комнатах. Перед окнами огромный забор, так что видны были только верхушки церквей. Потом какой-то старик закрасил все окна снаружи белой краской, так что теперь только вверху виден кусочек неба... Мы тоже ждем скорого отправления, как только брат совсем поправится.

АНАСТАСИЯ: Христос Воскресе! Моя хорошая Машка, душка!.. Целую не три, а массу раз всех. Извиняюсь, что пишу криво на бумаге, но это просто от глупости. Мысленно всё время с Вами, дорогими. Ужасно грустно и пусто, прямо не знаю что такое.

ТАТЬЯНА: Господь поможет и помогает. Ужасно хорошо устроили иконостас к Пасхе, всё в елке, так полагается здесь, и цветы. Прямо кричать можно было от приятности. А эти дни скучные и некрасивые. Лето ещё не настало и ничего не распустилось, очень что-то копается... Сидим сейчас, как всегда, вместе, недостаёт тебя в комнате.

ОЛЬГА: Папе золотому скажи, что мы ужасно благодарим за письма. Так хочется Вас увидеть, ужас грустно! Когда мы поём между собой, то плохо выходит, так как нужен четвёртый голос, а тебя нет, и по этому поводу мы острим ужасно. Постоянно молимся за всех и думаем: помоги Господь!

АНАСТАСИЯ: Не умею и не могу сказать, что хочу, но Вы поймете, надеюсь! Христос с Вами, золотыми. Моя хорошая, толстая Машка, целую. Твой Швыбз.

АЛЕКСЕЙ: Дорогой Коля, посылаю тебе мою любимую пушку взамен твоей. Кажется, не увидимся с тобой до нашего отъезда.  Да хранит тебя и всех твоих Господь Бог. Крепко целую и крещу. Твой Алексей. Конец.

 

ЭПИЛОГ

Входит охранник. Всем пора ехать в Екатеринбург. Собирают вещи.

ОЛЬГА: Отец просит передать всем тем, кто ему остался предан, и тем, на кого они могут иметь влияние, чтобы они не мстили за него, так как он всех простил и за всех молится. И чтобы не мстили за себя. И чтобы помнили, что то зло, которое сейчас в мире, будет еще сильнее, но что не зло победит зло, а только любовь...

 

Это была последняя разлука в их жизни. Вскоре они встретились в Екатеринбурге в доме инженера Ипатьева, чтобы больше уже никогда не расставаться*.

*(Последние слова также взяты из книги Э.Радзинского «Николай II»)

Роман Сванидзе
Саров 2008 г.

Скачать пьесу в формате Word

Перейти к другим работам автора

---

Перейти к странице спектакля "Дом Свободы"

Перейти к списку спектаклей

Перейти на исходную страницу ПТО "МiР" 

Контактная информация: тел. 8 910 880 2400 (Роман), e-mail: hdc@yandex.ru