Пять лет назад состоялась поездка ПТО «МiР» с проектом «Сестры» в Казахстан, в Карагандинскую епархию. В Караганде и Темиртау мiровцы дали три спектакля и показали выставку «Белые платочки». Также они побывали в столице Казахстана Астане и в Музее Карлага в пос. Долинка. Прошло награждение школьников Караганды, участников конкурса сочинений «Страны и судьбы», и авторы лучших работ получили возможность побывать в Дивееве. Обо всем этом рассказывает художественный руководитель Православного творческого объединения «МiР» Ирина Семенчук, которая сама родом из Караганды.

Ирина Семенчук:

– Когда я выпускаю новый спектакль, никогда не знаю заранее, как зритель откликнется на него. По форме «Сестры» — это самый простой из моих спектаклей, но он отзывается в сердцах людей. Наверное, просто пришло время темы новомучеников, она созрела, стала созвучна времени. Вспомним, что раньше в Сарове интересовались прп. Серафимом, а про новомучеников и не вспоминали. Для меня же эта тема была дорога с того времени, как я узнала о дивеевских монахинях, отбывавших сроки в карагандинских лагерях, потому что она связана с моей родиной. Во время работы над спектаклем я думала: «Может быть, Господь меня привел из Караганды на Нижегородчину только для того, чтобы поднять эту тему?»

О спектакле «Сестры»

Когда мы дали объявление о наборе в театральную студию, пришли девчонки точно в том количестве, какое требовалось для спектакля. Не знаю, как потом участие в спектакле о подвижницах и новомученицах отзовется в их жизни. Могу сказать про себя: те роли, которые я играла в юности, повлияли на меня, сформировали характер.

Образы монахинь складывались по крупицам: из документов, воспоминаний, отдельных фраз участников тех событий. Из сухих сведений удивительным образом удалось сделать спектакль, выставку и книгу. От некоторых эпизодов отказались, потому что и актерам, и зрителям это было бы трудно вынести.

Много искушений было по ходу проекта «Сестры», но когда работа шла особенно трудно, мы молились: «Сестрички, помогайте!» И была уверенность, что монахини нас слышат. Я ощущала, что судьбы этих монахинь, которым посвящен спектакль, каким-то таинственным образом присутствуют в нем, и это находит отклик у зрителя. Одна из юных актрис спросила: «Ирина Михайловна, мы ведь сегодня сыграли хуже?» — «Да, хуже». — «А почему же нас принимают лучше?» — «Это не вас принимают, а сестер...» Просто пришел более подготовленный зритель. Ведь спекталь делают не только актеры, но и зрители.

После спектакля в Дивеевском монастыре одна женщина сказала: «Я знала монахиню Серафиму (Булгакову), общалась с ней. Артистка очень похожа на нее...» Но ведь ни я не видела мать Серафиму при жизни, ни девочка, игравшая ее. Как получилось, что я дала эту роль именно ей? А бывшая тогда благочинной мать Екатерина каждую из девочек обняла и спросила, как зовут. Значит, помолилась за них. Сказала: «Вы нам теперь стали родными — как сестры». Меня эти слова потрясли.

Меня спрашивали: «А почему вы девочек, играющих монахинь, нарядили не в черные, а в светлые платья?» Дело в том, что мне хотелось показать образ Христовых невест, идущих навстречу Жениху. Для них смерть — это встреча с Женихом. Отсюда и венки из цветов на головах. Это не мученические венцы. При подготовке спектакля мы разыгрывали этюды, как невеста наряжается, ожидая своего жениха…

Во время показа м. Екатерина посадила меня возле себя, и я сидела как на иголках, смотря спектакль как-бы ее глазами. Переживала страшно. Представьте, что кто-то сделал постановку про ваших родных… Какая ответственность! Когда в конце девочкам стали надевать венки, услышала, как перешептываются м. Екатерина с игуменией Сергией. В спектакле трое монахинь прославлены в лике святых, а остальные не прославленные. Испугалась, что надевание венцов воспримут как то, что мы их самочинно прославили… Но потом мать благочинная сказала: «Ни одной ошибочки!» Мы прошли по лезвию ножа и, слава Богу, ни в чем не промахнулись.

Из монастыря в лагерь

Ключевая фраза спектакля: «Вот тебе и монастырь!» Исполнились слова Дивеевской блаженной Марии Ивановны. «Я вышла из монастыря в лагерь», — говорила м. Фрося. Она носила деревянный крестик, сделанный из прялки. У них было ощущение монастыря в лагере. Люди говорили, что Господь там близко. Сестры Тестовы по состоянию здоровья были инвалидами, но трудились на общих работах. Рабочие нормы невозможно было выполнить без молитвы и помощи Божией. В лагере соблюдали посты. Прп. Севастиан Карагандинский говорил, что в лагере легко поститься. Были найдены дела 30-ти дивеевских сестер, отбывавших заключение в Карлаге.

Хочется отметить ряд промыслительных «совпадений». Работа над проектом «Сестры» началась 19 апреля, в день памяти прп. Севастиана Карагандинского. И основные вехи его реализации выпадали на дни памяти священноисповедника Николая (Могилевского), священномученика Александра (Щукина), преподобных Пелагии и Марфы (Тестовых), преподобноисповедницы Матроны (Власовой).

Когда уезжали из Караганды, нас нашла крестная архимандрита Иоасафа (Подгорова) и передала посылочку для него. Она приходилась снохой протоиерею Евстафию Прокопчуку, духовному чаду прп. Севастиана. Интересно, что игумена Иоасафа возвели в сан архимандрита именно 19 апреля, в день памяти прп. Севастиана.

«Сестры» в Казахстане

К нашему приезду в Караганде отнеслись как к послушанию от владыки — надо встретить группу паломников из Сарова. Ничего необычного, конечно, от нас не ждали. Думали, что мы лишь отвлекаем людей на какой-то спектакль, с участием школьников. А после просмотра не знали, как благодарить, расставались мы уже родными людьми.

Один мужчина приходил на выставку несколько раз, и мы подарили ему книжку, выпущенную в ходе проекта. Тогда он вернулся и подарил нам очень дорогую книгу о прп. Севастиане Карагандинском, а было видно, что это бедный человек. Нам много подарков дарили, но для меня этот подарок — самый дорогой.

В Караганде мы жили в гостинице Богородице-Рождественского женского монастыря в Большой Михайловке, который основал прп. Севастиан Карагандинский. В монастыре очень бедно. Низенькие домики — до потолка рукой достать. В монастырской трапезной за одним столом обедают священники и миряне. Старенький архимандрит Петр (Горошко), в молодые годы бывший алтарником и водителем старца Севастиана, духовник карагандинского духовенства, присаживался с краешка стола и постоянно кого-то благословлял. Его очень почитают, едут к нему за советом даже из России. Моя сестра, которая живет в Караганде, так благоговеет перед ним, что если снимет с рясы старца приставшую ниточку, хранит ее, как святыню.

Я рада, что девочки имели счастье его видеть, прочувствовать атмосферу этого монастыря. При нем жили те, кто освободился из Карлага, а также приехавшие монахини, которые знали старца Севастиана еще по Оптиной пустыни, где он был келейником прп. Нектария Оптинского. Это схимонахини Агния (Стародубцева), Анастасия (Шевеленко) и др.

В 1952 году этот храм разрешили расширить, но не поднимая над землей. Тогда прихожане за одну ночь углубили его вниз на один метр. Сняли пол, доски пронумеровали, вырыли и вывезли грунт, снова уложили полы, укрепили стены. Работали втайне. К утру уполномоченный по делам религий пришел, а там уже идет служба. Такой подвиг!

В монастыре нам оказали очень теплый прием. Однажды наши девочки чем-то отравились, и на экскурсии у них разболелись животы. Приехали в монастырь, а там такие традиции гостеприимства, что нас ждали и велели идти на ужин. Сказали: «Батюшка Петр сам для вас намешал творожок. Он редко кому такую честь оказывает». Девчонки поели этот творожок, вкусноты необыкновенной, и все у них перестало болеть.

А в последний день для нас устроили прощальный праздничный ужин в архиерейской трапезной. Всем вручили в подарок кусочек креста с могилы прп. Севастиана Карагандинского. Обычно за трапезой монахини читают, но нам стали рассказывать про прп. Севастиана, который после освобождения из Карлага остался в жить в Караганде, чтобы поддерживать людей, хлебнувших горя. В житии этого святого сказано, что он привел к вере целый барак уголовников. Он стал одним из прототипов монаха в кинофильме «Остров».

Мы тоже передали подарки: книги, сухарики и сушеные грибы, которые там не растут. Мы насушили в Саровском монастыре сухарики из 16-ти буханок ржаного хлеба, и на выставке для зрителей ставили чугунок с сухариками «от батюшки Серафима». Много книг передали в воскресные школы Караганды и Темиртау. Теперь если люди когда-то в архивах встретятся с упоминанием о дивеевских монахинях, они будут им не чужие.

Казахи уважают чужую культуру

Казахи уважают старших, чужую культуру и веру, уступают место в транспорте. Казахский историк Алия Аипенова, которая приехала с нами, купалась в дивеевском источнике и, по ее словам, ощутила благодать.

Интересный случай произошел при встрече с казахскими гаишниками. Юные артисты добирались до Караганды на поезде и самолете, а мы с Романом Сванидзе везли театральный реквизит на микроавтобусе. На блокпосту после пересечения границы выяснилось, что мы не взяли с собой талон техосмотра. В России спрашивают только страховку, а в Казахстане это требуется по закону. Я вышла к стражам порядка в длинной юбке, платке и рассказала о международном православном проекте «Сестры». Тогда они отпустили нас даже без штрафа.

Известна история о курте, это — национальный молочнокислый продукт, сухие шарики из соленого творога, похожие на камешки. Однажды ослабленных от голода женщин-заключенных погнали в степь собирать камыш для постройки бараков. А неподалеку стояли казахские юрты. Вышли аксакалы, посмотрели на них, потом появились матери с детьми. Они дали детям команду, и те стали кидать в заключенных белые камни. Те плакали, а конвоиры злорадствовали. Но потом женщины поняли, что камешки пахнут молоком. Они их попробовали, и те оказались очень вкусными. Заключенные собрали курт, который поддержал их силы. Так казахи жалели и подкармливали узников. Среди казахского народа были и палачи, и жертвы. Об этой странице истории написал Чингиз Айтматов в произведении «Буранный полустанок». Отец писателя тоже погиб в Карлаге.

Подвиг любви

Многие жители Караганды — потомки заключенных, ссыльных и депортированных людей. Спектакль их всколыхнул, и они рассказали удивительные истории.

Нас встречал священник Николай Хмыров, настоятель храма в Темиртау. Он из верующей многодетной семьи, и в их доме служил прп. Севастиан. Отец Николай вспоминал, что когда он был подростком, к ним домой пришли 15 комсомольцев, чтобы его стыдить и убеждать перестать ходить в церковь. Дома взрослых не было. Но мальчик ответил: «Вы Евангелие читали? Хоть одну молитву знаете? Нет? Так почему же вы говорите о том, чего не знаете?» Незванные гости развернулись и ушли.

Разговорились с водителем Валерием Жигулиным. Он поведал, что когда его отец проезжал мимо Осакаровки (прим. — Район Караганды), всегда плакал. Отцу было пять лет, когда всю их семью после раскулачивания выслали из Липецкой области в Казахстан. Дело было зимой, и мама хотела надеть вторую юбку, но конвоиры не дали, содрали ее.

Высадили спецпереселенцев в степи, в буран, когда вокруг ничего не видно, ветром валит с ног, укрыться негде. Тогда, чтобы выжить, люди положили детей на землю, сверху легла молодежь, а затем — старики, которые замерзли, образуя снаружи ледяную корку. Старики ценой своей жизни спасли молодых, среди них был и отец нашего собеседника. Когда буран стих, люди стали копать землю голыми руками. Голодали, ели копыта. Потом в их семье родилась еще девочка. Она стала монахиней Богородице-Рождественского монастыря в Караганде.

Потрясла история одного прихожанина по имени Кирилл, которому Господь даровал 112 лет жизни. Кирилла репрессировал его родной брат. Он ехал в Казахстан трое суток, стоя в битком набитом телячьем вагоне, без пищи и воды. Когда приехали на место, и конвоиры открыли двери вагона, люди стали выпадать, не держась на ногах. В дороге некоторые так и умерли стоя. Их похоронили в железнодорожной насыпи. Людей привезли в степь и на каждую семью выделили участок четыре на четыре метра, за который нельзя было выходить. Они на участке съели всю траву (полынь, перекати-поле), вырыли все корешки. Потом мужчинам дали послабление, отправили работать в шахты. В метель они находили дорогу по трупам, чернеющим на снегу.

В шахте были грунтовые воды, и мужчина возвращался домой промокшим насквозь. Дети отогревали отца своим теплом, и он никогда не болел. У них была маленькая икона свт. Николая Чудотворца, которому молились. Съедали по маленькому кусочку хлеба только после того, как отец вернется с шахты, и мама прочитает акафист свт. Николаю.

Жена Кирилла умерла в 1974 году, и он поехал навестить родное село. Увидел, что храм свт. Николая Чудотворца разрушен. Захотел посмотреть в глаза брату, а тот большой человек — секретарь райкома партии, красивый, холеный. Увидел его, удивился: «Кирилл, ты что ли?» «Да, — ответил он. — Ты отправил нас умирать, а Николай Чудотворец спас». Ну разве это не чудо?

Молодой 23-летний священник (впоследствии схиигумен Евфимий (Тимаков) сел с женой и маленьким ребенком вместо своей матери. И он был счастлив, что может пострадать за мать. Прожил почти сто лет.

Есть масса примеров удивительного самопожертвования. Они должны остаться в памяти наших детей. Собственно, ради этого и был задуман проект «Сестры».

Молились под землей

В этот приезд я увидела Караганду совсем другими глазами. Когда там жила, ничего не знала ни про Карлаг, ни про спецпереселенцев, ни про то, что мой родной отец подростком был сослан в Казахстан. Когда я, будучи еще ребенком, гуляла по степи, видела какие-то застекленные окошки прямо в земле, но не придавала этому значения. И только в этот приезд я узнала, что в таких землянках не только жили люди, но и совершались первые богослужения.

Узнала, что в Караганде были прославлены в лике святых более 80-ти новомучеников. А сколько не прославлено! Когда на кладбище копали могилы, не раз натыкались на старые захоронения, находили нетленные мощи, пугались и закапывали их снова. С 1931 по 1956 гг. через Карлаг прошло около миллиона дел, а кроме него там было еще несколько лагерей.

Сам город возник в 1930-е годы как разбросанные в степи шахты и шахтерские поселки вокруг них. Его основали люди, которые перенесли нечеловеческие испытания в результате переселения из России в Казахстан. Люди жили под землей, работали под землей и молились тоже под землей. Потребность молиться была очень велика.

Пока не было своего храма, раз в году верующие ездили причащаться в Акмолинск, ныне Астана, где храм не закрывался до 1938 года. Потом выкопали землянку, в ней шкаф отодвигали и попадали в молельный зал площадью 60 кв. м. Искали священника, который бы не побоялся совершать богослужения. И такой человек нашелся. Ссыльный священник Иаков Пеньков после освобождения из лагеря работал бухгалтером, а по ночам тайно совершал богослужения.

Сначала он не знал, где взять антиминс и другие богослужебные принадлежности. Стал молиться. И к нему пришли пожилые супруги, которые с 1921 года прятали святыни разрушенного в их селе храма. Они искали священника, чтобы передать ему все это. Службы проходили в домах прихожан, примерно с 22 часов до трех часов утра. Отец Иаков боялся, что на бухгалтерской работе ему сфабрикуют уголовное дело, но был готов пострадать за Христа. Батюшке запрещали служить, угрожая новым арестом, но он отвечал: «Я дал обет Богу и буду служить».

Также священник Иерофей Пчелинский из Майкудука (прим. — Район Караганды) совершал тайные богослужения, на которые собирались до 200 человек, организовал четыре общины и тайный монастырь из девяти человек.

В 1937 году власти их арестовали и хотели устроить показательный суд. Когда повели, собралось более тысячи человек. Отец Иаков дал священнический возглас на начало молебна, и его многочисленная паства отозвалась на него, дружно запела, священники благословляли людей. Тогда стало ясно, что показательного суда не получится. Народ разогнали, а двух арестованных священников вскоре расстреляли.

На камне созижду церковь

В 1943 году власти разрешили молиться и позволили сделать вход в молельный дом с улицы. В 1947 году был зарегистрирован Михаило-Архангельский приход в Пришахтинске (прим. — Район Караганды). По преданию, когда люди молились о том, чтобы Господь указал место для строительства храма, на место будущего алтаря сел белый голубь. Прихожане приносили куски фанеры, досок, отдельные кирпичи. Из этого получился храм. Его освятил в 1948 году архиепископ Алма-Атинский и Казахстанский Николай (Могилевский), который до ссылки в Казахстан отбывал срок в лагере на территории Саровской пустыни.

Экскурсию по храму Михаила Архангела для саровчан проводил псаломщик и краевед Александр Антоненко. Показывал нам святыни: икону Иакова, брата Господня, с частицей мощей; икону Господа, отразившуюся на стекле. Возле храма кладбище. Там, по словам Александра Петровича, похоронена монахиня Дивеевского монастыря по имени Ксения. Она после освобождения жила при храме и шила облачения для него.

В СССР шахтеры хорошо зарабатывали, город процветал. А после Перестройки многие шахты продали иностранцам, в основном индусам. Новых хозяев, конечно, не беспокоили ни социалка, ни экология. Они выбирали угольную породу прямо из-под жилых домов, некоторые из-за этого обрушились. Добрались и до церкви в Пришахтинске. И нашелся проходчик (свой, не иностранец), который взялся за эту работу. Но оказалось, что под храмом нет угля, он стоит на скале! Только зря эскаватор сломали. Вокруг дома рушатся, а храм стоит, как символ стояния за веру. А вокруг до горизонта степь. Говорят, что в Караганде особая красота — там много неба.

Духовная родина

Раньше Караганда была русскоязычным городом, там жило 5 % казахов, 10 % — в области. Сейчас все по-другому. В Казахстане непростое время. Местную письменность переводят с кириллицы на латиницу. Сокращают часы русского языка в школах, он преподается как иностранный. Молодежь старается уехать на учебу в Россию и закрепиться там.

Тем не менее, когда в России храмы разрушали, здесь они строились. И даже после Перестройки, в 1990-е годы, когда русские стали массово уезжать из Караганды, не было отопления, газа, электичества, не платили зарплату, и голодные дети просили милостыню, за девять лет там построили Введенский кафедральный собор.

В воскресной школе при соборе 200 детей. А мы проводили экскурсии по выставке для пяти воскресных школ Караганды. Более 500 человек увидели спектакль «Сестры», были полные залы. Нас очень тронула сплоченность прихожан, поразил размах, с которым там принято поминать усопших. На Родительскую субботу люди несли муку мешками, масло канистрами.

Когда мы жили в монастыре, из окна открывался неухоженный вид, с разрушенными землянками, а вдали был виден новый огромный храм в честь прп. Севастиана Карагандинского. Во многих храмах в Казахстане мы встречали иконы, на которых изображены рядом преподобные Серафим Саровский и Севастиан Карагандинский. А одна женщина поведала, что у них в Благовещенском храме есть придел в честь батюшки Серафима и даже икона с мощевиком. С этой святыней ежегодно облетают Караганду. Все храмы этого города заполнены народом, потому что православие и Россия являются для людей духовной родиной.

Удивительно, что в Казахстане были беспорядки и после распада СССР, и совсем недавно, а в Караганде — все тихо. Верующие считают, что это по заступничеству мучеников, которые пролили здесь свою кровь. Думается, что и дивеевские монахини не зря пострадали на этой земле. Духовная связь Караганды с Дивеевом и Саровом не исчезает.

1 2