В детстве мы читали про Царевну-лягушку, которая за ночь соткала ковер, украшенный золотом, серебром и хитрыми узорами. Неужели такие мастерицы-рукодельницы остались в прошлом, только в сказках?

В швейной мастерской при Саровском монастыре царит монастырский дух. На восточной стене — иконы, своеобразный иконостас. Когда женщины работают, часто включают аудиозаписи Евангелия, акафисты и другие церковные песнопения. Трудятся с молитвой.

Здесь хозяюшка — Мария Цыбряева. Она занимается ремонтом и пошивом облачений как для духовенства, так и для храмов — все, что требуется для богослужений. Особенно много бывает работы, когда открывается новый храм. Приходится шить облачения разных цветов, на все праздники. Иногда Мария обращается за помощью к прихожанкам, когда одна не справляется.

В мастерской огромный раскроечный стол, швейные машинки, стеллажи с тканями, некоторые еще советские, на ценнике 1988 год. Мария поясняет: «Бабушки умирают, и родные приносят это сюда, отдают на монастырские нужды». Но самое удивительное — это образцы церковной вышивки, которой Мария болеет уже около 20 лет. Это редкое, высокохудожественное и, во-многом, недооцененное церковное искусство. В Саровских храмах не увидеть вручную вышитых работ — только яркая и более дешевая машинная вышивка.

Уже пять лет, с 2016 года, на базе швейной мастерской Саровского монастыря работает клуб рукодельниц «Марьина светелка». Вышивают на больших прямоугольных пяльцах. Сначала пяльца делал из черенков лопаты Машин муж, Сергей, тоже мастер на все руки. Потом стали заказывать их у специалистов.

Первые два года рукодельницы из числа прихожанок учились на небольших изделиях, делали закладочки для Евангелия. Затем вышили Богородичный литургический комплект (два покровца и большой плат «воздУх»), который передали в ризницу монастыря. Собирались раз в неделю, по вечерам после работы. Потом приступили к вышивке Плащаницы Успения Пресвятой Богородицы. Во время пандемии встречи отменили. К этому времени участницы кружка закончили вышивку орнаментов на кайме. Делали их долго, потому что работа очень мелкая, неоднократно приходилось распарывать и переделывать. Плащаницу вышивали прихожанки: Ирина Молькова, Надежда Грищенко, Ольга Александрович, Марина Пушкина, Ольга Подгорная, Елена Корнеева и Елена Шульгина.

Надпись на плащанице — машинная вышивка. Ее можно было тоже вышить вручную, но Мария побоялась, что начинающие вышивальщицы будут делать это слишком долго. Хотя игумен Никон благословил не торопиться и работать столько времени, сколько понадобится. В мастерских Плащаницы могут вышивать по 5-7 лет. Сейчас осталось вышить «срЕдник» с фигурой Пресвятой Богородицы — самая квалифицированная работа. Когда ее закончат, снова пригласят рукодельниц и предложат им следующее задание. Они этого очень ждут, потому что приходили вышивать с удовольствием.

Мария Цыбряева:

— Девчонки идут сюда, чтобы напитаться молитвенным спокойствием. Рукоделие умиротворяет, это то самое женское делание, которого нам так не хватает.

Здесь чувствуется молитва монахов, которые тут жили. И даже если приходишь нервным и издерганным, уходишь успокоенным. Чувствуешь — батюшка Серафим за тебя молится, и душа обновляется. Вечером даже уходить домой отсюда не хочется. Из окна вид на реку Сатис. Порой расплачусь: «Господи! Какая у Тебя красота!» Что еще надо?!

В мастерской можно увидеть самые разные работы. Рассматриваю их, пытаясь понять, как это сделано. Мария рассказывает, что объемное золотное шитье бывает по картону, по настилу, гладкое и форменное, а есть золотное шитье орнаментальное и «в прикреп». Объясняет процесс изготовления на икону прорезного оклада из натурального жемчуга. Как вышивка проклеивается несколькими слоями ткани, высыхает под прессом, потом вырезается и накладывается на икону. Показывает фотографии своих работ, например, вышитые кресты на облачение, поскольку покупные очень дороги и сделаны неаккуратно, осыпаются. Расходные материалы для церковной вышивки — недешевы, но находятся люди, которые жертвуют на них.

Некогда славилась своими иконами, украшенными парчовыми окладами, бархатом, золотным шитьем, жемчугом и каменьями Арзамасская Алексеевская община. Старинная Плащаница работы арзамасских мастериц выставлена в Троицком соборе Дивеевского монастыря, ее можно рассматривать бесконечно. Но сейчас пошли по пути развития машинной вышивки, более плоской и простой.

Разглядываю изящных Херувимов, которые разместятся по четырем углам Плащаницы. Они находятся в разной стадии завершенности, поэтому видны промежуточные этапы работы. Прошу Марию на их примере объяснить, чем же отличается машинная вышивка от ручной (кроме цены)? Из ее объяснения я поняла, что как полиграфия отличается от профессионально написанной иконы, так же ручная вышивка от машинной.

Мария Цыбряева:

— Эти образцы невозможно вышить на машине. Во-первых, мы обвели контур рисунка жесткой канителью (тонкая металлическая проволока, свитая в спираль), на машине ее не прошьешь. Во-вторых, только вручную можно выложить жемчуг по белой нити «бели». Жемчужины смотрятся очень живо, потому что они разной формы. Здесь же используется техника шитья золотом «в прикреп». Тончайшая золотая нить выкладывается по схеме, пришиваясь обычной ниткой. Чтобы начинающая мастерица выполнила ровный шаг, я подложила под вышивку миллиметровую бумагу. В двух миллиметрах умещается три стежка. А в мастерских делают настил из ниток и ориентируются на него, на глаз. Это величайшее мастерство и глазомер. Также для объемности вышивки мы подложили под нее клеевой фетр.

Сейчас качество машинной вышивки сильно выросло, научились вышивать шелком очень красивые лики. Но, как меня учили мои преподаватели в Школе церковной вышивки и золотного шитья в Санкт-Петербурге, «личнОе» — это духовный труд, как в иконописи. Поэтому, на мой взгляд, лики нужно вышивать руками.

Здесь все прихожанки сдружились и сроднились, если кто-то заболел, молятся друг за друга. Сами женщины отмечают, что в любом другом месте на тебя сразу навалят целый ворох дел — справляйся, как хочешь. А тут тебе обрадуются, спросят, как дела, окружат теплом и участием — поэтому совсем другой настрой. Сейчас такое тепло, во-многом, утрачено даже в семьях. Хочет ребенок обнять — первая реакция мамы: «Тебе что-то надо?» Мы забыли, что любовь и принятие бывают просто так. Однако случается, что пришедшие сюда как в женский клуб по интересам, вскоре не выдерживают и уходят. Почему? Потому что праздные разговоры строго пресекаются, да еще нужно переделывать работу по нескольку раз.

Мария Цыбряева:

— Наша немирность, которую мы приносим сюда, сильно сказывается на работе. Ты либо спокойно работаешь, либо, если тебя что-то тревожит, не трогаешь вышивку, чтобы не испортить, а занимаешься чем-то другим.

Разговоры о политике или пересуды я сразу же останавливаю, как неуместные в монастыре. Мы все разные, и мне не хочется, чтобы разгорелись споры. Можно говорить о домашних и других незамысловатых бытовых вещах, и то — в меру. Нам нужно сохранить мирный дух...

Не приживаются у нас и торопыги, которые выполняют работу небрежно, а когда им говоришь, что нужно переделать, начинают нервничать и доказывать свою правоту. Я готова сама переделать. Готова сидеть и учить человека, сколько нужно, ведь «проклят всяк, творящий дело Божие с небрежением» (Иер. 48, 10).

Это настолько скрупулезная и длительная работа, что порой кажется, что ты целый месяц топчешься на одном месте. Но самое сложное даже не шить, а распарывать и заново переделывать. Вот тут у многих начинается ломка. И распарывать такие мелкие швы сложно, чтобы не повредить ткань.

Проверка на терпение — выложить контур рисунка «белью». Вроде несложная работа, но и тут свои правила. Шов должен быть ровный, аккуратный, везде в две нитки. Нить не забываем вощить, узелки не завязываем. Руки моем каждые два часа, чтобы грязь на бели не оставалась. Каждую деталь прокладываем отдельно. «А какая разница? — возмущаются некоторые. —Жемчугом зашьешь, и не будет видно!» Я отвечаю: «Может, и не видно, но мы на каждой новой работе учимся. Нам нужно, чтобы лет через 200 вышивку распороли, и сказали: «Ах, вот как оно правильно делается!»

Я сама изучала принципы вышивки на музейных экспонатах. И если бы наши предшественницы все делали кое-как, вышивка бы не сохранялась столько лет. Своим умом до всего не дойти, нужно придерживаться правил. Поэтому даже на простом задании видно, что из себя представляет новый человек, который пришел заниматься церковной вышивкой. Справится он или нет. Я бы сама села и все давно сделала, но мне хочется и других приобщить к этому искусству. Если, конечно, им это действительно нужно.

Мария вспомнила, как ездила в Кострому учиться у преподавательницы золотного шитья Татьяны Криницыной, которая тогда была единственной, кто делал вышитые митры (прим. — Богато украшенный богослужебный головной убор сферообразной формы). Тогда наместником Ипатьевского монастыря Костромы был архимандрит Иоанн (Павлихин), ныне архиепископ Магаданский и Синегорский. Он занимался золотным шитьем и реставрацией произведений древнерусского искусства. Он научил Татьяну Александровну реставрировать Плащаницы, шить и вышивать митры, причем, не стандартные четырехклинные, а восьми- и 16-клинные.

Мария Цыбряева:

— Я неделю жила у Татьяны Криницыной, и мы работали над восстановлением огромной старинной Плащаницы «Положение во гроб», которая в советское время хранилась в каком-то сыром подвале. Она меня учила, как подпарывать и чистить вышивку. Я была так увлечена процессом, что с трудом могла оторваться даже на обед. Потом мне довелось применить эту технологию при реставрации вышитых икон.

А когда еще не было мастерской, к Марии Геннадиевне домой приходили девочки, одноклассницы ее сына, и она с удовольствием учила их вышивке и другим рукоделиям. На вопрос, зачем это ей нужно, отвечала: «Если хотя бы одна из девочек, когда ей будет грустно, возьмет в руки иголку и сядет за вышивку, погрузится в нее и успокоится, я буду считать, что выполнила свое дело. Пусть это не станет профессией или заработком, но будет отдушиной». Конечно, девчонки это смогут оценить, когда сами вырастут, и у них появятся собственные дети.

Мария Цыбряева:

— Долгое время я считала, что у меня не профессия, а так — игрушки для девочек. Люди институты заканчивают, трудятся на серьезных работах, становятся инженерами, предпринимателями, учителями. Одна я всю жизнь вышиваю. У нас мама была рукодельница и я, сколько себя помню, тянулась за ней, уже лет с пяти вязала крючком…

Сейчас женские рукоделия вновь вошли в моду. В своих изделиях женщина выражает любовь к тому человеку, для которого шьет или вяжет, а в церковной вышивке — сложнейшем из рукоделий — проявляется любовь к Богу. Ведь в церкви должно быть все самое лучшее!

1 2 3 4