27 мая исполнилось сорок дней, как упокоился отец Николай. В этот день в Зале искусств библиотеки им. В. Маяковского состоялся посвященный ему вечер памяти, в рамках заседания Клуба любителей православной книги. Собравшиеся с большой любовью говорили о батюшке, хотели поделиться воспоминаниями о нем.

Протоиерей Владимир Кузнецов:

– Отец Николай всегда рвался служить: в любое время и в любом месте. Я запомнил его слова: «Во Франции есть все, что нужно для тела, а в России — все, что нужно для души». Поэтому он при каждой возможности приезжал в Саров. Это был очень душевный и открытый человек, готовый любому прийти на помощь. С его супругой, матушкой Христиной, я познакомился, когда она приехала в Дивеево. Она также поражала своей открытостью и легкостью в общении. После тяжелой болезни матушка скончалась, отец Николай искал свой дальнейший путь: быть ли ему целибатом или принять монашество.

Когда он рассказывал, где служит, мы удивлялись, т. к. он ездил по всей Франции с сумкой, в которой возил священническое облачение и богослужебные принадлежности. Потом я все это увидел воочию, когда побывал во Франции. Отец Николай возглавлял Паломнический центр Корсунской епархии, и я был в одной из первых паломнических групп. Благодаря энергии, энтузиазму и организаторскому таланту отца Николая мы прикоснулись к величайшим христианским святыням, находящимся на территории католических храмов в разных уголках Франции. Он вел нас порой по таким местам, где давно не ступала нога человека, т. к. католики относятся к святыням довольно прохладно. Например, при нас он отпер узкую дверь, достал из реликвария Пояс Божией Матери, отряхнул его от пыли, и стал вдохновенно рассказывать о нем.

Отец Николай любил пошутить, но, в то же время, был очень начитанным, эрудированным, имел три высших образования. До последнего времени он преподавал математику в Парижском университете, т. к. священники в Европе вынуждены трудиться на светских работах, чтобы заработать на хлеб насущный.

Он старался приехать в город ко дню памяти прп. Серафима Саровского, 1 августа, и был первейшим на крестном ходе Саров — Дивеево — Саров. Другие священники сменяли друг друга (потому что надо было служить и в храмах), а он по солнцепеку проходил крестный ход от начала до конца. Возвращался уставший и красный, как рак, но его заряжала непосредственность тех людей, с которыми он общался.

Его кончина для многих из нас стала неожиданной. Но мы знаем, что Господь есть не Бог мертвых, но Бог живых (Мф. 22, 32). Поэтому отец Николай для нас жив, и мы молимся о его упокоении, как раньше молились о его здравии. Желаю всем нам в память об отце Николае духовно возрастать.

Анастасия Григорьевна Луконина:

– Отец Николай попросил меня навещать его маму, которая лежала в психиатрическом отделении больницы. Я с большим желанием и часто к ней ходила. Мария Алексеевна была красивой, жизнерадостной и общительной женщиной. Она рассказывала про сына, что он в детстве был добрым и послушным, хорошо учился. Когда в наш город приехал представитель физико-математической школы при МГУ, чтобы отобрать одаренных детей, Коля Никишин вошел в их число. После этой школы он окончил Университет и аспирантуру, женился на парижанке. Они уехали во Францию, где родилось двое детей, которых назвали Мария и Алексей. Дети учились в Лондоне.

Мария Алексеевна много пережила из-за того, что Николай женился на иностранке. Ее постоянно вызывали в ФСБ, отдел режима и другие инстанции, даже грозили выселить из нашего закрытого города. Отца Николая стали пускать в Саров только тогда, когда мама сильно заболела. Когда она скончалась, ее поминали прямо в психиатрическом отделении. Там накрыли стол, и отец Николай совершил заупокойную литию. Мне показалось, что все сотрудники отделения верующие — такие чуткие и внимательные.

Отец Николай звал меня приехать в Париж, все дорогу подробно расписал. Доллар тогда стоил шесть рублей, и поездка за границу была доступна. Беседовала с теми, кто побывал у батюшки, и очень жалею, что тогда не решилась съездить. А когда я была в гостях у отца Николая в его саровской «однушке», меня поразило, как бедно он живет. Помню, как прихожанки храма Всех Святых собирали ему деньги на облачение. Думала, это связано с его расходами на поездки в Саров, на учебу детей.

Его можно было спросить о чем угодно. Однажды я подошла к нему: «Отец Николай, я в Пасху встала на колени, забыла, что нельзя!» А он ответил: «Анастасия Григорьевна, если бы мы знали, сколько у нас тяжких грехов! А это все ерунда, даже не переживайте!»

Екатерина Дмитриевна Шувалова была лечащим врачом мамы отца Николая. Она добавила, что Мария Алексеевна Никишина лежала в психиатрическом отделении не потому, что была психически больной. У нее была болезнь бедра, и она уже не могла себя обслуживать.

— В общих отделениях ее нельзя было держать, а у нас больные могли лежать подолгу. Хирурги пригласили нас, психиатров, на консультацию и, поскольку, у нее стала ухудшаться память, ее положили к нам. Об этом сообщили отцу Николаю, который тогда был еще диаконом. Он приехал, и сразу обратил на себя внимание новыми идеями. Он собрал сотрудников отделения и сказал нам: «Вы живете в таком святом городе и ничего не знаете об этом! Вы обязательно должны поднять вопрос, чтобы у вас, в Больничном городке на тысячу коек был построен православный храм в честь вмч. и целителя Пантелеимона! Чтобы больные могли подать записки о здравии, заказать молебен».

Батюшка расположил к себе весь персонал отделения, его ждали, и он постоянно приходил к нам. Также он пошел к руководству больницы. Заместителем главврача был Николай Балдин, и впоследствии его сын, московский архитектор Андрей Балдин сделал проект церкви. Все это с подачи отца Николая. Он приводил к православию жителей Сарова. Ходил к руководству города и говорил, что верующим не хватает одного храма Всех Святых, куда люди набиваются битком. Нужно открывать и другие храмы, особенно храм в честь прп. Серафима Саровского. А на том месте, где состоялась беседа батюшки Серафима с Николаем Мотовиловым, и тот видел явление Святого Духа, нужно построить храм в честь Святого Духа. Тогда это были необычайно смелые идеи, а сейчас, как мы знаем, они воплотились в жизнь.

В какой-то период отец Николай часто бывал в Сарове, и он собирал людей у камня, где молился прп. Серафим. Мы ночью, с 22.00 до 6 часов утра читали всю Псалтырь. В зависимости от количества пришедших он распределял кафизмы, иногда приходилось читать по нескольку кафизм. Люди приходили и уходили, а он молился всю ночь и наутро уже бежал на службу в храм Всех Святых. Меня всегда поражала его кипучая энергия. Он активно участвовал в православной жизни Сарова. Познакомился с сотрудниками саровских библиотек, а также регентами и певчими наших храмов, которые тоже ездили во Францию.

У него гостила зав. психиатрическим отделением Альбина Пчелина, которая удивлялась, что, оказывается, батюшка — профессор математики в Парижском университете. В наших местных газетах печатали интервью с отцом Николаем, где он рассказывал о святынях неразделенной Церкви на Западе, которые благодаря ему стали широко известны в мире.

Отец Николай жил бедно, потому что он был бессребренник, все раздавал. Наши прихожане видели, как он нуждается, и собирали ему деньги на обратную дорогу. Насколько он был предан православию, и сколько людей он привел к вере! Дай Бог ему получить награду со святыми в Царстве Небесном!

Надежда Тарасова как-то спросила отца Николая, почему он служит на приходе в Сен-Николя-де-Пор всего один раз в месяц, и батюшка ответил, что нужно сто евро на поездку туда и обратно, а он может выделить эту сумму только раз в месяц. Тогда она впервые задумалась над тем, как трудно живут священники. Отец Николай не претендовал на участие и заботу со стороны прихожан, был благодарен за все и радовался этому как ребенок.

Нина Дмитриевна Горбунова:

— Я врач психиатр-нарколог. Отец Николай часто беседовал с пациентами отделения. Казалось бы, он приезжал к матери, но ему до всего было дело. Он поражал неординарностью мышления, для него не существовало невозможного. Вместе с Альбиной Пчелиной мы ездили во Францию, причем не только по святым местам. Благодаря ему мы попали в главную психиатрическую больницу Парижа — в честь св. Анны, общались с коллегами, пациентами, были на приемах. У нас получилась очень продуктивная поездка и в профессиональном плане. Он везде был свой, поэтому ему шли навстречу.

Отец Николай не жалел себя, мало отдыхал, находился в постоянном служении. До последнего он ездил по православным общинам Франции, хотя там была высокая заболеваемость ковидом, прививок в стране не хватало. Когда мы беседовали по телефону, я убеждала его этого не делать, поберечься, но отец Николай только отшучивался.

Надежда Александровна Тарасова добавила, что еще одна продуктивная командировка по приглашению отца Николая состоялась в 2001 году у саровской журналистки Дины Павловой. Она принимала участие в днях памяти прп. Серафима Саровского, которые проходили в Париже. Тогда же отмечалось 70-летие храма Трех Святителей, в котором служил отец Николай. Дина Семеновна благополучно получила визу, предприятие ей оплатило дорогу. Начинания отца Николая имели благополучное продолжение, возможно, не только благодаря его организаторским талантам, но и его молитве. Надежда рассказала о храме Трех Святителей, единственном в Париже, который остался верным Московскому Патриархату, признав Патриарха Сергия (Страгородского) и где, начиная с 1931 года, ежедневно неопустительно совершается литургия. Также ведущая вечера зачитала фрагменты интервью разных лет с отцом Николаем, где он рассказывает о своем служении.

— После окончания университета, в 1974-1976 годы отец Николай обучался в аспирантуре мехмата МГУ им. Ломоносова. Свою будущую жену он повстречал в Москве, куда она приехала изучать русский язык. Они поженились и уехали во Францию. Языки отцу Николаю давались легко, недаром он в Сарове окончил школу с английским уклоном. Но уже в 1979 году он в Париже поступил учиться в Свято-Сергиевский богословский институт. Учился он там долго, по 1988 год, а с 1989 по 1991 год он обучался в Парижском институте восточных языков и цивилизаций. Это ему было нужно не для работы, а для себя, наверное, чтобы читать рукописи в подлинниках. Но это еще не все. В 1990-91 годах он обучался на факультете математике Paris VII Jussieu, и в 1991 году ему присвоили степень кандидата педагогических наук. Этот человек поистине учился всю жизнь, причем в таких разных областях. 7 апреля 1994 года его рукоположили в сан диакона, а 26 октября 2003 года он стал священником...

Когда отец Николай приезжал в Саров, он развивал здесь бурную и разноплановую деятельность. Например, в 2000 году по инициативе отца Николая в Саров приехала французская актриса Катрин Фанту-Гурнэ, она создала репортажный фильм «Саров — уникальный город в сердце России». Тогда же в школу с. Елизарьево французские друзья отца Николая подарили гончарный круг.

Марина Евгеньевна Куванова:

— В 1998 году я работала в музее «Саровская пустынь», и мы познакомились с отцом Николаем на историческом семинаре, во время его приезда. Он привез Катрин вместе с ее мужем Бернаром. Незабываем спектакль на французском языке, его мы увидели в театре, который тогда еще был в стенах нынешнего храма Серафима Саровского. Потом мы с гостями поехали в Дивеево. Нас встретил Иван Чуркин, который был зам. главы администрации Дивеевского района по культуре. Отец Николай спросил, куда еще можно повезти гостей, и Иван Николаевич предложил показать им с. Елизарьево. В сельской школе они познакомились с учителем труда, гончаром, который учил детей делать свистульки. Тот посетовал, что в школе нет гончарного круга. Казалось бы, поговорили и забыли. Но в следующий свой приезд отец Николай привез в Елизарьево два гончарных круга. Он всегда помнил о просьбах людей и старался их исполнить.

Батюшка был человеком, который любил жизнь во всех ее проявлениях; холериком, который не мог усидеть на месте. Он любил всех людей. «Вы не понимаете, какие у вас, в России, душевные бомжи!» — говорил абсолютно счастливый отец Николай, который после этого общения остался без одежды, и ему ее собирали знакомые. У него всегда были радость, оптимизм и желание всем помочь.

Анна Юрьевна Куцык:

— Мне понравилось, насколько внимательно отец Николай относился к искорке Божией в каждом человеке. Стремился, чтобы она разгорелась. Он возил по русским монастырям какого-то ищущего молодого француза, у которого мама была ревностной католичкой и вышила хоругви для нас. Тот присматривался к православию, но, в итоге, ушел в католический монастырь у себя на родине... Когда я около 15 лет жила в Москве, пришла к вере через общину протоиерея Димитрия Дудко. И я была потрясена, когда узнала, что и отец Николай прошел через эту общину, когда учился в МГУ. Горение отца Николая, его неуемность и простота общения напоминали мне моего первого духовника отца Димитрия.

Мария Курякина:

— В первом интервью с отцом Николаем в 2000 году мы говорили о жизни во Франции. Тогда многие в России были очарованы Западом, а батюшка развеивал эти мифы. Он объяснял, что простые европейцы живут так же трудно, как и в России. У них хватает средств только на то, чтобы держаться на плаву. Советские люди привыкли к натуральным продуктам питания, а когда мы впервые попробовали то, что нам повезли с Запада, были в недоумении. Отец Николай говорил: не надо думать, что в Россию везут некачественные продукты. Это то, что лежит на полках западных супермаркетов для небогатых покупателей...

Сферой интересов отца Николая были святыни. Он их изучал, искал доказательства их подлинности. Это его воодушевляло, он духовно напитывался от святынь. Как настоящий христианин он был подобен колесу: одной точкой на земле, а всеми другими — устремлен к Небу. Когда его спрашивали, почему его так тянет в Саров, он говорил, что ему на Западе открылся батюшка Серафим, которого там многие почитают, причем, не только русские и православные.

Также батюшка очень любил окрестные села. Мы с ним были в Дивееве, Елизарьеве, Яковлевке (откуда его корни), Аламасове… Он считал, что у горожан есть духовный долг перед селом, который надо стараться отдавать, поддерживая сельчан. В 2010 году в связи с лесными пожарами жители села Аламасово попросили отца Николая совершить молебен о дожде с крестным ходом вокруг села. Тот с радостью согласился. Потом сельчане рассказали: «Мы думали, что молимся о дожде. Но Господь лучше знает, что нам надо. Он сменил направление ветра и отвел огонь, идущий на село...»

Участники встречи посмотрели отрывки из фильмов и передач с участием иерея Николая Никишина, где он рассказывает о христианских святынях, находящихся в Западной Европе (их можно найти в интернете). А завершил встречу протоиерей Сергий Скузоваткин:

— Я приехал в Саров молодым диаконом, двадцати с небольшим лет, а отцу Николаю тогда уже было около пятидесяти. Из-за его простоты и непритязательности я тогда даже не представлял, насколько он образованнейший и интеллигентнейший человек.

Его день начинался с литургии, потом он шел на Пустынку, ехал в какую-то деревню, куда его звали… Не знаю, когда он спал, потому что он постоянно куда-то спешил — спешил наставить людей. Он был наставником. И как для России Петр I прорубил окно в Европу, так для Сарова отец Николай сделал то же. Он хотел показать нам Францию, а французам — русскую деревню, которая производила на них не меньшее впечатление. Европейцы соглашались приехать в глубинку, с поезда пересаживались на рафик, в котором стояли табуретки, проводили фестиваль в селе. Удивительные вещи делал отец Николай. Он был как глоток свежего воздуха.

Каждый священник Сарова привнес в нашу жизнь какие-то традиции из разных мест. За десятилетия безбожия в Сарове не осталось своих традиций (кроме бабушек, которые хранили православную веру). Но были традиции, которые сохранялись в среде русской эмиграции в условиях преемственности духовенства. Оттуда отец Николай принес особый дух простоты, который мы порой теряем за торжественностью обрядов. От него я полюбил крестные ходы, которые раньше не понимал, хоть и окончил Духовную Академию. Нас там другому учили. Он не служил водосвятные молебны полным чином, иначе мы бы просто не дошли. Все было динамично, он умел создать атмосферу радости и духовного единения с людьми. В каждой деревне нас пытались накормить. Мы с ним ходили вместе несколько раз, и я стал подражать его благочестию на крестном ходе. Со стороны этого не понять, но когда ты внутри шествия, то ощущаешь, как воскресает Святая Русь. Пыльные и неврачные с виду крестоходцы откуда-то пришли, потрудились, они и есть та самая Русь.

Отец Николай причащал старичков и инвалидов в Совете ветеранов. Мы с отцом Александром Брюховцом это не приветствовали, считали — пусть приходят в храм, как положено готовятся. Но они в храм не шли, а туда приходили в большом количестве. Отец Николай не справлялся, и однажды попросил ему помочь. Я не мог отказать. Там я понял, что не все старые и немощные люди осознают, как достойно подготовиться к принятию Тела и Крови Христовой. Отец Николай мне открыл тот факт, что есть простые люди, к которым нужно проявить снисхождение. Я от него многому научился. Это был такой человек, который меня вел, все показывал.

Когда он приезжал, спешил послужить батюшке Серафиму, напитаться от него. Он в Париж вез Преподобного, дух православного подвижничества. Отец Николай скучал по Сарову. Сейчас выяснилось, что многим собравшимся батюшка из Франции звонил, про всех помнил и всех приободрял. И мы собрались, чтобы вспомнить об отце Николае. Чтобы он был посреди нас, и мы всегда молились о нем. Если через него в нас вошло слово Божие, значит, он — наш духовный наставник и отец, который навсегда останется в сердце. «Поминайте наставников ваших, которые проповедывали вам слово Божие, и, взирая на кончину их жизни, подражайте вере их» (Евр. 13, 7).

В проповеди, сказанной на отпевании отца Николая, отец Иосиф сказал: «Он готовился принять монашеский постриг, это было его давнее желание, которое он открыл нам, своим собратьям, находясь уже в больнице. У него все облачения были давно готовы, а мы и не подозревали это. Прости нас, Отче. Мы назначили день пострига, однако, Господь судил по другому. Скончался он в достойном чине иерея Божия». Отец Николай был погребен в одной могиле со своей супругой, матушкой Христиной…

Фото М. Курякиной

1 2