10 февраля 2021 года на 84 году жизни отошел ко Господу Юрий Терентьевич Синяпкин. Это - один из тех людей, которые стояли у основания православного прихода в закрытом городе Арзамас-16.

Казачья душа

Рассказывает Елена Шутова, дочь Юрия Терентьевича Синяпкина:

— Отец родился в 1937 году на ж/д станции Каменоломни, Ростовской области. Его родители до начала 1930-х годов жили возле станицы Вёшенской, воспетой Михаилом Шолоховым в романе «Тихий Дон», занимались земледелием. Все это исторические земли Войска Донского.

Бабушка Хиония дожила до 2004 года. Она рассказывала мне, как советская власть сгоняла казаков с земель. Сначала их семью подвели под раскулачивание, все имущество отобрали. Рылись в сундуках, и на следующий день жена председателя совхоза щеголяла в прабабушкиных платьях. Изгнанникам нечего было есть, а вокруг лежали кучи зерна, обработанные формалином. Сырое зерно отмывали от яда в реке, подолгу терли между ладонями и потом ели. Животы крутило страшно. Многие умирали, а кто был покрепче — выжил.

Дед Терентий сумел устроиться в депо машинистом паровоза. Так семья осела на станции Каменоломни, где находился крупный железнодорожный узел. Сколько всего у них было детей, затрудняюсь сказать, а в живых остались четверо. Дед Терентий тоже прожил долгую жизнь, успел покатать своих внуков на паровозе, который за гудок называли «кукушкой».

Во время войны, пока дед воевал, его жена и дети пережили ужасы фашистской оккупации. В их хате стояли немцы. Однажды пятилетний отец схватил со стола пистолет немецкого офицера. Тот сильно разозлился, и бабушка испугалась, что он расстреляет ребенка, но, слава Богу, все обошлось.

Отец мечтал стать летчиком, но не прошел медкомиссию, т. к. еще мальчишкой повредил глаз. Правда, после школы он служил в армии, в авиации, прыгал с парашютом. Потом учился в Новочеркасском политехническом институте. Там и познакомился со своей будущей супругой, Нелли Сергеевной. При вузе была оперная студия, студенты своими силами ставили «Пиковую даму» Чайковского и «Фауста» Гуно. Наши родители пели оба, причем, всю жизнь. Это передалось по наследству их детям и внукам. Также отец увлекался фотографией — не как фотоискусством, но как способом зафиксировать и сохранить историю, в т. ч. историю семьи.

Юрий Терентьевич приехал с семьей в Арзамас-16 в 1965 году. Трудился научным сотрудником в РФЯЦ-ВНИИЭФ, при этом не ограничивался какой-то узкой специальностью. Он ездил на испытания ядерных зарядов на полигоны Семипалатинска и Новой Земли, был изобретателем, автором свыше десятка запатентованных научных разработок.

Отец всегда увлекался историей казачества. И хотя особый казачий уклад жизни был разрушен, за одно поколение невозможно стереть генетическую память. Вот и для меня муж это — глава семьи, старший сын — наследник рода. Почему именно такая иерархия? Все это у нас в крови. Исторически казаки вели физически активный образ жизни на земле и имели четкие убеждения. Они были высокими, здоровыми и красивыми людьми потому что и тело, и душа у них были в порядке.

Юрий Терентьевич был для нас хорошим отцом: любящим и требовательным. Он искренне интересовался жизнью детей и все знал про нас. Всегда был членом родительского комитета, ходил с классами в походы, во время отпуска родителей мы на автомобиле колесили по всей стране. Он мотивировал нас стремиться к совершенству и поддерживал во всем. Очень хорошо помню, как, будучи студенткой музучилища, отвечала на вопрос теста: «Кто является для вас примером в жизни, достойным подражания и почему?» Я совершенно искренне ответила: «Мой отец, потому что он сам добился в жизни всего, чего хотел».

Когда разрешили Бога

В конце 1980-х годов Юрий Терентьевич стал интересоваться православием. Помню, как мы с ним были в Дивееве, в домике схимонахини Маргариты, где хранился котелок прп. Серафима и другие святыни. Запомнилось богослужение в Троицком соборе Дивеевской обители, который недавно передали верующим. На месте алтаря стоял крест, на полу — деревянные лаги. Вскоре мы вместе с дочкой крестились в с. Дивеево, в Казанской церкви на источнике. Отец тогда загорелся православием, а мама долгое время была далека от веры. При этом она хранила молитвослов своей матери, моей бабушки Евдокии, на церковнославянском языке, 1910 года издания. Она мне его подарила, и я — взяла, хотя не знала, зачем он мне нужен. Уже потом, в середине 1990-х годов я стала воцерковляться с этим молитвословом. Когда бабушка умерла в 1997 году, она мне приснилась вся в белом. Шла по цветущему лугу и улыбалась, говоря: «Как мне тут хорошо!»

Увидеть Дон и умереть...

Отец пережил маму меньше, чем на год. Очень тосковал. Я бесконечно благодарна за поддержку иерею Владимиру Лапшину, он причащал отца на дому.

А потом отец захотел увидеть Дон. Брат Дмитрий живет в Каменоломнях, в отчем доме. Он забрал Юрия Терентьевича, и тот последние три месяца пожил в родных местах. Видимо чувствуя приближение смерти, отец велел похоронить себя возле родителей, сам выбрал место. Чтобы потом выполнить эту просьбу, понадобилось его свидетельство о рождении. Но во время оккупации немцы уничтожили весь архив. Спасибо, нашлись добрые люди, которые закрыли глаза на формальности. Кончина отца была непостыдной и мирной.

Нам хотелось чего-то русского...

Алексей Викторович Федоров:

— С Юрием Терентьевичем мы познакомились в 1987 году, когда группа сотрудников РФЯЦ-ВНИИЭФ организовала при Доме ученых историко—философский клуб. Мы приводили туда своих друзей и единомышленников. Историческая ветвь клуба собирала материалы об истории Саровского монастыря, потом они образовали общественное объединение «Саровская пустынь». А мы изучали наследие русских философов: отцов  Сергия Булгакова и Павла Флоренского, Владимира Соловьева, Василия Розанова, Алексея Хомякова, Ивана Киреевского и других. Готовили доклады, выступали. Потом собранная нами литература положила начало приходской библиотеке.

Духовный голод был страшный, всем нам хотелось чего-то русского, православного. И в это же время, в 1987 году, спустя 60 лет после закрытия Саровского монастыря, власти еще продолжали бороться с верой русского народа. В праздник прп. Серафима Саровского, 1 августа, на Дальней пустыни еще выставляли кордоны милиции, которые разгоняли верующих бабушек. Перелом в отношении к Церкви наступил только в 1988 году, после празднования 1000-летия Крещения Руси.

И уже с 30 июля по 1 августа 1990 года историко-философский клуб на базе отдыха «Дубки» организовал Первые Саровские чтения, на них приехало много гостей из Москвы и Нижнего Новгорода: писатели и публицисты Михаил Антонов, Сергей Шатохин, Эдуард Володин, Александр Стрижев; режиссеры Алексей Илюхин, Георгий Шевкунов (ныне митрополит Тихон) и другие.

Мы тогда были молоды, боялись, что известные люди не приедут, и ничего у нас не получится. Юрий Терентьевич был старше нас, смелее и увереннее. Он стал председателем этих чтений, и все прошло замечательно.

Всего мы провели семь Саровских чтений, они проходили летом и зимой, в дни памяти прп. Серафима Саровского. Во время зимних чтений 1991 года мы узнали об обретении святых мощей батюшки Серафима. На чтениях побывало много патриотически настроенной культурной элиты России, их привлекала возможность увидеть Дивеево и Саров. Также несколько раз проводили в городе масштабные Дни славянской письменности и культуры. Тогда в наш закрытый город мало кого привозили. Около 20-ти сотрудников ВНИИЭФ (все доктора наук) подписали обращение к директору института Владимиру Белугину с просьбой разрешить приезд и выступления в городе патриотически настроенных деятелей культуры. Мы приглашали как отдельных людей (богослов Алексей Осипов, писатель Вадим Кожинов, актер Николай Бурляев), так и целые редакции популярных в те годы журналов: «Литературная Россия», «Наш современник», «Москва».

Юрий Терентьевич активно участвовал в этой деятельности, а также в регистрации православного прихода и его первых шагах.

Наставничество

Атаман Саровско-Дивеевской казачьей общины подъесаул Илья Алексеевич Ламзин:

— Просим молитв за нашего хорошего товарища, настоящего, природного казака, новопреставленного раба Божия воина Георгия (Юрия Терентьевича Синяпкина). Ушел из жизни последний представитель советской эпохи, который на развалинах Союза, еще в начале 1990-х, а потом и в 2000-х, наставлял на путь возрождения казачьего народа нас, молодых. Тогда старики смогли нам так вправить мозги, что все попавшие под их влияние выбирали не малиновые пиджаки и бандитскую романтику сериала «Бригада», а старую добрую классику «Тихого Дона» Шолохова. Мы часто спорили с Терентьичем, и практически всегда оставались каждый при своем, но никаким политическим или иным разногласиям не позволяли встать стеной между казаками... Именно с подачи мудрых стариков! Спасибо вам! Это, наверное, главный, и самый важный урок, который нам, надеюсь, удалось усвоить.