Встреча с иереем Николаем Никишиным произошла на Серафимовских торжествах в Дивеево. Оказалось, что батюшка приехал не только для участия в празднике, но также по просьбам православных французов разрабатывает новый паломнический маршрут Париж — Дивеево.

Напомним, что о. Николай с 1977 года живет во Франции, при этом продолжая поддерживать тесную связь с родным Саровом, участвуя в его культурной и православной жизни. О. Николай является клириком кафедрального храма Трех Святителей в Париже и, одновременно, руководителем Паломнического центра Корсунской епархии Русской Православной Церкви Московского Патриархата (о деятельности Паломнического центра можно узнать на сайте palomnikfr.com). На Западе есть много величайших христианских святынь, и возглавляемые о. Николаем группы до двухсот человек совершают паломнические поездки к ним. В Дивееве о. Николая сопровождала его заместитель, Инна Бочарова. Он взаимодействует со священниками принимающей стороны, оговаривает условия поклонения, а Инна решает вопросы, связанные с размещением и жизнеобеспечением паломников.

Мы поговорили с о. Николаем о том, как удивительным образом «работают» христианские святыни, о взаимодействии православных с католиками и о новом витке популярности прп. Серафима после перевода романа П. Тужилкина «Пламенный» на французский язык...

Святыни собирают русских за рубежом

– Отец Николай, как вы совмещаете организацию паломнических поездок и окормление православных во Франции?

– Эти служения даже с пастырской точки зрения дополняют друг друга. В самом Париже есть около двадцати православных приходов, которые становятся центрами притяжения и консолидации как наших соотечественников, так и православных французов. Поэтому в Париже решать свои личные и социальные проблемы православным легче. А в провинции, где не было естественных центров эмиграции, эти люди разрознены. Как показала жизнь, сейчас русским очень трудно объединяться. И кроме православия нет другой платформы, на которой возможно такое объединение.

   После революции Франция приняла сотни тысяч русских. И сейчас для большинства их потомков за три поколения русский язык и культура уже отошли на второй план. Если же говорить о провинции, то там просто нет русской среды, нет русских женихов и невест. Вновь прибывшие — это девушки, которые соединили свои судьбы с французами, иногда очень искусственно, с помощью интернета. Это мужчины, которые решились податься на заработки не просто в соседний город, а «на страну далече». Иногда эмиграция это — выход из какой-то драматичной ситуации. И тогда удивительным образом, Промыслом Божьим святыни, которые рассеяны по всей территории Франции, становятся единственными центрами духовной и культурной жизни, центрами собирания русских.

– Батюшка, известно, что вы основали уже восемь православных приходов в провинции: в Марселе, Аррасе, Гренобле, два прихода в Страсбурге, в Нанси, в Сен-Николя-де-Пор, общину у мощей св. царицы Елены — почти половину всех приходов РПЦ МП во Франции. Что общего у этих приходов?

– Все они образовались возле святынь и на площади католических церквей, которую нам предоставили безвозмездно. Дело в том, что после войны фактически прекратили свое существование все общественные и культурные ассоциации, организованные первой волной русских эмигрантов. Утрачены здания и помещения, которые они имели. Поэтому приходится начинать все сначала.

— Кто ваши прихожане?

— Основу нашего прихода храма Трех Святителей составляет экономическая эмиграция последних лет. И что особенно радостно, в Париже 10-15 % прихожан — русские студенты и аспиранты, которые после перестройки стали учиться во Франции.

Наш Паломнический центр базируется в Париже при кафедральном соборе Трех Святителей, т. к. два других прихода Московской Патриархии  имеют более узкое направление работы и не ставят целью окормление верующих на всей территории Франции. Например, приход во имя иконы Божией Матери «Всех Скорбящих Радосте» и прп. Женевьевы еще в 1930-е годы начал совершать богослужения только на французском языке. Они проделали огромную работу по переводу всего богослужебного цикла.

— Почему французы приходят к православию?

— Православные — в отличие от католиков — не ищут, кого бы просветить и поглотить, но стараются светить миру и принимают тех, кто приходит сам. Католическая Церковь сейчас переживает очень глубокий кризис, являясь жертвой своих догматических тупиков. И люди, встречаясь с православием, начинают их сравнивать, задают много вопросов.

Например, один из тупиков следующий. Мы знаем, что Франция считается родиной «свободной любви». Там те, кто живут в т. н. «гражданском» браке, не расписываясь, могут спокойно причащаться. Но если человек обвенчался и затем развелся, тем самым он себя автоматически исключил из Католической Церкви. А поскольку разводов и повторных браков миллионы, то огромное количество французов не может причащаться до смерти второго супруга. Католическая Церковь в чем-то стоит на своем, невзирая на духовное состояние паствы, а в чем-то делает недопустимые уступки, действуя непоследовательно.

При этом гражданское общество опускает все мыслимые нравственные планки. Сейчас во Франции вообще не говорят о ценности Отечества — земли отцов, где твои корни. Такой проблематики больше не существует. Экзюпери во Франции не актуален, его поэтический и символический язык уже не понятен. У западного человека оказались затронуты такие глубинные архетипы, как отец и мать. Все, что написано о матери и отце, упраздняется. Останется ли при этом человек человеком?

Свято место пусто не бывает

– Отец Николай, паломничество к каким святыням востребовано более всего?

– Это, конечно, Терновый венец Спасителя в Соборе Парижской Богоматери, где присутствие русских паломников стало привычной реальностью. Покров Божией Матери в Шартре и глава Иоанна Предтечи в Амьене. Туда православные уже сами начали ездить. А среди новых маршрутов — поездка к Поясу Божией Матери в местечке Лош в долине р. Луары. Это — другой Пояс Божией Матери, но обладающий теми же благодатными свойствами, что и Ее Пояс на Афоне. Он помогает женщинам при бесплодии и других заболеваниях этой сферы, при проблемах с детьми. Француженки приходили поклониться в Лош в течение веков. А после Первой мировой войны, в которой Франция понесла очень большие потери, произошел спад народной религиозности и эта святыня оказалась в забвении.

– Во время паломничества вы совершаете Божественную литургию в католических храмах перед хранящимися там святынями. Как такое возможно? Почему католики разрешают богослужения на их территории?

– Для святынь, вывезенных крестоносцами из Византии, в Средние века были построены красивые вместительные соборы. Сейчас — вследствие постепенной дехристинизации Запада и Франции в том числе — они опустели. Ясно, что необитаемое место разрушается. Поэтому когда мы обращаемся к католикам с просьбой поклониться, отслужить молебен (а теперь мы даже дерзаем прямо говорить, что литургию), то в 90 % случаев нам идут навстречу. А сейчас наступил новый этап, когда богослужения становятся регулярными.

Этот этап открыла св. равноап. царица Елена, возле мощей которой в 2003 году мы впервые получили разрешение регулярно совершать литургию. С 2005 года возносим Бескровную Жертву перед десницей свт. Николая Чудотворца во втором по значимости центре поклонения этому святому — в местечке Сен-Николя-де-Пор, в 15-ти км от столицы Лотарингии г. Нанси. А недавно нам предложили рядом с собором снять квартиру для нужд Паломнического центра, где можно будет открыть приемную, остановиться на ночлег. Святитель Николай подарил нам это помещение, и я радусь, как некогда праотец Авраам, когда приобрел на Святой земле место для гробницы Сарры.

Мы совершаем литургию перед Ризой Господней, который покоится в местечке Аржантей в пригороде Парижа. И в последний раз по моей просьбе католики разрешили православным паломникам устроить после богослужения братскую трапезу в приходском доме. Они открыли трапезную человек на двести и оставили нас там, а сами ушли. Это — какой-то новый этап взаимоотношений с французскими христианами.

– А если бы с подобными просьбами пришли мусульмане, неужели бы их тоже пустили?

– Конечно, нет. Да они бы и не пришли с просьбой. Мусульмане могут захотеть взять или купить пустующую церковь, если она выставлена на продажу (и такие предложения уже есть). Католики прямо говорят православным: «Просите разрешение постоянно совершать богослужения. Потому что нас одолевают мусульмане, которые утверждают, что католические храмы пустуют, а у них – многие тысячи верующих». И это — чистая правда.

Французы просят привезти сухарики от батюшки Серафима

– Отец Николай, как во Франции приняли художественную книгу о прп. Серафиме?

– Тираж французского издания романа Павла Тужилкина «Пламенный» вдвое превзошел издание на русском языке и составил 4 тыс. экземпляров. Это — единственная книга саровского автора, переведенная на французский язык. Причем, директор такого солидного издательства, как ИМКА-Пресс, Никита Струве отметил хорошее качество перевода. Верующие с удовольствием раскупают и читают ее.

Французы уже знали о прп. Серафиме из традиционных источников: переложений жития Преподобного Зандер и Горяиновой, из новых французских переводов и широко известной беседы старца с Мотовиловым. А сейчас они познакомились с романом «Пламенный».

Надо сказать, что в русской церковной среде эта книжка встретила сдержанный прием, показалась слишком вольным пересказом жития святого. А в среде еще не воцерковленной русской интеллигенции наоборот, после ее прочтения лучше представили себе прп. Серафима и его подвиги. Чтобы дать читателю возможность прикоснуться к сверхъестественному, автор использовал сравнения, символы и примеры из окружающего нас мира. Я считаю, что Павел Владимирович проявил гражданское мужество, когда взялся за такую серьезную тему — изложить житие прп. Серафима глазами современника, чтобы приблизить его к нецерковным людям.

Поясню свою мысль. Например, я недавно беседовал с мужчиной, который уже пять лет ходит в церковь, но еще не прочел Новый Завет, а про святоотеческую литературу даже и не слыхал. Что будет, если он откроет труды святителей Игнатия Брянчанинова и Феофана Затворника, которые опираются на этот пласт духовной культуры? Он ничего не поймет. Тем более вышесказанное относится к французам, не знакомым с русской историей. И эти авторы поэтому почти не переведены на европейские языки,. А в беседе прп. Серафима с Мотовиловым сравнения просты и понятны, поэтому ее читают. То же самое произошло и с романом «Пламенный».

Книгу Тужилкина переводила моя знакомая, француженка Катрин Бремо. Катрин — примерная католичка, при этом она филолог-русист, защитила диссертацию в Нижегородском университете, бывала в Дивееве, увлечена Россией (на Западе есть немало таких людей). Я ей дал почитать роман «Пламенный», и ей понравилась живая манера изложения. Она сделала перевод за год, а через несколько недель мы уже нашли издателя.

– Каким вы видите будущее Паломнического центра?

– Бывшие католики-французы, которые перешли в православие, все больше просят меня показать им Россию. Их еще не так много, но это — самая активная часть прихожан. Они служат Церкви всем, что у них есть: талантами, личным временем, материальными средствами. Часто их нелегкий выбор сопряжен с внутрисемейными конфликтами, особенно со старшим поколением, которое воспринимает такой шаг, как предательство веры отцов.

Православным французам сложнее поклоняться своим святыням, т. к. это сопряжено с контактами с католической средой. Доходит до смешного. Гид проводит экскурсию, например, в Шартрском соборе, взахлеб рассказывает об уникальных средневековых витражах, а спроси его о Плате Божией Матери, что это такое, он досадливо отмахнется...

Когда я сказал, что буду набирать группу для поездки в Дивеево, меня без конца теребят не русские, а именно французы. Они почитают Преподобного и хотят прикоснуться к этой земле. Я бываю в Дивееве и привожу для них современные книги и фотографии. В них французы видят то, чего в Европе совсем нет. Что говорить, если в Дивееве была потрясена даже моя помощница Инна (она из Донецка, во Франции живет 15 лет), увидев в Дивеевском монастыре три огромных собора, один красивее другого, тысячи паломников и, зная что 30 лет назад здесь была духовная пустыня.

К сожалению, в Дивееве нет экскурсоводов, говорящих по-французски. А в Сарове есть такие люди. Поэтому было бы замечательным более тесное взаимодействие Сарова и Дивеева.

– Отец Николай, поясните, что именно привлекает верующих французов в Дивеево?

– Духовное возрождение, которое по пророчествам должно начаться в России, ощущается в Дивееве в полной мере. Мы наблюдаем строительный спринт, за два года возвели громадный Благовещенский собор, украшенный мозаикой. Во Франции такие темпы храмового зодчества были только в Средние века. Святую часовню для того, чтобы в ней достойно разместить Терновый венец Христа, строили пять лет. Это — примерно треть готического собора Парижской Богоматери. А  собор Парижской Богоматери  около  нее строили сто лет.

 В наши дни если и возводят католические церкви, то это  простейшие железобетонные конструкции с примитивным внутренним убранством. Невзрачны в Европе и облачения священства, которые становятся в России все более изысканными. Где использовать красоту, как не при богослужении, которое есть общее дело, в отличие от нашей частной жизни!

А сколько здесь народу! В алтаре служат священники из разных стран. Во Франции всего три-четыре места, куда съезжаются паломники, а в России — множество. Кроме того, в Европе нет такого благочестия. Когда в соборе Парижской Богоматери служат мессу, вокруг молящихся продолжают сновать экскурсии, проталкиваться любопытные. А здесь во время евхаристического канона двери закрываются, все стоят и молятся.

Крестный ход Саров-Дивеево-Саров как социологический феномен становится все более репрезентативным. В первые годы три четверти его участников были из Сарова и четверть — из округи. А теперь там люди из разных уголков России, ближнего и дальнего зарубежья, есть представители элиты, военные, все больше становится мужчин.

И французы хотят соучаствовать в этом возрождении веры, о котором они знают и которое чувствуют по многим признакам. Если раньше русская элита увлекалась Западом и ездила туда набираться ума-разума, то теперь французы мечтают глубже познакомиться с православием, прикоснуться к России.

Инна:

— Хочу сказать, что французы попросили меня привезти им из Дивеева освященные сухарики от батюшки Серафима. И еще. Теперь я поняла, почему о. Николай рвется в Россию. В Европе русский человек чувствует опустошение.

– Отец Николай, а как же Терновый венец Спасителя, Покров и Пояс Божией Матери, мощи Иоанна Предтечи, царицы Елены, свт. Николая и других святых?

– Да, там есть великие святыни. Но святыня кормит той благодатью, которую излучают люди, вдохновляющиеся около нее. Поэтому мы не имеем права горделиво надеяться, что если мы придем и помолимся, то что-то должно произойти. На самом деле и очередь к святыне, и обстановка, и какие-то инциденты — все это часть общего действа поклонения. У протестантов — «где ты и Евангелие, там Христос». А у нас — «где двое или трое собрались во имя мое, там Я посреди них…» Причем, между этими двумя-тремя должно быть согласие. Поэтому на Западе происходит духовное истощение, это отражается и на состоянии русской эмиграции.

Православные во Франции, несмотря на обилие святынь, которые их окружают, все равно оказываются в некоей пустоте. Оскудело монашество, почти не осталось людей, готовых служить Богу всей своей жизнью. Церковь в России — наша Мать, а мы — только ее отблески. И это чувствуется все больше.

За этим мы едем в Россию. Не на крестный ход, как на духовный перфоманс, не за этнографией. Я еду в Россию, чтобы прикоснуться к ее соборной душе, которая очищается и становится все лучше. А интенсивная духовная жизнь бывает около святынь.