В храме в честь святых Царственных страстотерпцев 2 июля священник и прихожане поздравили с 50-летием сотрудника храма Вадима Николаевича Никифорова, который трудится в церкви большую часть своей жизни, уже 28 лет. Мы попросили юбиляра немного рассказать о себе.

– Вадим, вы пришли в единственный тогда в городе храм Всех Святых, когда вам было 22 года. Чем вы занимались тогда, и какой круг ваших служебных обязанностей сейчас?

– Когда я в 1995 году пришел помогать в храме Всех Святых, еще официально не трудоустроился, то выполнял все, что попросят: мыл полы, чистил подсвечники, разбирал иконы на чердаке. О вере ничего не знал. Для меня первыми наставниками в православной вере были отец Герман (Здоров) и церковница (завхоз) храма Всех Святых Мария Ульянова. Она была богобоязненная, учила меня в храме молчать. Даже если нужно по делу, скажет: «Выйди из храма и там разговаривай». Они заложили во мне такое отношение к храму, которое сохраняется до сих пор.

По первой профессии я фрезеровщик, но обучился на курсах и стал столяром. В первые годы выполнял много столярных работ в мастерской при храме Всех Святых. Делал киоты и рамки для икон, аналои. У нас деревообрабатывающие станки были не очень точные, но до сих пор на иконах в алтаре наши самодельные рамки. Теперь принято закупать готовую церковную утварь, это дает возможность выдержать резную отделку икон в храме в едином стиле, что красивее смотрится. Надеюсь, что постепенно обновится и храм Всех Святых, который в течение 30 лет был «донором» для строящихся приходских храмов, ведь из него брали утварь для них.

Когда достроили храм в честь святых Царственных страстотерпцев, я перешел в него разнорабочим. Здесь приходится постоянно выполнять работу дворника (чистить снег, косить траву, мести дорожки), и время от времени чинить то, что сломалось: дверь, замок. Если же возникает столярная работа, снова иду в мастерскую храма Всех Святых. Иногда помогаю в других приходских храмах, где нет рабочих.

– Почему вы раньше постоянно алтарничали, а теперь перестали?

– После смерти отца Германа в 2011 году я делаю это все реже. Наверное, батюшка меня как-то подбадривал. А когда я перешел работать в Царский храм, сюда же стал ходить на службу, а тут алтарников хватает, пришли молодые ребята. Другая причина в том, что когда я алтарничал, испытывал большую духовную нагрузку. Очень серьезно относился к службе, был предельно собран, пытаясь не пропустить ни одного слова. Не знаю, как другие, но мне каждая служба давалась нелегко, после нее я чувствовал себя разбитым, это мешало в работе. Одно время алтарничал в Саровском монастыре, там вообще было много искушений. Как говорил отец Герман: «Молитва — самый тяжелый труд». Конечно, если на службе глазеть по сторонам, этого не поймешь.

Кстати, игумен Никон (Воробьев) писал, что на клиросе трудно помолиться со вниманием, от души. На клиросе отвлекаешься на красоту пения, если читаешь — на звучание голоса, а когда просто стоишь в храме, то можешь постараться собрать ум на молитву. Если отвлекся, пытаешься вновь сосредоточиться.

– Многие ищут работу, где больше платят. Открывается больше возможностей, жизнь интереснее. А в церкви платят мало. Что вас здесь удерживает?

– Я пробовал работать вне церкви, но выдержал только два месяца. Работал на станке без перерыва. Ко мне подходили люди из бригады и говорили: «Отдохни, зачем ты так убиваешься, ты же не на сдельной оплате?» Но моя душа тосковала, и я не находил себе места. Приходил домой уставший и опустошенный, как будто вообще ничего не делал и прожил день зря. А в храме даже если сделаешь незначительную работу, возникает ощущение, что ты прожил насыщенный, хороший день. Кроме того, в храме есть возможность подойти к батюшке, поисповедаться. В храме дух совсем другой, не сравнить ни с чем. За столько лет я сроднился с ним. Нет разделения, когда всю неделю ходишь на работу, а по воскресеньям — в храм. Для меня храм и работа — одно целое.

Конечно, отец Герман разжигал во мне искру духовной жизни, а теперь без него мне тяжеловато. Cвятой Иоанн Кронштадтский писал, что ведет дневник, чтобы видеть свои уклонения от закона Божия, «вперед ли идешь или же остановился в своем движении, или даже назад подался». Может быть, и я в чем-то отступил и назад подался? Но, думаю, самое главное — донести до конца хотя бы самую малость, которой я стараюсь держаться: посещать храм, чаще исповедоваться и причащаться. Без этого в храме не продержаться. Много людей пытались трудиться в храме, не приступая к Таинствам, относились к этому, как к обычной работе. И сразу же начинались искушения от врага рода человеческого: то платят мало, то грубо обошлись, то здесь все не так, даже «хуже, чем на производстве». Отец Герман мне говорил: «Вадик, никого не осуждай в храме, каждый сам за себя ответит. Не злись и не раздражайся. Ни кого не смотри и занимайся своим делом». Я к этому привык. Не вникаю в чужие дела, и мне на душе спокойно. А если порой забуду эти наставления, они все равно всплывают в голове, и иду на исповедь. Ум устремляется ввысь, но если оглянешься, то понимаешь, что еще малого не исполнил. Приходится опуститься на землю и идти вперед маленькими шажками.

А в материальном плане большего, чем у меня есть, мне не надо. Я к этому не стремлюсь. Всего хватает. Когда пришел в храм, поменялся взгляд на многие вещи. Думаю, как все в жизни идет, так, значит, и угодно Богу. Может быть, мне многое хотелось бы сделать по-своему, но не получается. Смиряюсь и думаю: «Ладно, пусть так будет. Слава Богу за все». Столько жизненных трагедий видишь, когда люди пытаются исполнить свои желания любой ценой. Поэтому лучше жить со страхом Божиим, прося у Господа помощи на каждый день.

– Вы были свидетелем возрождения православия в Сарове. Какие события запомнились больше других?

– Cамые яркие воспоминания остались от подготовки и празднования в 2003 году 100-летия канонизации прп. Серафима Саровского. У нас была небольшая бригада: Дмитрий Фильцын, Сергей Бисяев, Вячеслав Савосин, я и Владимир Руднев, который тогда был завхозом храма Всех Святых. Мы делали и устанавливали кресты на Дальней пустынке, готовили к освящению храм в честь прп. Серафима Саровского. Работали с утра до ночи, не чувствуя усталости, на одном дыхании. А когда 30 июля приехал Святейший Патриарх Алексий II и делегаты всех 15-ти Поместных Православных Церквей, это напоминало Вселенские церковные соборы в древности. 31 июля крестный ход вышел из Сарова в Дивеево. Провожая мощи батюшки Серафима, рядом с ними немного прошел Президент В. В. Путин, и я шел рядом с ним. Сейчас такое даже трудно представить…

Одно время мы обслуживали Дальнюю пустынку. Вручную валили дровяной лес (березу) на Протяжке. Там же недалеко находилась пилорама, где стволы распиливали на доски, их отвозили в столярную мастерскую, а оставшееся шло на заготовку дров для отопления домика-кельи прп. Серафима Саровского.

Вспоминается, как отец Герман хотел найти 19-тонный монастырский колокол «Тысячник» и поставить его как памятник на территории Саровского монастыря. Зимой приехали москвичи с приборами. Мы расчистили от снега место на р. Сатис, где, по словам старожила города, затонул этот колокол. Это за двухэтажным зданием из красного кирпича, где сейчас расположена иконописная мастерская. Тот человек лично видел, куда упал колокол, покатился со склона и погрузился в реку. Когда мы расчищали участок, все почувствовали запах ладана. Решили, что Господь подает добрый знак. Приборы показали металл, а уже летом вызвали сотрудников МЧС, они прокалывали песок в поисках колокола. Нашли металлическую кровать, крышку люка колодца и др. Но там ил толщиной метра два, и колокол предположительно внизу, так как течением его унести не могло. Наверное, его затянуло вглубь под воздействием большого веса. У батюшки тогда не было возможности довести поиски до конца, и все заглохло.

– Некоторых людей в церкви привлекают чудеса. А вы видели нечто подобное?

– Скорее, слышал. Раньше в храме не было сигнализации, приходилось сторожить и ночевать там. Мне одному было жутко, поэтому я брал с собой друзей, и мы слышали какие-то голоса или напевы. Однажды мы с родной сестрой услышали церковное пение, как будто мужской хор пел панихиду. Сестра подошла и спросила: «Ты что-то поешь?» Но я тогда не мог петь панихиду, это песнопение узнал позже. Может быть, это как-то связано с тем, что изначально это был кладбищенский храм, в котором совершали отпевания? Подобные свидетельства я слышал и от других людей. Ныне покойный ночной сторож Валентин Тихомиров говорил, что отчетливо слышал голоса, которые читали «Трисвятое» и другие молитвы. Но это больше похоже не на чудеса, а на искушения и страхования.

Раньше батюшки меня часто брали с собой на требы: освящение квартир, панихиды, соборование тяжелобольных. Однажды протоиерей Александр Брюховец в неврологическом отделении больницы соборовал лежачего старичка. Перед этим священник сказал ему: «Если тебя Господь исцелит, нужно обязательно ходить в храм». Тот что-то невнятно ответил. Во время Таинства жена дедушки брала его обездвиженную руку и ею крестила его. А на следующий день отец Александр поехал его причащать, уже без меня. Потом он взволнованно рассказывал, что когда вошел в палату, больной сидел на кровати и брился. А поскольку старик временами впадал в беспамятство, медсестры его спросили, кто к нему накануне приходил? Тот уверенно ответил: «Батюшка». – «А что он делал?» – «Снял с меня черную шапку».

Таких случаев было много, всего не упомнишь. Если же говорить о чудесах, то из них состоит наша жизнь, потому что Господь помогает. Иногда чувствуешь, что дело тебе не по силам, но с Божьей помощью все получается.

– Изменилась ли приходская жизнь?

– Сильно изменилась, но я и сам изменился. Когда пришел в церковь, все мне было в диковинку, а сейчас — вошло в привычку. В фильме «Место встречи изменить нельзя» Шарапов говорит, что на войне у разведчиков от долгого смотрения глаз «замыливался», и они начинали видеть то, чего нет. А новые бойцы видели все, как есть на самом деле. Может, и у меня зрение «замылилось»? Когда был жив мой духовный наставник отец Герман, для меня все было по-другому.

– Вы счастливый человек?

– Думаю, да. Я ни о чем не жалею и всем доволен. Друзья порой отчитывают меня: «Ты лентяй. Почему ни к чему не стремишься? Тебе надо купить современный телефон, освоить интернет, компьютер». Но мне это не интересно, я обхожусь без компьютера, живу с простым кнопочным телефоном. У меня есть другие дела, например, потрудиться на огороде, помочь пожилым родителям, сбегать в магазин, аптеку. Работы хватает. А на досуге я лучше какую-нибудь духовную книжку почитаю.