Театр называют храмом искусства. Правда, православные предпочитают ходить в другой храм и поэтому часто далеки от современного искусства. Решив повысить собственную «культурность», я побывала в Саровском драмтеатре на предпремьерном показе для СМИ нового спектакля по пьесе Дмитрия Пригова. Зацепило название «Катарсис, или Крах всего святого». Интересно же, до какой степени не осталось ничего святого? 

В постановке участвуют два актера: он и она. В начале действа сразу был сделан ряд заявлений. Первое: это не обычная театральная постановка, а акция. Второе: ставится задача вывести зрителя в позицию участника происходящего на сцене. И третье: зрители больше всего любят смотреть убийство. Все дальнейшее представление было реализацией данного замысла.

Реальные убийства «на бытовой почве», о которых мы читаем сводках происшествий, наверное, выглядят не слишком эстетично. Пьяное застолье, скандал, матерная ругань… А на театральных подмостках все помещено в культурный контекст. И страсти у героев – более тонкие и изощренные. Что, впрочем, не меняет сути дела.

Вначале кажется, что герой – демон-искуситель, а героиня – невинная жертва провокации. Он методично унижает ее человеческое достоинство, вытаскивая на всеобщее обозрение подробности ее личной жизни. Зачем? Чтобы вызывать изнутри нее убийцу. Мы сочувствуем ей. Но наступает переломный момент спектакля – когда эта хрупкая женщина обнаруживает свою главную страсть – гипертрофированное тщеславие – и кричит: «Зрители пойдут на меня! Меня знают, а тебя никто не знает! Я буду первой! Я! Я! Я!»

В пьесе автора, Д. Пригова, утверждается циничный взгляд на жизнь, где все – игра, ничего святого нет, и даже смерть показана как фарс. Встал, отряхнулся и пошел, болтая о пустяках… Смысл происходящего – показать, что культурный слой в человеке тонок, немного поскреби его и обрящешь зверя. «Катарсис – это ложь! И искусство тоже ложь! – исступленно кричит герой, обещая зрителям «искусство реальное, как жизнь»...

После спектакля режиссер-постановщик (актер драмтеатра Евгений Цапаев) и актеры – Егор Лябакин и Наталья Гришагина – пообщались с прессой. – «Кратко скажите, о чем этот спектакль?» Режиссер не смог ответить на этот вопрос журналиста. Бывает. Он считает, пусть зритель понимает это, как хочет. Актрисе задали вопрос, почему ее героиня вытерпела многое, но сорвалась из-за ерундовой причины? Она ответила, что это просто явилось последней каплей, после которой «его нельзя было не убить»… Что это? Оправдание убийства?

Убийство преподносится как цель, как некое достижение: «У вас получится. Вы это можете…» Для этого нужно преодолеть в себе культурного человека и в первую очередь христианские основы культуры, заповедь «не убий». А что же зритель? Утверждается, что он хочет крови, как и много веков назад, когда шел смотреть гладиаторские бои или казнь на гильотине. Получается, что зритель – соучастник преступления, ведь без него «акция» не состоялась бы.

Полезно ли начинающим актерам играть такие роли? Полезно ли зрителям оказаться в тяжелой атмосфере безысходности, когда на сцене происходит провоцирование героини на преступление? Все это грустно. Но… Если бы режиссеру и актерам удалось в совершенстве воплотить замысел автора, то театр был бы страшнее и непригляднее реальной жизни, где все-таки есть место любви, жертвенности и состраданию. Но им, к счастью, это не удалось. По независящим от них причинам. Лица юных актеров были столь чисты и не испорченны, что все их заламывания рук и потуги сыграть людей с прожженной совестью не выглядели убедительно.

Вывод: крах всего святого я увидела, а катарсиса (в пер. с греч. – очищение, возвышение, оздоровление) – нет. Концептуальное убийство искусства не состоялось.