Городской курьер. 1996, июнь.

В. Назаров

30 мая в Доме ученых состоялось собрание Сарово-Дивеевского отделения Всемирного русского народного собора. В президиуме — глава администрации города, заместитель научного руководителя ВНИИЭФ, два митрополита, епископ, председатель Союза писателей России и генерал. Да простит мне читатель, что не называю фамилий этих уважаемых людей.

С блистательной и очень артистичной речью выступил митрополит Кирилл, который подробно пояснил публике суть и значение соборности как идеи, имеющей историческое значение для России. Митрополит говорил, что современный Собор ставит целью служение и объединение Отечества. Задачу русского Собора он видит в национальном возрождении русского народа и заботе о его судьбе.

Чем больше я слушал митрополита, тем явственнее ощущал нарастающую тревогу. Россия — многонациональное государство, а Собор, в сущности, заботит только русский народ, как будто все другие малые народы остаются за пределами соборности. К тому же надо заметить, что соборное движение находится под руководством православной церкви. Да и сама традиция проявляет соборное начало в русской истории прежде всего как религиозная и политическая методика служения истине, провозглашаемой Евангелием. Никто не может возражать против соборности вообще как объединяющего начала российского народа. Однако отделение русского народа ничего доброго не обещает нашей стране, кроме обострения национальной проблемы.

Митрополит Кирилл с негодованием обрушился на бывшего священника Глеба Якунина, объявившего Собор шовинистической организацией. Но уже в этом возмущении кроется сомнение в правоте митрополита.

Сама по себе процедура проведения Собора показательна неким авторитаризмом, противоречащим принципам единогласия — главному критерию соборности. Публика выслушала несколько докладов, заранее запланированных устроителями, но не получила возможности высказать свою точку зрения на преподнесенные докладчиками идеи. Я, например, не разделяю точки зрения митрополита Кирилла на то, что русский язык нуждается в защите путем запрета применения иностранных слов, как это делается во Франции. Это не только ошибочная, но и вредная концепция. Русский язык — живой организм, развивающийся по особым, часто неведомым законам, и вторжение в это развитие недопустимо. Мне хочется опереться в своих утверждениях на слова основателя нашего литературного языка А. С. Пушкина, который великолепно владел французским языком и даже мыслил на нем. Тем не менее он писал, что французский язык консервативен по своей сути, поскольку не допускает проникновения иностранных слов, в то время как русский язык интернационален и открыт для общения с другими языками. Именно это создает его богатство и гибкость.

Надо защищать наш язык не запретами, а обучением юношества. (Автор не знаком с существом проблемы законодательной инициативы ВРНС. Остроту ситуации с необходимостью защиты русского языка на государственном уровне достаточно проиллюстрировать реальной угрозой в тот момент исключения русского языка из числа рабочих языков ООН в случае бездействия Правительства РФ. — прим. автора-составителя). После окончания Собора я имел личную беседу с митрополитом Кириллом, который не привел сколько-нибудь убедительных аргументов в пользу искусственных запретов, именуемых защитой русского языка. Однако он категорически не согласился со мной, когда я предложил именовать Собор не русским, а российским. Его объяснения на этот счет, такие, как исключительность, жертвенность русской нации, еще более укрепили меня в мысли, что Собор в том виде, как он создан, будет способствовать не консолидации народов России, а углублению опасной конфронтации.

Я хотел бы обратить внимание общественности на то обстоятельство, что вокруг Сарово-Дивеевского отделения Всемирного Русского Народного Собора объединились высокие должностные лица нашего города. Хочется верить, что они не поддерживают сомнительную идею объединения русского, а не российского народа. Если есть в нас нечто соборное, так это интернационализм.