Поздравления на дому семей, воспитывающих детей с ограниченными возможностями здоровья. Что стоит за этими словами? Для православных волонтеров это — встреча с непростыми человеческими судьбами, выход из зоны собственного комфорта и работа души. Об этом рассказ Маши Курякиной.

Сегодня я — Снегурочка. Вчера я уступила эту роль Аленке, а сама была Осликом в забавной серой шапке с ушами, махровом комбинезоне и перчатках-копытцах. Я говорила, что мне совершенно все равно, кем быть, но, конечно, немного лукавила. Костюм Ослика действительно очень милый, но в глубине души я все еще мечтаю быть принцессой в красивом платье… Поэтому сейчас я со счастливой улыбкой надеваю белую пушистую шубку и вплетаю голубые ленты в косы.

— Маруся, ты настоящая Снегурка! — говорит мне добрая женщина Ирина, ответственная за костюмы. — Только бледноватая какая-то. Давай-ка мы тебе щеки подрисуем краской.

Я недовольно бурчу:

— Нормальные щеки... И вообще, Снегурочка же холодная, откуда у нее красные щеки? Я за натуральность!

Но она не слушает и втирает мне в кожу какой-то красноватый порошок для детского грима.

— Так гораздо лучше, — улыбается она и спешит к моему Деду Морозу.

Дед Мороз по имени Сергей, тридцатилетний отец двух милых девочек, тем временем пытается запихнуть себе под кофту подушку.

— Что ты делаешь? — интересуется костюмер.

— На мне шуба висит, как на вешалке, никакой солидности, — вздыхает он.

— Кушать надо хорошо, — заботливо говорит Ирина, замазывая густые черные брови моего товарища белой краской.

— Да я кушаю, — оправдывается Сергей.

Нам выдают подарки, конфеты и заготовки для мастер-классов. Мы уже почти выходим на улицу, но спохватываемся, что бороду-то Дедушке Морозу не взяли. Возвращаемся. Оказывается, что все парики разобрали другие волонтерские бригады, а нам остались только две бороды. Пытаемся приспособить одну из них на голову, и после долгих усилий у нас это получается. Дедушка придирчиво смотрит на себя в зеркало, пытаясь спрятать резинку, на которую крепится борода, под жесткие непослушные кудри. Я начинаю нервничать, а Сергей виновато успокаивает меня:

— Понимаешь, это очень важно. Если дети увидят резинку, то все...

Наконец мы подходим к машине. Сегодня все мужчины-волонтеры оказались задействованы в других бригадах, поэтому мой Дедушка, кряхтя, садится за руль и надевает очки.

— Так, внученька, говори мне, что там сзади творится. Я из-за бороды ничего не вижу, сплошная слепая зона.

— Хорошо, Дедушка. Аккуратно, сзади в метре бордюр…

Поначалу смешно называть друг друга сказочными именами, постоянно переходишь на настоящие. Но когда заходишь в квартиру к детям, нужно забыть, что под бородой скрывается Петя или Леша, иначе сказка будет испорчена. Это похоже на взаимоотношения учителей: наедине они могут быть Ленами и Танями, а перед учениками — только Еленами Ивановнами и Татьянами Леонидовнам. Но мы с Сергеем уже несколько лет работаем в паре, поэтому без проблем вживаемся в уже привычные образы.

— Дедушка, какой у нас план действий?

— Так-с… Сегодня у нас три адреса, все рядом, только не помню, куда вначале. Можешь посмотреть? У меня в кармане бумажка.

Я лезу в карман Дедушкиной шубы и достаю путевой листок. В нем указаны адреса, контактные телефоны родителей, имена детей, их возраст, диагноз и особые медицинские рекомендации.

— Сейчас нас ждет семья Петровых. Коля, семь лет, проблемы с опорно-двигательной системой, задержек в умственном развитии нет. Есть старшая сестра Аня, тринадцать лет.

— Подвижные игры отменяются… Семь лет — уже большой мальчик. Сразу вместе зайдем?

Мы знаем, что это немного рискованно. Обычно я захожу в квартиру одна, чтобы наладить контакт с ребенком. Ведь для многих появление постороннего человека в ярком костюме — серьезное испытание. В этом смысле у меня большое преимущество: я меньше и тише огромного Деда Мороза. Но даже на меня ребенок вначале недоверчиво смотрит, прячется за мамину юбку, убегает из комнаты, иногда даже плачет. Я ласково говорю с ним и стараюсь незаметно приблизиться, чтобы взять его за ручку. Если тактильный контакт будет налажен, я смогу предложить позвать Дедушку, который заблудился по дороге.

— Мы уже подъезжаем. Наберешь номер?

— Я уже… Алло! Это Колина мама? Вам звонят помощники Деда Мороза. Вы нас ждете? Мы через десять минут будем. У вас домофон? Да, хорошо.

— Ну что?

— Нас ждут. Сказали, что во дворе снег не чистили, лучше припарковаться возле магазина.

Мы вылезаем из машины. Я беру свой мешочек с конфетами и загадками, Дедушка свой классический красный мешок и посох явно китайского происхождения, о чем свидетельствуют отклеивающиеся бусы и стразы.

— Ну что, внученька… С Богом!

Мы пробираемся по сугробам к подъезду. На втором этаже возле мусоропровода курят мужики в домашней одежде и тапочках.

— О, глянь! Дед Мороз со Снегуркой идут!

— С наступающим праздником вас! — говорит Дедушка раскатистым окающим басом.

— Слушай, реально… И вас с праздником!

— Вот, угощайтесь, — с улыбкой протягиваю им горстку конфет.

— Знаете, нам как раз очень Снегурочки не хватало, — улыбаясь черными зубами, говорит один из них, дергая меня за косичку. — Зайдете к нам?

Я резко отшатываюсь, и, путаясь в шубке, бегу за Дедушкой, который уже поднялся на следующий этаж.

— Что, запыхалась, бедненькая? — заботливо интересуется Дед Мороз.

— Нет, — говорю я, часто дыша от только что пережитого страха. — А вот и наша квартира.

— В лесу родилась елочка, — начинаем мы тихо напевать, нажимая на звонок.

За дверью слышится взволнованный голос и быстрые шаги.

— Коленька, смотри! Кто это к нам пришел? — открывает нам дверь молодая красивая женщина в вечернем платье.

— Здравствуйте, здравствуйте, мои дорогие! — сквозь пышные седые усы говорит долгожданный гость. — Коленька, да ты ли это? Как подрос за год! Узнал ли ты меня? «Он и добрый,/ он и строгий,/ бородой до глаз зарос,/ красноносый,/ краснощекий./ Кто я?»

— Де-душ-ка Мо-роз! — дружно отвечают мама и папа.

Коля, конечно, тоже знает ответ. Но он рассматривает нас, смущенно улыбаясь и желая понять: друзья ли мы, можно нам доверить свои секреты и дать подержать в руках любимую машинку?

— А ты — Снегурочка, — говорит он мне, особенно подчеркивая букву «р». Видимо, он освоил ее недавно, и произносить ее доставляет ему особое удовольствие.

— Да, «я Снегурочкой зовусь,/ Дед Морозу внучкой./ Поздоровайся со мной/ своей теплой ручкой!»

Коля при поддержке папы делает шаг навстречу. Его тело непослушно вздрагивает, но руку он мне жмет уверено, как настоящий мужчина.

— А елочку вы к нашему приходу нарядили?

— Конечно! Николай, веди гостей к нашей елочке, — смеется папа.

Папа смеется… Эта семья относится к счастливому меньшинству. Ведь обычно мужчины не выдерживают, и остается с больным малышом одна мама. А в этой квартире пахнет счастьем. Ведь если у мамы остаются силы надевать вечернее платье и делать прическу, а папа смеется и помогает детям украшать елку, то не является ли это доказательством того, что в этом доме все на своем месте?

— Здравствуйте, — встречает нас возле елки девочка в рваных джинсах и футболке с изображением зарубежной музыкальной группы.

— Аня, я же просила тебя одеться красиво, — тихо говорит ей мама.

— Так я и оделась, — грубовато отвечает девочка, поправляя на руке браслеты с металлическими шипами.

— Кто же это у нас? Неужели Анечка! А была вот такой, — удивляется Дедушка, показывая рукой в воздухе, какой была эта, уже без пяти минут девушка. — Что, в этом году не писала письмо Деду Морозу? А я так любил читать твои письма…

— Зато Коля писал, — небрежно отвечает Аня. Она тоже ждала нашего прихода, но своим видом показывает, что уже взрослая и не верит в сказки.

— Ну, это ничего… Я вижу, вы дружно живете, это самое главное. Тепло тут у вас… А Мороза-то вы не боитесь?

— Дедушка, да тебя уже никто не боится, — озорно отвечаю я.

— Ах вот как! — говорит Дед Мороз, шутливо угрожая своим посохом. — А если я вас заморожу?

— Не боимся, не боимся, — дразнится Коля.

— Тогда берегитесь! — начинает дуть на нас Дедушка, и мы со смехом прячемся от него за диваном…

Через час мы, мокрые насквозь, выходим из квартиры. На прощание Коля подарил нам два своих рисунка: на одном — Дед Мороз со Снегурочкой, а на другом — Человек-Паук и Бэтмен. Ане я пожелала успехов в освоении только что подаренной родителями гитары, а она сказала, что ей очень нравятся мои сережки. Родители сердечно поблагодарили нас и вручили пакет с фруктами, коробкой сока и «рафаэлками». Радостно видеть красивые лица этих, сильных духом людей…

На втором этаже по-прежнему стоят те мужики. Неприятное подозрение, что они ждут меня, подтверждается их пытливыми взглядами. Я, не поднимая глаз, бегу вниз, перепрыгивая через ступеньки. Моя радость резко сменяется каким-то неприятным чувством, по щеке предательски бежит слезинка.

— Что тут грустить… Эта семья счастливее многих, — утешает меня Сергей, по-своему поняв причину моих слез.

— Все нормально, просто соринка, — я тру глаза, устыдившись своей слабости. — Что у нас дальше?

— Андрей, пять лет, аутизм, не разговаривает, боится громких звуков.

— Я первая пойду?

— Да, конечно… В прошлый раз мы просто подарки отдали. Так что, если не получится, не огорчайся…

— Не буду.

Это неправда. Я знаю, что такие дети чувствуют малейшую фальшь, и болезненно переношу их недоверие. Для меня это как проваленный экзамен на человечность. И какая радость, когда такой малыш позволяет взять себя на руки! После этого появляются силы и желание куда-то стремиться…

Дедушка остается возле квартиры, ожидая моего сигнала, а я переступаю порог нового мира.

— Здравствуйте, мои дорогие! Узнали вы меня? — говорю я, стараясь максимально смягчить свой голос.

— Андрюшенька, видишь? К нам в гости Сне-гу-роч-ка пришла, она добрая, — гладит мама своего сына, покачивая на руках.

Андрей волнуется, услышав незнакомый голос. Он начинает хныкать и совать в рот ручки.

— Извините, он боится посторонних, — оправдывается мама, стараясь вытащить его руки изо рта.

— Ничего, — говорю я, немного робея.

Говорят, бывают школы волонтеров, где учат правильно вести себя в различных ситуациях, связанных с социальным служением. Но я хожу в обычную школу, где учат только решать задачки и писать диктанты. Это тоже неплохо, но… Как реагировать на чужое горе, чтобы не оскорбить людей своей жалостью, а утешить их? И как подружиться с малышом, который боится даже твоего голоса? Можно ли дать единый рецепт? У меня есть сердце, и я прислушиваюсь к нему — вот и вся методика.

— Андрюшенька, хороший мальчик, хороший, — я медленно подхожу и тихо прикасаюсь я к слюнявой ручке.

Он замирает и прислушивается, размышляя, продолжать плакать или нет. Я ласково перебираю его пальчики и говорю бессвязные нежные слова. Андрей кладет головку на мамино плечо. Он успокоился.

Мы заходим в зал. Там стоит маленькая елочка советских времен, укутанная серебряным дождиком. На стене в рамках висят фотографии Андрея, мамы и пожилой женщины, похожей на маму. Папы и дедушки на фото нет.

— Какую елочку Андрюша нарядил, красота! Андрюша, я пришла рассказать тебе одну удивительную историю…

Ставлю на пол плетеную корзину и начинаю доставать из нее вязанных кукол размером с ладонь. Это – Рождественское представление, называемое вертепом. Сюжет достаточно прост, но я понимаю, что Андрюша не в состоянии его понять. Зато он способен уловить настроение! Тем более, заняться нам больше нечем, т. к. в этом доме игры, загадки и мастер-классы отменяются.

— Давным-давно, более двух тысяч лет назад, жила добрая девушка, которую звали Мария… — начинаю я свой рассказ.

К явному удивлению мамы, Андрюша внимательно слушает, глядя в потолок. Но когда я запеваю тропарь, он неожиданно пугается и громко плачет. Я понимаю, что продолжать рассказ бесполезно.

— Андрюша, Андрюша… — вновь пытаюсь вернуть его доверие, но он уже боится меня и хватается за маму.

Обычно маленькие аутисты любят песни и музыкальные инструменты, а у Андрея музыка вызывает панику. Но кто же мог знать? Это как на минном поле — не знаешь, где взорвется…

— Андрюша, смотри, овечка пушистая, «ме-е-е» — достаю я игрушку из вертепа и подношу ее к Андрюшкиной руке. Он чувствует нежное прикосновение ворсинок шерсти и прислушивается к своим ощущениям. Потом берет овечку в руки.

— А теперь пусть мама посмотрит. А мама мне даст. А я тебе…

Последующие пятнадцать минут мы передаем друг другу овечку. Андрюша счастлив, он громко смеется и обнимает то овечку, то маму. Я радуюсь его радости и грущу о несбывшихся планах. «Ну и какой миссионерский смысл в передавании овечки?», — звучит в голове вопрос, но я его прогоняю. Так и до уныния недалеко…

Перед уходом я протягиваю маме пакет из волонтерского центра.

— Ой, спасибо вам огромное… С праздником!

В пакете — две большие пачки памперсов. Мне тяжело понять, как этому можно радоваться. Дверь закрывается. За моей спиной остается тихий мир маленьких непонятных мне радостей.

На улице я застаю своего товарища в компании мальчишек.

— Дед, слышь! А ты настоящий? Только честно! — беззлобно смеется какой-то семиклассник с сигаретой в зубах.

— Конечно! Конечно… нет, — говорит Дедушка. — Вы же взрослые, все знаете… Ну-ка, внученька, где твой мешочек?

И Дед Мороз щедрой рукой одаривает мальчишек конфетами. А нас уже ждет многодетная семья. Мы садимся в машину, и вскоре попадаем в одно из городских общежитий.

— В лесу родилась елочка… — уже на автомате поем, заходя в нужную квартиру.

— К нам Дед Мороз идет! Мамааа! — вылетает навстречу малышка в голубом пышном платье, за ней братик, следом сестренка, а за ней еще и еще. Скоро нас облепляют семеро очаровательных ребятишек.

— Дедушка, идем, мы тебе елку покажем! — белобрысый мальчуган ведет нас в зал.

Зал — он же кухня, спальня, кабинет и единственная комната. Сложно представить, что на такой небольшой площади можно уместить столько всего.

— Дедушка, ребята приготовили тебе стихи… — говорит мама, включая видеокамеру.

Она невысокая, полноватая, одетая как-то невпопад, но меня очаровывает своей степенной мягкостью и теплотой. Папа и дети смотрят на нее восхищенными глазами. Кому нужна холодная голливудская красота? Красота этой женщины в том, что она отдала свою красоту своим девчонкам и мальчишкам...

Дети читают стихи, поют, танцуют, показывают фокусы, играют с нами, с удовольствием мастерят поделки и все дарят маме. Смотрят вертеп, открыв рот. Потом получают свои маленькие подарки, повизгивая от счастья. Время пробегает незаметно, и мы, совершенно мокрые, вываливаемся на улицу.

— Ох, внученька, — кряхтит Дедушка.

Я тоже чувствую усталость, но она растворяется в море радости и энергии, которое только что так дружелюбно приняло нас.

— Ребятишки — чудо! Такие живые…

— Даже слишком. Чуть бороду не оторвали! Проказники!

Мы отвозим костюмы в волонтерский центр и едем домой. Теперь машину ведет самый обыкновенный гладко выбритый офисный служащий.

— Сережа, как ты думаешь, мы — не настоящие? — спрашиваю я.

От неожиданности он притормаживает и смотрит на меня.

— Конечно, мы настоящие! — горячо убеждает он. — Да, у нас фальшивая борода, но радость-то мы дарим настоящую!

Наверное, он прав… Сергей останавливается возле моего подъезда, и мы прощаемся до завтра.