Саров. Есть ли еще место, подобное ему? Лесные склоны, росчерк сплетенных у монастырского подножия рек. Во всем значительность созданья Творца...

Оглядись: это обитель преподобного Серафима. Велик пред Господом Серафим. Все дороги исхожены им. Вот идет он извилистой тропкой вдоль русла Саровки — из монастыря в свою Дальнюю пустынь. Там, на высоком берегу речки, стоит его бревенчатая келья. Сколько паломников стремилось к нему, вместившему простое и неземное! С любовью отворял Преподобный дверь своей кельи: «Сокровища мои! Радости!» Древний лес насыщен жизнью, напоен тишиной. Изгибы склонов, скрепленные корнями вековых деревьев, раскидистый кустарник. Раскрыты ладони природы — в них стяжал Преподобный выносливость и терпение.

За спиной старца в холщевой сумке книга Святого Евангелия, и в сердце Его драгоценные слова. Мысленно переносится он в Святой град Иерусалим. Тихая речка Саровка для него Иордан. Плавные очертания холмов, пригорков — как не сравнить вас с горой Елеонской, Афонской! Как легко вмещаются здесь Вифлеем, Назарет, гора Голгофа. Для святого все свято — очистилось, открылось его сердце Господу. На Дальней пустыньке все создано для молитвы. Здесь место подвигов Преподобного. И сейчас верующие старожилы покажут: здесь — Фавор, тут — Кедрон, а в этом месте крест–Голгофа, место сугубого моления батюшки Серафима.

Скольких святых подвижников помнит саровский лес! Преподобного Марка-молчальника считают предшественником батюшки Серафима: на берегу Саровки была его келья. Обитала здесь и Дивеевская блаженная Параскева. Долгое время жила в пещерах, сама же и рыла их в лесу — не зря называли ее Пашей Саровской. Исхожены наши тропки и Дивеевской блаженной Марией. Она скиталась, не имея пристанища, крыши над головой. Блаженная Пелагия Дивеевская тоже была в Сарове: сам преподобный Серафим долго беседовал с ней в келье на Дальней пустыньке, здесь благословил ее на подвиг юродства ради Христа.

1927 год. Закрыты врата обители. Стаи птиц кружат над куполами пустующих храмов, а дорога в Саров не пуста. Пестреет в праздники лесная тропа на пустыньку — цветастые шали, сарафаны и сюртуки. Сколько слез пролито, как молились здесь о ниспослании лучшей доли…

Тридцатые годы. Разгром нашей епархии, одной из самых крупных в стране. К началу 1941 года закрыты практически все храмы. Литургическая жизнь прервана. Церковная структура разрушена. А до 1917 года в Нижегородской епархии насчитывалось свыше 1300 церквей. Земле, которая не сберегла православие, Господь послал горькое лекарство, «пластырь» и «обязания»: Великую Отечественную войну.

Год 1941-й. 1 августа. День преподобного Серафима. Пешие паломники. Куда они держат путь? На пустыньку. К батюшке Серафиму. Дорога узкая, две колеи — следы от телег. 2 августа. День пророка Илии. Верующие у источника преподобного Серафима. Крестьяне окрестных сел, уцелевшие монахини, есть подводы и с Украины. Стоят, молятся в буйных зарослях трав. В разгар молебна — красноармейцы с винтовками. Стреляют вверх, разгоняют. А как побежишь? Трава по пояс, юбка длинная. Бегут, падают старушки…

Военные, послевоенные годы. А тропка-то на пустыньку не заросла! Может, ходили не занятые? Да нет. Многодетные матери, рабочие после смен. В праздник — стайками. Пробовали ночевать на пустыньке — не получалось: «страхования»...

Настю К. на работе разбил радикулит. Ей помогли переобуться (сама не смогла) и отправили к врачу. Она и пошла к Врачу, но к Какому! Как доковыляла до Дальней пустыньки — не знает. Долго и слезно молилась, прося заступничества. Молилась, распростершись на земле. Сколько прошло времени — не помнит. Встала, и оказалось, что… совсем здорова.

50-е, 60-е годы. Где взять благословение на брак или дальнюю поездку, если ближайший храм в радиусе 50 км? На Дальней пустыньке, у батюшки Серафима. Тут легко дышится. Песочек берут в «пещерке», и милостыню можно оставить — ближних помянуть. На пустыньку шагают поодиночке или по двое. В праздник стараются идти не по дороге (там могут и остановить), а наискосок — узкими тропками, леском. Каждый идет — молится. На пустыньке служба. Как загораются глаза тех, кто помнит: какая замечательная была здесь служба! Прочтут Акафист — пора домой. Возвращаются уже все вместе, дело сделано. Настроение бодрое. Одна из женщин, Мария, шутила весело. Она умела всех рассмешить, сглаживала нестроения, что случаются в женской компании. Равнодушных не было. Часто шли — хохотали, животы от смеха болели. Но однажды случилось вот что. Явился Марии в тонком сне батюшка Серафим. Сказал строго: «Мария, я тебя знаю. Ты ко мне ходишь. Но ты далека от меня». Мария была женщина умная, она рассказала об этом своим подругам. Намотали на ус.

70-е, 80-е годы. Сколько верующих запомнила наша пустынька! Праздничные, воскресные дни. Вдоль замерзшей Саровки накатанная лыжня. Дальняя пустынь. Молодежь подъедет на лыжах — палки в снег, стоят. А в мыслях: «Батюшка Серафим! Помоги!» Спросят шепотом (конспирация!) у бабушки: «А какой сегодня праздник?» — «Воскресенье, дочка. Малая Пасха».

Кто-то бывал на пустыньке ежедневно. Наша прихожанка Наталья Константиновна Салтыкова долгие годы ходила каждый день. Читала Акафист Преподобному, подметала, убирала. Дождь на дворе – она идет. Как же? Преподобный и в дождь ходил. Гололед — а как не пойти? Батюшка Серафим и в гололед на камушке стоял…

Однажды в день преподобного Серафима, как всегда, молились на Дальней пустыньке. Плотно стояли у большой его иконы — внизу, у подножия склона, в основном, женщины, но и мужчины были. Нагрянули стражи порядка. Мужчины с двух сторон подхватили икону, метнулись с ней вверх по склону — спасать. Несут, не разворачивая, ликом обращенную к людям. Уходит икона, покидает пустыньку. Колыхнулась толпа, всколыхнулось и сердце. Острое чувство: «Преподобный уходит!» И следом: «Батюшка Серафим благословляет всех!» И долго еще глубокий пристальный взгляд с удаляющейся иконы неотрывно был обращен ко всем. Ко всем…

Наша пустынька тайн не прячет, она открывает их. В начале 90-х годов стали обновляться храмы, обители. Одна горожанка решила посвятить жизнь Господу — уйти в монастырь. Она испытала себя: послужила трудницей, послушницей. Пришло время, вернулась в родной Саров завершить обычные в таких случаях дела, чтобы поступить в одну из обителей Мордовии. Перед тем, как покинуть город, решила сходить на пустыньку: «Батюшка Серафим, благослови в монастырь!» Уезжала она рано, первым рейсом, и на пустыньку вышла затемно. Идет. Тишина, вокруг никого. Холодное время года. Каково же было ее удивление, когда на Дальней пустыньке она увидела несколько крупных красивейших яблок. Словно только что разложили их — а в городе таких яблок было не купить! Удивилась. Обрадовалась. Подумала-подумала — и взяла их с собой в дорогу — сестер обители угостить. Как же это: некто привез откуда-то яблоки, ночью пришел на пустыньку, положил? Именно в этот день? Совпадение. Промыслительное?

Жизнь человека православного — реальная жизнь с Богом. Один юноша, тоже наш горожанин, принял решение послужить Церкви. Но как реально это осуществить? Порекомендовали съездить в Троице-Сергиеву Лавру, посоветоваться с опытными духовниками. Понимания с домашними не было, денег на поездку тоже. Пришел помолиться на Дальнюю пустыньку, взять благословения у Преподобного. Помолился и… тут же нашел в траве деньги. Да, знаем: оставляли на пустыньке денежки, но в основном, – так, копеечки. А тут сумма такая, что хватило на поездку в Лавру и обратно. Съездил. С большой пользой посетил.

Красота пустыньки — тоже чудо. Ненавязчивое. Весной — половодье, оживает река. Осенью — совсем загляденье. И зимой она не уступит в возвышенной своей красоте. В июле мелькнет земляника, в августе — крепкий гриб. На пустыньке кормят птиц. Ручные они слетают при первых звуках пения. Подлетят — сядут кто где, поближе. Подпевают. Все помнят, как пели птицы, когда служили литургии! Припасет пустынька в мае сныть — ту самую, что заваривал в чугунке Преподобный. И сама пустынь все та же, и так же всех ждет.

Случаются пешеходы, даже мамы с колясками. Подъезжают машины — гости. Фотографируют. Реже встретишь застывший силуэт с раскрытым Акафистом или стайку молящихся. Асфальтированная дорога до самой кельи, а там иконы и свечи. Все напомнит о том, кто здесь жил. Уют растопленной печки и кошка — по праву она считает себя хозяйкой: живет тут. Никто никого не гонит. Иди, молись. Что ж покачивают головой высокие ели? Они знают, кто всегда тут душой: те старенькие прихожане, кто уже не в силах сюда дойти.