«Спасибо бабушке и деду за их великую победу!» - эту фразу я увидела 9 Мая на заднем стекле автомобиля. И несмотря на нетрадиционность способа выражения чувств, она меня порадовала. Чувствовалось, что владелец авто вот так – с гордостью и пафосно – хотел заявить всем и каждому о своей причастности ко всенародно любимому празднику – ведь его дед и бабушка внесли вклад в Великую Победу!

9 Мая любят все, это объединяющий наш народ праздник. Повсюду звучит: «С Днем Победы! С Днем Победы!...» Как бы мне хотелось, чтобы с таким же ликованием люди в нашей стране повсюду писали приветствие и говорили бы  друг другу «Христос воскресе!» – «Воистину воскресе!». Ведь это тоже поздравление с Днем Победы – великой победы над смертью, которую одержал Христос для всех нас. В 1945 году, как и в нынешнем 2013-м, День победы над фашистской Германией совпал со Светлой пасхальной седмицей. Когда я только начинала воцерковляться, узнавание этого факта укрепило меня в правильности избранного пути – ничего случайного не бывает. В этом «совпадении» проявилось и покровительство Георгия Победоносца армии народа-победителя, и праведность защиты Отечества от иностранных захватчиков, и понимание не напрасной жертвы «души за други своя положивших».

Тогда, 68 лет назад, при объявлении победы  люди просто шалели от радости. По рассказам моей мамы, об окончании войны они узнали по беспорядочной пальбе – все начали беспорядочно палить в воздух  из оружия! А потом люди просто бегали по улицам, незнакомые как братья и сестры обнимались, целовались, плакали от радости. Она с подругами тогда пробегала вот так всю ночь… И моя мама не знала, что на дворе – Пасха Христова. Многие не знали, наверное,  даже большинство. Хотя в душах своих несли христианские идеалы, переданные им родителями.

Непростая задача корреспондента православной газеты говорить с ветеранами о вере в Бога. С ними, дорогими нашими, родными, и вообще говорить-то уже сложно. Кто-то не дослышит, кто-то не может от волнения вымолвить слово, кто-то очень хочет говорить с тобой, но «от избытка сердца глаголют уста» и из его сердца рвется то, что наиболее дорого – память о погибших товарищах, а это снова слезы. И все-таки я предприняла такую попытку. Мои вопросы были: «Была ли у людей вера во время войны?», «Молились ли бойцы Красной армии Богу?», «Были ли на войне примеры помощи Божией в трудных и страшных ситуациях?». Когда я видела, что прекрасный старый человек меня просто не понимает, то спрашивала, где воевал и с кем, какие были люди в то время, какие качества друг в друге ценили. Ведь ценности способны проявить душу человека.

Николай Егорович Егоров, участник войны, закончил девять классов и  через три дня пошел на фронт. Воевал с Орловско-Курской дуги, и за два года прошел все войска, служил на «Катюшах». Был тяжело ранен (контужен), валялся по госпиталям. После войны еще служил. Помнит, что на войне каждый день хотелось попить и поесть. А дочь его, Елена Николаевна Шевченко вспоминает, как отец рассказывал о первых днях на фронте:

– Ему молодому человеку 18-ти лет было страшно видеть смерть и увечье – оторванные руки, пальцы… Он много пережил… Я им горжусь!

Николай Васильевич Фенько, участник войны.

– Заметила, что вы перекрестились, когда подходили возлагать цветы к Вечному огню…

– Да. Хотел почтить память погибших. Я сам не верующий человек, но на верующих не обижаюсь…

– Бывали такие  случаи на войне, когда молились Богу?

– Да, бывали. Обычно, когда бои шли сильные, то люди старшего возраста крестилися и молилися, чтобы остаться в живых. Поколение старших – они всегда молилися.  Ведь перед смертью хочется что-то особенное сказать.

На вопрос,  какие они были  – эти молящиеся старшие, Николай Васильевич коротко взглянул мне в глаза:  «Они более доброжелательные были, чем все. Очень добрые и уважаемые…!» И заплакал.

Юлия Павловна Шлаитова и Александр Анатольевич Борисов, супруги, дети войны.

Юлия Павловна:– Да, вера сохранялась во время войны. Мне было 10 лет, мы в то время жили в Шатках. В районе в селе Архангельское церковь не закрывалась. И дома молились очень. Вера, конечно, помогала людям. Хоть нам и запрещали, мы молились тогда. Особенно, у кого были родители старшего поколения, позапрошлого века рождения. Они были воспитаны на вере, хотя фанатиками не были. Тетя моя была особенно верующей, она заставляла нас, детей, молиться за родных. Мой отец Павел Михайлович Сидоров был призван за месяц до войны на военную переподготовку. И так он больше домой  и не вернулся. Через год ровно погиб в Орловской области у деревни Круч. 23 мая у него был день рождения – 44 года, а 24-го уже погиб. Был старшим политруком гуже-транспортной роты.

Александр Анатольевич: – Задолго до войны моя мама пела в церковном хоре, а потом церковь закрыли.  Во время войны я жил в деревне, в селе. Там в центре внимания было выживание. И вере не уделяли время. А мой отец Анатолий Яколевич Борисов тоже погиб – под Смоленском, в Понизовском районе у деревни Каменка. Он был уроженец Сеченовского района Горьковской области.

Григорий Григорьевич Афонин, участник войны:

Я родился 14 февраля 1925 года. О вере мы не думали, воспитаны были по-другому. Мы были атеисты.

 – А какой у вас был кодекс чести?

– Как для каждого гражданина, а тогда был Кодекс коммуниста. Мы уважали, храбрых, смелых, решительных, хороших профессионалов. Я был артиллеристом. При пушке пять человек прислуги: командир орудия, наводчик, ездовый (пушечка наша была на гужевой тяге), заряжающий и подающий заряды (орудийный номер), которым я и был.

Сегодня я цветы возлагал, потому что два особенных друга у меня погибли. Беляев Иван из Тверской области и Поташов. Мы вместе в окопе дремали, вместе в бою, всем делились. Что у меня, то и у них, значит, есть. Боевая дружба, последнее  – пополам.

Лидия Сергеевна Нигматулина, 89 лет.

– Были верующие на войне?

– Не все. Был определенный круг людей, которые верили, ходили в церковь. А так в основном воспитание атеистическое было. В селе была церковь, но не храм, а домик, куда все ходили. Вера зависит от личности человека. Я – большая атеистка. Для меня главное в людях – доброта.

– Как проявлялась доброта в военное время?

– О! Как мы помогали друг другу! Последним куском хлеба делились! А когда похоронки получали (в село их присылали каждый день), то ходили – сочувствовали. Старались утешить, часто говорили  такие слова: «А, может, ошибка!». Хотя ошибки бывали редко. Трудное было время. Вот я даже сейчас, если начинаю петь песню «Священная война», не могу спокойно это делать, плачу. Война у нас в крови. Только одного желаю – чтобы не было войны. Это страшно, это надо пережить! Были всякие люли. Бывало, что и отступали. Тогда осуждали отступающих солдат и их семью лишали прав. А я их теперь оправдываю. Ты идешь один, а на тебя танк! Какую смелость, мужество надо иметь, чтобы устоять! Люди поворачивались и бежали. А их осуждали, был такой закон. А без этого, наверное, не победи бы… Что бы было, если бы все побежали назад…

Чувствовалось, что Лидия Сергеевна всех жалеет, всех хочет примирить в своем добром сердце – это свойство любви. Прожив почти век, она постоянно возвращается в мыслях в далекие сороковые, старается осмыслить страшные события и законы военного времени, оправдать тех, кто их принимал и тех, ко не мог их выполнить... Свою душу положить за друзей своих – это по Божьему закону.  А заставлять других идти только вперед под страхом смерти и лишений для родных – это против Бога. Как, как примирить всех в своем сердце? Только Господь может это сделать. Потому что отдал Себя за нас всех – таких разных. И победил.

С Днем Победы! Христос воскресе!

1 2 3